Путь Чести

Щукин Иван

— Сегодня, — немного помолчав, я отвел взгляд и тихо заговорил, — эти люди могли лишиться жизни. Только потому, что боярин Каганов возжелал мести. Так же могли убить и Василису. И убили Кондратия. Моего человека!

Я посмотрел в глаза собеседнику и совсем чуть-чуть повысил голос:

— Если бы дело касалось одного лишь меня, то я бы подумал. Но сейчас — уж извини. А о последствиях будем думать после.

— Молодец, сынок, — неожиданно улыбнулся боярский сын и хлопнул меня по плечу. — Именно это

я и хотел услышать.

— Это что, какая-то проверка была? — разозлился я.

— Ну а как ты хотел? — невозмутимо развёл руками Александр Сергеевич. — Я должен был узнать, по какой дороге ты идёшь. И то, что ты выбрал путь чести, не может ни радовать. Ведь я пойду рядом… А теперь поехали. Надо напомнить людям, почему не стоит нападать на род Дёминых.

— Подожди, дядь Саш! — остановил я его. — Есть ещё одна проблемка.

— Что-то серьёзное?

— Да как сказать… — почесал я в затылке. — Тут лучше самому увидеть. Пойдём.

Киска лежала на том же месте и в том же виде. И растерянности в глазах у неё тоже меньше не стало.

— Вот, — зайдя за экипаж, указал я рукой на рысь.

— Ух ё! — замер истуканом боярский сын, таращась на большую кошку. Но ненадолго. Пара секунд и что-то в его образе кардинально меняется. Появляется некая солидность. А когда заговорил, то ещё и почтительность: — Саблеслава Мечеславовна, моё почтение! Рад вас видеть. Всё ли у вас в порядке?

Я удивлённо уставился на Сильнова, не сразу сообразив, за кого он принял Ханну. А сама Киска… Она часто-часто зафыркала. Будто смеялась. Хотя, почему — будто? Вон и в глазах наконец-то вместо испуга появилось веселье.

— Эмм, — промычал я. — Дядь Саш…

Но договорить он мне не дал.

— Так они что, на княгиню напали? — спросил Сильнов. И было в его голосе что-то такое, отчего стало не по себе даже мне.

А вот на Киску не подействовало и она зафыркала ещё чаще и громче.

— Да не княгиня это! — остановил я Александра Сергеевича, который, кажется, уже готов был куда-то бежать и кого-то рубить.

— А кто?

— Ханна. Одноклассница моя.

— Кискер? — удивился боярский сын. И вгляделся в рысь. — Хм. И правда. Помельче и потемнее.

— Р-р-р, — сказала Киска.

— А… А чего тогда? — как-то растерянно спросил меня Сильнов.

— Так получилось, — развёл я руками.

— Мя, — согласилась со мной рысь.

— Так это всё меняет! — неожиданно приободрился Александр Сергеевич. — Нападение на княжью кровь! Нам потом никто и слова не скажет. Надо выдвигаться!

И он побежал отдавать распоряжения воинам.

— Ага, — кивнул я, задумчиво глядя на огромную кошку. — Киска… Хм… Ханна. Ты же видела всё, что тут происходило?

— Мя, — кивнула она.

— Могу я попросить тебя об этом молчать?

— Мя.

— Я понимаю, что

это… Как сказать-то?

— Мя-мя!

— Хм…

— Р-р-р!

— Обещаешь?

— Мя-яр, — раздражённо мяукнула рысь и ударила лапой себя по губам.

— А-а-а, говорить не можешь! Ну это может и к лучшему…

— Р-р-р!

— Да не переживай! — улыбнулся я. — Это же не навсегда!

— Мря, — пригорюнилась Киска. Мне даже жалко её стало. Присев на корточки, я аккуратно почесал за пушистым ушком. А рысь неожиданно заурчала. Но длилось это недолго. Видимо, поняв, что именно она делает, Ханна тряхнула головой и возмутилась: — Мя-яр-р!

— Извини! — немного смутился я. — Сейчас выделю людей, отвезут тебя домой. Хорошо?

— Мур, — кивнула она.

— Ну вот и славно, — облегченно выдохнул я. — А у меня ещё дела на сегодня есть.

Тем временем два бойца, прибывших с Сильновым, подошли к экипажу и принялись впрягать в него своих лошадей.

Сам боярский сын о чём-то негромко спорил с Фроловым. Десятник упрямо мотал головой и указывал на разбросанные повсюду трупы. Видимо не хотел нас отпускать. В итоге Сильнов от него просто отмахнулся и снова подошёл ко мне.

— Я с твоими людьми двоих своих пошлю, — сообщил он. — На всякий случай. Да и лошадей потом заберут.

— Хорошо, — согласился я. Хотя вначале планировал взять Михалёва с собой. Но, поразмыслив, решил, что и в самом деле пусть сопровождают Ваську. Да и Ханну надо домой завезти. Если её там, конечно, узнают. Вроде как вечером дочку на танцы отправляли, а среди ночи им огромную кошку привезли.

Словно поняв, что я о нём думаю, Михалёв подошел к нам.

— Боярич, — заговорил он, — ты нас с собой не берёшь?

— Нет. Охраняйте Василису. И Ханну домой доставьте.

— Но боярич… — заупрямился десятник.

— Не обсуждается! — отрезал я. — Вам надо силы восстанавливать, а ты своих людей в ещё один бой кинуть хочешь?

— Так раненые пусть едут. А остальные в порядке.

— Не переживай, десятник! — хлопнул его по плечу Сильнов. — Ничего с твоим бояричем не случится. Я прослежу.

— Так ты и сам, боярич, только из боя, — проигнорировал его Михалёв. — И в другой тут же собираешься.

— Никто его в бой не пустит, — нахмурился Александр Сергеевич. — Других воев хватает.

— Но…

— Всё! — отрезал я. — Охраняй Ваську. Доставь домой Ханну. Я на тебя рассчитываю!

— Слушаюсь! — недовольно отозвался десятник и отошел к Василисе, которая как раз присела на корточки возле Киски и что-то ей доказывала, активно жестикулируя. Похоже что уговаривала забраться в экипаж. А Ханна всё ещё стеснялась. Хотя, чего тут стесняться? Красивая кошка получилась.

— Надо бы трофеи собрать, — оглядевшись, сказал я.