Путь Дзэн
Шрифт:
Как это ни парадоксально, именно целеустремленная жизнь лишена содержания, лишена сущности. Она спешит и торопится, но все упускает. Бесцельная жизнь не
торопится и не упускает ничего, ибо нет спешки, человек поворачивается к миру
всеми своими чувствами и становится способным вместить его. Отсутствие спешки
связано и с неким невмешательством в естественный ход событий, особенно когда
ощущаешь,
разуму. Ибо, как мы видели, даосский духовный образ мысли ничего не творит
заново и никогда не принуждает, но все растит. Когда человеческий разум
понимается как выражение того же принципа равновесия между ян и инъ, который
существует во вселенной, воздействие человека на окружающую среду не
воспринимается как принуждающее действие извне. Поэтому разница между
принуждением и выращиванием не может быть выражена в виде определенных
указаний на то, что следует, а что не следует делать. Она заключается в первую
очередь в том, как делается дело и что при этом чувствуется. Но западному
человеку это трудно объяснить, потому что в спешке люди вообще ничего не могут
чувствовать.
Выражение этой целостной позиции в искусстве легче всего, вероятно, ощутить в
живописи и в поэзии. Хотя может показаться, что термин “искусство Дзэн” относится лишь к наиболее
258
утонченным формам культуры, не следует забывать, что почти любая профессия или
ремесло считаются в Японии до, т.е. Дао или Путь — на Западе этому, пожалуй, соответствует слово “тайна”. Всякое до некогда являлось общедоступным
средством проникновения в принципы, воплощенные в даосизме. Дзэн и
конфуцианстве — так же, как современное масонство — это пережиток тех времен, когда ремесло каменщика было средством посвящения в некую духовную традицию.
Даже в наше время в Осаке некоторые коммерсанты старшего поколения следуют до, т.е. “пути торговли”, основанном на шингаку — психологической системе, тесно
связанной с Дзэн.
После окончания преследований буддизма, происходивших в 848 году. Дзэн
некоторое время оставался в Китае не только преобладающей формой буддизма,
также наиболее мощной духовной силой, воздействовавшей на развитие китайской
культуры. Это влияние было наиболее сильно в правление династии Южной Сун
(1127-1279), и в это время монастыри Дзэн стали основными центрами китайской
учености. И светские ученые, и даосы, и конфуцианцы подолгу учились в них, а
монахи Дзэн, в свою очередь, знакомились с китайской классической культурой.
Поскольку письмо и поэзия были одним из главных занятий китайских ученых, а
китайская живопись очень близка каллиграфии, специальности ученого, художника
и поэта разграничивались не слишком сильно. И китайский дворянин-ученый не был
профессионалом, и монах, в согласии с духом Дзэн, не ограничивал круг своих
интересов чисто “религиозными” вопросами. В результате происходило
замечательное взаимообогащение философских, научных и художественных поисков, в которых преобладающей
259
нотой было дзэнское и даосское чувство “естественности”. Это было то самое
время, когда в Китай приехали японцы Эйсай и Доген и увезли Дзэн к себе на
родину. После них в Китай хлынул нескончаемый поток японских ученых монахов, жаждущих усвоить не только Дзэн, но и другие стороны китайской культуры.
Корабли с монахами на борту, подобно плавучим монастырям, курсировали между
Китаем и Японией и перевозили не только сутры и китайские классические книги, но и чай, шелк, керамику, благовония, картины, лекарства, музыкальные
инструменты и всевозможные достижения китайской культуры, не говоря уже о
китайских художниках и ремесленниках.
Мироощущению Дзэн ближе всего был каллиграфический стиль живописи — обычно это
был рисунок и под ним стихотворение, выполненные черной тушью на шелке или
бумаге. Китайская черная тушь передает большое разнообразие тонов в
зависимости от количества добавляемой воды, и сама тушь обладает чрезвычайным
богатством цветовых оттенков черного. Тушь выпускается в виде твердой палочки