ПУТЬ ХУНВЕЙБИНА
Шрифт:
«Переход на около-троцкистские позиции ничего не изменил в нашей тактике. Наш романтический увриеризм ничуть не ослаб. По утрам мы продолжали продавать газеты рабочим… Но покупателей с каждым разом становилось все меньше». В общем, «наш опыт доказал: в условиях крайней политической дезориентации «низов» создать ядро будущей революционной организации из промышленных рабочих невозможно». «Действуя методом проб и ошибок, - продолжал я делить наболевшим с товарищами из революционных организаций, - наша группа пришла к выводу: на стадии первоначального накопления кадров необходимо 90% своей деятельности отдавать пропагандистской работе вне заводов. Только студенты и нонконформистски настроенные молодые интеллигенты имеют возможность заниматься
Этап первоначального накопления кадров, я разделил на две части: на период «интеллектуального марксистского накопления», когда активисты осмысляют марксизм, и период собственно первоначального накопления кадров, когда создается «марксистское ядро» будущей организации. Первый период мы уже прошли, и нужно было срочно выковывать ядро. Поэтому наша группа, рассказывал я, чтобы найти кадры, «с мая 1992 года активно работает на историческом и философском факультетах Петербургского университета», где «мы распространили большое количество марксистской литературы и провели ряд открытых собраний».
«Выбрав как тактический приоритет вербовку студентов, мы отнюдь не прекратили распространение газет у заводских проходных, - я как будто бы оправдывался за отход от прежнего курса. – Но мы заставили себя осознать: на этапе первоначального накопления кадров распространительская деятельность у заводских проходных преследует цель дисциплинировать группу; воспитать у активистов навыки общения с рабочими. Без постоянного общения активистов с рабочими невозможно выковать и закалить ядро будущей революционной партии Нужно усвоить раз и навсегда: мы вербуем студентов для обращения к рабочим». Я пытался соединить принципы организационного строительства Lutte Ouvriere и SWP. Но это в теории, в статье, в открытом письме… А на практике? На практике все было грустно.
Наша группа сократилась до четырех человек: я, Андрей, Янек и англичанин Дейв. Леша Бер работал в Астрахани по распределению и не собирался возвращаться. Леша Петров отошел от нас, потому что был не согласен с теорией государственного капитализма. Рыбачук просто отошел.
Но мы с Дейвом были уверены, что скоро мы найдем новых товарищей. В сентябре мы действительно начали проводить открытые собрания в университете. Организация их много сил не занимала. На стендах информации мы вывешивали объявления с кратким анонсом доклада (получалась листовка) и предложением собраться в одной из свободных аудиторий. Сейчас бы, конечно, никто не позволил проводить в университетах политические собрания, а тогда – пожалуйста, всем было наплевать - демократия.
Первое собрание прошло 10 сентября на тему «Русский экспансионизм под флагом миротворческих сил». Мы взяли ударный темп – устраивали собрание один раз в неделю. Темы брали как общетеоретические, так и те, что касались злободневной политики: «Марксизм или постиндустриальное общество?», «Марксизм против сталинизма», «Государственный капитализм от Сталина до Ельцина», «Угнетение женщин в России», «Кризис в Югославии», «Рабочая власть: мифы и реальность».
По идее, эти темы должны были привлечь людей, которые любят поспорить, поговорить о политике, о проблемах мироустройства. Правда, в конце каждого доклада мы пытались подвести слушателей к мысли, что нужно бороться против капитализма, против бюрократии. Только вот слушателей было очень мало, ничтожно мало. Перед каждым собранием мы обзванивали знакомых, приглашали их на собрание. Почти все обещали прийти, но не приходили. Доклады слушали мы сами (докладчиками были либо я, либо Дейв), Элизабет, которая приходила в надежде отбить у нас аудиторию, и Оля, девушка с исторического факультета, которая подрабатывала моделью, иногда она приводила с собой подруг. Конечно же, забредали политические сумасшедшие, вроде Саши Богданова, но мы им не давали слова, а то и вовсе – прогоняли. Те поднимали шум, кричали, что мы не имеем права так делать – приходилось угрожать им физической
Осенью Янек влюбился. По дороге на «внутреннее собрание», то есть на собрание, которое приходили только мы, активисты «Рабочей борьбы», чтобы подвести итоги работы и наметить, что делать дальше – он доверительно сообщил мне, что он познакомился с девственницей, которая влюбилась в него до безумия. Девственница эта оказалась большой мастерицей по части орального секса и прочего «тяжелого петтинга», а вот на большее она была согласна только после свадьбы. И Янек решил жениться. В 18 лет.
Я, конечно, не стал его отговаривать, но меня беспокоило другое, а именно то, что он, обычно всегда обязательный и надежный, начал нас динамить. Мы продавали книги и газеты в вестибюле исторического и философского факультетов, раза три в неделю. Янек обещал прийти постоять за столиком с книгами - и не приходил. Это жутко злило. Лучше вообще не обещать ничего, чем обещать и не сделать.
Я видел, что группа распадается, вместо «первоначального накопления кадров» мог произойти окончательный распад. Я решил поговорить с Дейвом.
– Слушай, нужно что-то делать, иначе мы потеряем и Андрея.
– Что ты предлагаешь?
– Давай на время возродим распространение газет у заводов, это должно дисциплинировать ребят.
Дейв согласился.
Первым делом мы пошли к проходной завода «Звезда». Это было 11 декабря, сразу после известного скандального выступления Ельцина на VII съезде народных депутатов. Надо сказать, что распространение прошло успешно, мы продали несколько копий газеты, поговорили с рабочими.
– Особенно противно смотреть на Ельцина, - заявил один ИТР лет 50-ти. – Меня просто взбесило, когда он за поддержкой обратился к рабочим АЗЛК. Я сам инженер, но всегда буду вместе с рабочими.
– Ельцин идет к рабочим только тогда, когда ему это надо. Ни Ельцин, ни съезд ничего хорошего не сделают. Референдум ни к чему не приведет, - сказал работяга лет 45-ти.
Его поддержала работница, тоже лет за сорок:
– Все они друг друга стоят! Они дерутся за власть, а нам что с этого? Все они против рабочих, а рабочие – самые бедные. Платят мало, никакой социальной защиты. Ельцин тоже против рабочих. Начинал он, вроде, хорошо. Вера в него была. Но потом он доверие потерял.
Все эти высказывания записал на диктофон, а потом напечатал их в следующем номере газеты «Рабочая борьба». Андрей был на этом распространении, его оно воодушевило, а вот Янек не пришел.
В декабре 1992 года в обществе произошел небольшой всплеск интереса к политике, благодаря обострению противостояния между Ельциным и большинством Съезда народных депутатов. Перепуганный Ельцин тогда приехал на съезд то ли с похмелья, то ли прямо из бани, а потом обратился к населению за поддержкой, но население почти не откликнулось, это уже был не август 1991 года. Лишь на Васильевском спуске в Москве собралась толпа демшизы.
В те дни мы провели еще собрание в университете на тему: «Почему рыночные реформы потерпели крах?». Но нас опять постигла неудача – пришли все те же люди. Может, от нас отпугнул лозунг, который Дейв, наряду с другими лозунгами («Нет Ельцину!», «Нет съезду!», «Рабочей власти – да!») написал в объявлении – «Нет патриотам!»… Лучше было написать «Нет националистам!». В России понятие «патриот» имеет положительный смысл, и это надо учитывать.
Я настаивал на продолжении распространений у заводов, Дейв не возражал, Андрей никогда не подводил, а Янек продолжал динамить. А это очень злит, когда ты договариваешься с человеком встретиться в 6 утра, чтобы идти продавать газеты, приходишь, ждешь человека полчаса, рабочая смена проходит мимо тебя, а человек, твой товарищ, так и не появляется. В итоге ты не выспался, зря потратил время, газеты не распространил.