Путь к океану (сборник)

Тренев Виталий Константинович

Переночевав еще раз в этой бухте, они снова по­плыли к северу.

Провизия кончилась совершенно, но, к счастью, они добрались до Амурского лимана и остановились в гиляцкой деревне Чеме.

Два дня путешественники отдыхали в этом селе­нии, подкрепляя свои силы юколой и тюлениной, а че­рез две недели невообразимых трудов и опасностей добрались до мыса Тэбах. Вся северная часть лимана оказалась забитой льдами. С лодкой можно было распроститься на этот раз окончательно. Через озера талой воды и ледяные нагромождения пешком побре­ли они дальше. 20 июня вдали показались дымки над трубами домов. Это было Петровское. Наконец-то они дома!

Пока Чихачев пробирался из залива

Де-Кастри в Петровское, Березин лежал больной в селении Кизи, в юрте мангуна Ганкина. Даже его могучее здоровье не выдержало трудностей, перенесенных по пути из Петровского к Де-Кастри, когда он, не жалея себя, спешил на выручку Чихачеву.

Мангуны необыкновенно заботливо отнеслись к больному. Они варили ему пищу, лечили настоями ка­ких-то трав. Березин знал, что на Амуре, в селении Ухта, находится Бошняк, изучающий условия вскрытия реки Он попросил мангунов известить лейтенанта о своем местопребывании и состоянии здоровья. Ман­гуны немедленно отправили гонца к Бошняку.

В это время лейтенант находился уже не в селении, а на озере Ухдыль, в шести днях пути от Кизи.

Тридцатого мая он отправился на помощь к Бере­зину и 5 июня был у него.

Время, проведенное в селении, лейтенант употре­бил на промеры протоки из Амура в озеро Кизи и прилегающей к этой протоке части озера.

Убедившись, что Березин находится на пути к вы­здоровлению, Бошняк отправился продолжать порученные ему исследования Амура.

Лед в заливе Счастья словно ждал, чтобы все чле­ны экспедиции собрались вместе: 22 июня залив очис­тился ото льда, и вновь выстроенный бот торжествен­но был спущен на воду при ружейном и пушечном салюте. Чихачева назначили командиром бота.

Так был отмечен первый период исследовательской деятельности экспедиции.

Несмотря на недостатки всякого рода средств и малое количество людей, экспедиция за зиму успела обследовать огромные территории на материке и ост­рове Сахалин, а также установила, что право на обла­дание Сахалином сохраняется за Россией, что залив Де-Кастри представляет ближайший к лиману рейд, и выяснила сухопутные пути оттуда к Амуру и в Пет­ровское, нашла, что на прибрежье Татарского пролива есть закрытые бухты, более или менее связанные с реками Амуром и Уссури.

Для окончательного разрешения морского вопроса и дальнейшего укрепления русского влияния теперь следовало поставить посты: в верховьях рек Амгунь и Горин, в селениях Кизи и Сунгари, в устье Уссури, в протоке Вияхту на Сахалине, на берегу залива Де-Кастри и в бухтах южнее этого залива.

XVIII. АМУРСКАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ ОБРЕКАЕТСЯ НА ГИБЕЛЬ

Восемнадцатого июля в Петровское пришел корвет «Оливуца», которым командовал теперь лейтенант Лихачев.

Лихачев привез бумаги от главного правления Российско-Американской компании, от Завойко, от ге­нерал-губернатора и Кашеварова. Лейтенант заявил, что для экспедиции ничего не привез и что ему строжайше приказано не позднее 1 августа быть в Петро­павловске.

От Завойко была коротенькая и резкая записка:

«По неимению судов в Петропавловске, корвет дол­жен быть возвращен немедленно, а казенное доволь­ствие в экспедицию будет доставлено осенью на бо­те «Кадьяк», который прежде всего должен развезти это довольствие в Гижигу и Тигиль. Казенных су­дов в Петровское более не будет».

В письме Невельскому от 14 июля 1852 года Каше­варов писал:

«Предписание Ваше от 14 апреля я препроводил генерал-губернатору и в главное правление компании. Впредь до распоряжения правления я, как начальник аянской фактории, не имею права сделать каких-либо распоряжений по этому предписанию и не могу выхо­дить из той

нормы по снабжению экспедиции запаса­ми и товарами, какая определена правлением. Ныне же, по неприбытии еще из колоний в Аян судна, ни­чего не могу Вам отпустить с корветом «Оливуца» и долгом своим считаю предупредить, что в нынешнем году едва ли буду иметь возможность снабдить экспе­дицию даже и тем количеством запасов и товаров, которое прежде было определено правительством. За­пасы и товары эти, вследствие строгого мне предпи­сания главного правления, никак не могут быть от­правлены на компанейском судне, а должны быть до­ставлены Вам на казенном. Что же касается до офицеров, то они следуют в Камчатку на корвете «Оливуца» и Вы, следовательно, сами распорядитесь».

Главное правление Российско-Американской компании было недовольно деятельностью Невельского, которая приносила результаты, компрометирующие как это правление, так и лично Врангеля и Завойко. А после резкого письма Невельского сановные лица в правлении и вовсе возмутились и ответили ему так:

«Распространение круга действия экспедиции за пределы высочайшего повеления не сходствует наме­рениям главного правления, тем более, что, включая убытки, понесенные уже компаниею по случаю зато­нувшего барка «Шелехов», простирающиеся до 36000 рублей, вместе с отправленными в 1851 году товарами достигли уже до 59000 рублей, т. е. сум­мы, определенной на экспедицию до 1854 года. Поэто­му представление Ваше об увеличении средств экспедиции товарами и жизненными запасами правле­ние не признает ныне своевременным, впредь до по­лучения от торговли прибылей, могущих покрыть из­держки компании. Но, однако, останавливаясь ныне исполнением Ваших требований, главное правление представляет оное на благоусмотрение генерал-губер­натора».

Экспедиция оказалась в бедственном положении. Сахару и чаю оставалось только до 1 августа, белой муки, крупы и других продуктов совсем не было, «казенного довольствия» могло бы хватить до 1 октября, но этот минимум пищи при условиях жизни в Пет­ровском и Николаевском обрекал членов экспедиции на болезни и голод.

Мало было надежды на то, что «Кадьяк» доставит муку и крупу, так как он должен был сначала снаб­дить Гижигу, а вход в реку Гижигу возможен только в полнолуние во время наибольшего прилива и при попутном ветре. Нередко суда должны были оста­ваться там на зимовку из-за мелководья.

Невельской снял с корвета «Оливуца» мичманов Разградского и Петрова, а также 10 человек коман­ды, – их он оставил в распоряжении экспедиции. Ли­хачеву же предписал немедленно следовать в Аян и требовать от Кашеварова, чтобы на корвете «Оливу­ца» тотчас же отправили в Петровское муку, крупу, соль и различные запасы и товары, какие только найдутся в Аяне, имея в виду, что в случае нужды Аянский порт может быть снабжен из Якутска.

В донесении Муравьеву Невельской изложил важ­ность добытых экспедицией сведений, а затем крити­ческое положение, в которое ставится экспедиция в связи с распоряжениями Российско-Американской компании.

В это время в Петровском у Екатерины Ивановны начались роды. В небольшом поселке некому было оказать молодой женщине надлежащую помощь (док­тор находился в командировке в Николаевске). Тогда Невельской обратился к женам матросов, но ни одна из них не рискнула взять на себя обязанности акушер­ки. В отчаянии Невельской вызвал всю команду и спросил, не может ли кто помочь его жене. Пожилой, бывалый матрос вышел из строя, перекрестился и по­шел с Невельским. Матрос успешно справился с де­лом, столь далеким от его профессии, и на свет благо­получно появилась маленькая Екатерина. Этот же матрос стал ее крестным отцом[43].