Путь к океану (сборник)

Тренев Виталий Константинович

В середине лета 1854 года фрегат «Аврора» при­шел из Кронштадта в Тихий океан ускоренными пере­ходами, почти не заходя в промежуточные порты. Еще до объявления войны в Каллао «Аврора» встрети­лась с кораблями будущих неприятелей, и французы с англичанами имели полную возможность оценить боевые и мореходные качества этого отличного судна.

Военно-морские силы англо-французов на Тихом океане во много раз превышали силы русских. Но не­приятель вынужден был разбросать корабли для защиты своих коммуникаций.

Между тем у русского военного командования на Тихом океане не было определенного военно-стратеги­ческого плана, и все мероприятия ограничивались подготовкой к обороне Петропавловска и устья Амура.

Общее командование военными силами края осу­ществлял Муравьев. Старшим флотским командиром был адмирал Путятин, но он имел особое задание – ведение

переговоров и заключение договора с Япони­ей. Военные действия не должны были мешать ему в выполнении этой миссии.

На совещании с Муравьевым в Императорской га­вани было решено, что Путятин на «Диане» отпра­вится зимовать в Японию, а ранней весной, по окон­чании переговоров, возвратится в лиман, к мысу Лазарева, и будет действовать сообразно обстоятель­ствам.

Фрегат «Паллада» после освидетельствования его комиссией оказался настолько гнил и расшатан, что был признан совершенно непригодным для морских походов без капитального ремонта и тимберовки, ко­торые можно было сделать только на специально обо­рудованной верфи с сухим доком. Такой верфи ни в Петропавловске, ни в Русской Америке не было.

После совещания с Путятиным Муравьев послал корвет «Оливуца» к Завойко с приказанием укре­питься и защищаться в Петропавловске. Передав этот приказ, «Оливуца» пошла в обратный путь и в море разминулась с неприятельской эскадрой, направляв­шейся громить Петропавловск. В Петропавловске ли­хорадочно работали. Завойко в этом случае оказался на высоте положения, сделав все, что было в его воз­можностях, для защиты порта, хотя возможности эти были ничтожны.

Петропавловск защищали 300 человек солдат си­бирского линейного полубатальона во главе с капи­таном Арбузовым. Этот отряд, приплыл вместе с Му­равьевым по Амуру, на транспорте «Двина» был доставлен в Петропавловск незадолго до нападения англо-французов. Кроме того, в распоряжении Завойко были моряки: гарнизон порта, команда «Двины» и команда «Авроры». Команда «Авроры» из-за спешно­го перехода в плохую погоду была чуть ли не напо­ловину больна цингой, но, несмотря на это, авроровцы во главе со своим доблестным командиром, капита­ном 2-го ранга Изыльметьевым, показали чудеса выносливости и отваги при укреплении и обороне горо­да. Всего защитников Петропавловска было 879 сол­дат и матросов и 40 офицеров.

Фрегат «Аврора» и транспорт «Двина» стояли в гавани на якорях, а пушки с бортов, обращенных к берегу, свезены были на береговые батареи. Петро­павловск защищало 40 орудий на 7 береговых бата­реях и 27 орудий на кораблях.

Количество пушечных зарядов было ограничено. К счастью для защитников, за три дня до прихода неприятельской эскадры в Авачинскую губу корабли Российско-Американской компании привезли продо­вольствия на 10 месяцев.

Восемнадцатого августа эскадра англо-французов вошла в Авачинскую губу. Она состояла из шести парусных кораблей и парохода «Вираго», вооружен­ного мортирами. Эскадра насчитывала двести три­дцать шесть орудий. Среди парусных судов было: три фрегата – «Форт», «Пик» и «Президент», два корве­та – «Амфитрита» и «Эвридика» и бриг «Облигадо». Соединенной эскадрой командовали английский адми­рал Давид Прайс и французский адмирал Феврие ле Пуант.

Англо-французы дважды (20 и 24 августа) атако­вали Петропавловск, высаживая на берег десант и ведя по городу и укреплениям убийственный огонь с кораблей. Оба раза неприятель был отбит, а штурм 24 августа закончился разгромом вражеского десанта и бегством его на корабли. Командир английской эс­кадры покончил с собой выстрелом из пистолета.

Неприятель потерял до 350 человек убитыми и ра­неными. Защитники Петропавловска энергично ис­правляли повреждения на батареях и кораблях и гото­вились к отражению нового штурма. 25-го и 26-го англо-французы хоронили убитых и чинили повреждения на кораблях.

Утро 27 августа было пасмурно и туманно. Когда туман рассеялся, наблюдатели с берега заметили, что вражеская эскадра готовится сниматься с якорей. Русские были уверены, что неприятель собирается по­вторить нападение. Прозвучали сигналы тревоги.

Но на кораблях противника поднимали на ростры гребные суда, и это заставило усомниться в намере­ниях англо-французов. Неужели неприятель бесслав­но покидает бухту?

И действительно, развертываются паруса, напол­няются ветром, и корабли, кренясь и пеня воду, идут к выходу из Авачинской губы, медленно скрываясь из виду.

Не веря своим глазам, петропавловцы держатся на­стороже, опасаясь хитрости. Но наступает вечер, ночь, следующее утро. И становится ясно, что

непри­ятель ушел.

Ликование и радость защитников Петропавловска трудно описать. Бойцы отпущены с батарей, в торже­ственной обстановке отслужены молебен и панихиды по убитым. Во все окрестные селения полетели гон­цы, извещая семьи защитников, укрывшиеся там от опасностей осады, что неприятель отступил.

Сообщение о победе в Петропавловске Невельской получил в 20-х числах октября от командира шхуны «Восток» и объявил командам Николаевска радост­ную весть.

Неприятельская эскадра пошла залечивать раны и зимовать на Гавайские острова. В течение 1854 го­да ни одно вражеское судно не появлялось в Татар­ском проливе Англо-французы считали бесполезным искать русские корабли в пустынных водах у негостеприимного побережья, «лишенного гаваней».

С ближайшей почтой Невельской отправил Муравь­еву следующее донесение:

«Осмеливаюсь доложить Вашему превосходитель­ству, что в случае продления войны и в 1855 году ско­рое сосредоточение в Николаевске всего, что нахо­дится ныне в Петропавловске и Японии, должно, по моему мнению, составлять единственную и главную нашу заботу, ибо если мы благовременно это сдела­ем, то неприятель, в каких бы то превосходных си­лах здесь ни появился, нам никакого вреда сделать не может, потому что банки лимана, полная для него неизвестность здешнего моря, удаление его от сколь­ко-нибудь цивилизованных портов не на одну тысячу миль, лесистые, гористые и бездорожные, пустынные побережья Приамурского края составляют крепости, непреоборимые для самого сильного врага, пришед­шего с моря. Появление его сюда послужит нам не во вред, а в пользу, ибо, блокируя берега Татарского за­лива, он этим фактически признает их российскими. При сосредоточении в Николаевске судов, людей и всего имущества Петропавловского порта, единствен­ный неприятель для них, с которым неминуемо при­дется бороться, это мороз и пустыня, но, чтобы победить его, необходимо, чтобы все силы наши были обращены на благовременное устройство просторных помещений и на полное обеспечение из Забайкалья по реке Амуру сосредоточенных здесь людей хорошим и в избытке продовольствием, медикаментами и необ­ходимою здесь теплою одеждою. Каждый прибывший сюда человек, без совершенно полного довольствия пищею и одеждою и без строительных материалов (кроме леса, разумеется) и инструментов, будет нас здесь не усиливать, а только ослаблять и обременять, распространяя болезни и смертность; поэтому не сле­дует присылать сюда людей без полного обеспечения всем выше упомянутым. Здесь, в настоящее время, каждый солдат, прежде всего, должен был быть плот­ником; самое для него необходимое топор, теплая одежда и полное во всех отношениях продовольствие. С этими средствами он может бороться и выйти по­бедителем неминуемого и лютого врага здесь – моро­за и различных в пустынном крае климатических и других условий, вредно действующих на здоровье людей и порождающих различные болезни и смертность. Победивши этого врага, внешний враг, при­шедший с моря, для нас будет здесь уже ничтожен, ибо, прежде чем он доберется до нас, ему придется встретиться с негостеприимным и богатым банками лиманом, в котором он или разобьется, или уже очу­тится в совершенно безвыходном положении. Он не решится также бесполезно терять своих людей высадкою десантов на пустынные, лесистые, гористые и бездорожные берега Приамурского края, и, таким об­разом, война здесь будет кончена со славою, хотя без порохового дыма и свиста пуль и ядер, – со славою, потому что она нанесет огромный вред неприятелю без всякой с нашей стороны потери: неприятель бу­дет всегда в страхе, дабы суда наши не пробрались отсюда в океан для уничтожения его торговли и чрез это он вынужденным найдется блокировать берега Татарского залива и южной части Охотского моря, для чего необходимо сосредоточить здесь большое количество военных судов, что сопряжено с весьма значительными расходами; между тем как нам он всем этим принесет огромную пользу, так как, блокируя прибрежья, а следовательно, и весь Приамур­ский и Приуссурийский край, он тем самым фактиче­ски признает их русскими».

В заключение Невельской выразил надежду, что ему дадут знать заранее о решении, какое будет при­нято относительно Петропавловска.

После личного свидания с Муравьевым Невель­ской окончательно убедился, что генерал-губернатор придерживается иных взглядов по этому вопросу. Все меры были приняты к тому, чтобы сделать из Петропавловска главный порт на Тихом океане, но, посылая это письмо, Невельской надеялся, что обсто­ятельства и факты заставят упрямого генерала изме­нить свое мнение.