Путь к славе, или Разговоры с Манном
Шрифт:
— А много ли ты видишь в этих своих отелях и ресторанах других чернокожих — кроме тех, кто убирает со столов? Когда туда пускают тебя одного, это не интеграция: это — предательство. Если бы ты хоть раз узнал, каково это — быть чернокожим, — тут он потер вмятину на виске, — тогда бы понял, в чем разница. — Он сказал Андре: — Мы тут только время зря теряем, — и ушел.
Андре помялся, тоже приготовившись уходить, но, не желая вылетать пулей, а, быть может, надеясь, что за то время, пока он дойдет до двери, я еще передумаю.
Я лишь предложил сделать пожертвование, выписать чек. Выписал. Андре взял его и ушел.
Черт с ним! С ним и с Моррисом! Особенно
И тут я вспылил. Меня охватил такой гнев, какого я уже давно не испытывал. Мне вспомнилось, как я одиноко шагал по темному шоссе во Флориде. Вспомнилось, как я глядел в глаза смерти. Когда ты один, ночью, в южном штате, и напротив тебя стоят трое расистов, дыша на тебя утроенной ненавистью… вот тогда ты постигаешь, что значит быть чернокожим. Но все мое негодование растрачивалось впустую. Я находился в квартире один и, как всегда, выбрал неподходящее время для того, чтобы пылать праведным гневом.
Ну и что? У меня другие заботы. Я не позволю Моррису утянуть меня вниз, когда столь многое тащит меня вверх.
Я опаздывал. Такси, ехавшее по Бродвею, нисколько не приближало меня к цели: мы застряли в пробке. Я сказал водителю, чтобы он притормозил, бросил ему деньги и, не дожидаясь сдачи, отправился дальше пешком. Я наполовину шел, наполовину бежал, отчаянно стремясь добраться туда, куда спешил, и при этом не вспотеть. Мне нельзя было потеть. Я опаздывал на свидание со своей девушкой. Тамми была в городе.
Угол Бродвея и Пятидесятой улицы. Вот и «Линдиз». Я быстро прошел внутрь, пошарил глазами по сторонам. Высмотрел Тамми, пронесся мимо метрдотеля. Я ринулся к ней, растянув рот до ушей. Подошел ее поцеловать — она вывернула голову, так что я лишь слегка коснулся ее щеки. Она глядела куда-то вниз. Я проследил за направлением ее взгляда. На столе лежали «Амстердамские новости», негритянская газета. Она была раскрыта на статье с заголовком: «СЛИШКОМ ЗНАМЕНИТЫ, ЧТОБ БЫТЬ НЕГРАМИ?» Там было написано следующее:
Для немногочисленных счастливчиков, которые смогли достать билеты на недавний концерт знаменитостей в Лас-Вегасе, одной из изюминок шоу стала возможность увидеть сразу и Сэмми Дэвиса-младшего, и комика Джеки Манна. Их выступление вместе с такими светилами, как Фрэнк Синатра и Дин Мартин, перед зрителями, в числе которых находился человек, претендующий, по мнению большинства, на то, чтобы стать следующим президентом, — безусловно, предмет гордости нашей общины. На сцене. Однако вне сцены их шалости оставляют желать лучшего. Пока мы радуемся за успех и Дэвиса, и Манна, достигается таковой, по всей видимости, за счет того, что они отворачиваются от своей расы. Вместо того чтобы проводить время в негритянской общине, оба прочно обосновались в роскошных «белых» казино Стрипа, где негров пониже статусом даже не пустят на порог. И если слухи об участии Дэвиса и Манна в ночных белых оргиях — всего лишь слухи, то можно не сомневаться, что роман Дэвиса со шведской актрисой Май Бритт повлиял на более молодого Манна и толкнул его на тот же путь. Мы с сожалением вынуждены напоминать Дэвису и Манну об их обязанностях перед негритянской общиной, но еще большее сожаление вызывает сама необходимость это делать.
Заметка не была сплошной ложью, скорее это была полуправда. Да, я не ошивался в Вест-Сайде, но и другие чернокожие не
Но было в этом рассказе и нечто, более близкое к правде, чем к лжи. Там говорилось, что я пошел по стопам Сэмми, волочащегося за белыми девицами. В статье только вскользь упоминалось об этом, но, чтобы не показаться голословными, газетчики поместили рядом два снимка. На одном был Сэмми со своей новой подружкой Май Бритт. На другом — я с Лилией. Наверное, какой-нибудь охочий до скандалов фотограф щелкнул нас, когда мы обедали.
Я быстренько заглянул в конец. Автором публикации была женщина. Все ясно. Нет на свете ведьмы страшнее, чем негритянка, застукавшая чернокожего мужчину с блондинкой.
Значит, вот эта фотография, где я с другой девушкой — не важно, с белой или нет, просто с другой девушкой, — отвернула от меня голову Тамми, когда я приблизился к ней. Мне предстояло серьезное объяснение по поводу этого снимка.
Настала пора расплачиваться за ложь.
Я начал с ходу:
— Ну, детка, неужели ты веришь всему этому? — Я сел, расстелил у себя на коленях салфетку и уставился в меню, как будто эта статья не стоила того, чтобы тратить на нее время. — Нельзя же верить всему, что читаешь.
— Да я же не просто читаю. Я смотрю. Я смотрю на фотографию, Джеки. Ты и эта… эта… — Голос Тамми менялся при каждом слове. Он был то обвиняющим, то оскорбленным. Она отчаянно пыталась нащупать истину в том, что я ей говорил.
— Да, фотография, где я и та актриса… — Не Лилия. Та актриса. Отнимая у нее имя, я надеялся превратить ее из женщины-угрозы в вещь. — И еще человек пять. — По счастью, на снимке, опубликованном газетчиками, были видны и другие люди, окружавшие нас с Лилией. Если посмотреть на фотографию без предубеждения, можно было бы почти поверить, что мы с ней всего лишь часть более многолюдной компании. — Ты же сама видишь, тут даже имен никаких нет. Никто даже не утверждает, что у меня роман с этой женщиной. — С этой женщиной.
— Но тогда…
— А не делают этого потому, что между мной и нею ничего нет. Ничего!
— Тогда зачем напечатали эту фотографию рядом с этой статьей?
— Ну, просто… Во-первых, это вообще не статья. Вот в чем дело. Это не статья, это мнени…
— Зачем напечатали фотографию?
Да. Зачем?
— Ну надо же им что-то печатать.
— У них была фотография Сэмми и его подружки. Зачем им понадобилась еще и твоя?
Сколько лет я провел на сцене, сколько лет оттачивал свое комическое мастерство, — и вот мне понадобились адские усилия, чтобы быстро придумать правдоподобное объяснение. К тому же всю силу воли мне пришлось употребить на то, чтобы не покрыться испариной лжеца, — а это усложняло мою задачу.
— Ну, понимаешь, ведь не так-то легко напасть на такого типа, как Сэмми Дэвис. Им не нравится, что он встречается — что он женится, да, я слышал, они собираются пожениться, — газетчикам не нравится, что он встречается с этой женщиной. Но он же звезда такой величины — под него так просто не подкопаешься. И вот они пишут о том о сем, разбрасывают вскользь свои намеки, и создается такое впечатление, будто они готовы напасть на любого чернокожего, который приблизится к белой женщине ближе чем на десять шагов. И что мне теперь делать?