Путь варга: Пастыри чудовищ. Книга 3
Шрифт:
«… если бы только я согласилась…» – рвущий душу припев из прошлого. Гобелен, тканный из липкой паутины памяти: девушка в свадебном платье и темноволосый вельможа, Гриз понимает, что нужно дышать, нужно поднять и укрепить стены, иначе воспоминания, замурованные в подвалах памяти, выползут и задушат, разорвут душу на части.
– Целительница Премилосердная, мне не следовало… простите, я позволила себе лишнее, я ведь знаю о той истории с Этельмаром Сотторном…
Роза отлетает в сторону, и Касильда Виверрент собирается лететь за ней – наверное, чтобы принести Гриз
– Не извиняйтесь, это всё в прошлом, – нужно спетлять, увести от опасной темы, но это выше сил Гриз: – Вы думаете, что если бы согласились тогда – сейчас были бы счастливы?
– Может быть. Иногда мне кажется: вдруг я смогла бы его рассмотреть… узнать раньше. Понять. И мы просто жили бы… и дети…
Закрывает глаза и давит, давит судорогу боли на лице. Запирает в стенах своей крепости. Гриз не спрашивает ничего. Если даже жена Хромца – его слабость и находится в огромной опасности, то ребёнок…
– А потом я думаю, что сейчас Айлор был бы иным, – говорит Касильда окрепшим голосом. – До сих пор бы правил Даггерн Шутник. И то, как я относилась к Эву тогда… не знаю, смогла ли бы я изменить своё мнение. Я цеплялась за свои заблуждения так упорно – считала любое слово ложью, выискивала двойное дно. Даже несмотря на его благородство во время нашего брака.
Ей нужно об этом поговорить, – понимает Гриз. Хоть с кем-нибудь, потому что когда ты не переносишь ложь, а тебе приходится лгать так долго – рано или поздно чаша переполняется.
– Я прозрела только перед Правой Ночью. У нас была последняя встреча в тюрьме, но мне нужно было играть роль, которую мы определили. Ведь я же, получается, наконец добилась своего, когда подвела его под суд. И я не смогла сказать. Потом была Та Ночь. Арианте… королеве пришлось смотреть. Я, к счастью, могла прикрыться вуалью. Но не закрыть уши.
Какое-то время она молчит. Пытается сбежать из ночной, пропитанной криками памяти.
– Несколько дней после исцеления он лежал – лёгкая лихорадка, бывает, если целителю пришлось проделать большую работу. Я наконец-то могла быть рядом с ним – это был долг жены: навещать, читать, сидеть у его изголовья. Тогда я и поняла. В те дни осознала, что буду с ним, пусть и придётся продолжить обман. Пусть даже обман теперь станет во сто крат тяжелее.
На бледных щеках проступает румянец – словно к ним прилипли два розовых лепестка.
– Знаете, что он сказал мне сразу же после того, как встал на ноги? Что теперь я могу просить у королевы расторжения брака. Выполнил обещание, которое дал ещё до нашей свадьбы... Эв сказал, что я могу быть свободной и выйти замуж за того, кого я люблю. Только вот я уже…
Касильда Виверрент прикрывает глаза и улыбается, баюкая дорогой момент в памяти, словно розу в ладонях.
Сколько у них было таких вот моментов? – думает Гриз и тихонько отходит к двери – не хочет спугнуть счастливую память. Сколько было разговоров без лжи? Взглядов – вне игр и сюжетов? Встреч, пожатий ладоней, поцелуев… Правая Ночь была два года назад. Преступно недостаточно – во всяком случае для Касильды. Что же касается её
– Вы говорили с ним, Гриз. Я знаю, что он мог вам предложить. И прошу вас согласиться.
Голос у хозяйки Цветочного Дворца совсем тихий.
– Молва много лжёт о моём муже… хотя методы его и впрямь небезгрешны. Но я видела его настоящим. И если… варги ведь во многом полагаются на внутреннее чутьё, так? Если вы не верите ему – поверьте мне.
Касильда Виверрент наклоняется вперёд и словно распахивается, предлагая себя – на ладони: глаза в глаза. Бледно-жемчужная роза с ароматом вечной печали.
– Мой муж не лжёт в том, что Кайетте угрожает опасность. И не лукавит, когда говорит, что ваши цели совпадают.
– Я знаю, - как можно мягче отвечает Гриз.
– Пожалуйста, не отказывайтесь от его покровительства. И пообещайте хотя бы подумать об этом.
Гриз обещает подумать. Тихо покидает комнату, в которой поселилась память – сладко-горькая: об обмане и благородстве, о презрении и прозрении. О прекрасной женщине у постели больного и о его деланно бодрой улыбке: «Королева даёт разрешение на расторжение брака. Так что теперь вы можете наконец быть свободны и выйти замуж за человека, которого любите». О решительном ответном шёпоте: «Не думаю, что это возможно. Видите ли, я уже замужем за этим человеком».
В соседней комнате живёт совсем другая память.
Тяжкая, зловонная, пропитанная криками горевестников.
Выстывший дом, из которого вынули сердце. Иступлённое горе на лице матери. Шёпот когда-то красивого Мечника, который умирает, захлёбываясь гноем и шёпотом: «Сделаю всё, всё, всё…»
Служанок из комнаты пришлось удалить, чтобы не проведали о выздоровлении госпожи. Теперь здесь властвует Аманда: котёл в камине, котёл над нагревающим артефактом, маленький котелок – на столе. И охапки трав, пробирки и перегонные кубы, крысиные хвосты и высушенная земляника, толчёные драгоценные камни и букеты цветов.
Три веретенщика разной ступени исследования – в банке, на доске и один уже по частям. Четвёртого нет – впрочем, Аманда могла его и целиком сварить.
– Укрепляющее, – кивает нойя от края стола. Не отрываясь от котелка, в котором варится разновидность проявляющего зелья. – Ей и тебе. Сколько твои красивые глазки не видели сна?
Гриз отмахивается – заснёшь тут… Делает глоток укрепляющего – шипучие пузырьки весело покалывают в носу.
– По веретенщикам или по этой пыли есть что-нибудь?
– Совсем немного, медовая, да… тут долгая песня, на много ночей. Пока смотрю взаимодействие их яда с разными веществами – хочу понять, почему пробуждает поцелуй и как пробудить иначе. Но они упрямятся, – травница игриво шлёпает ближайшую ящерку по хвосту. – Совсем-совсем не хотят помочь. Очень искусная магия, хорошая загадка! С этой пылью проще. Это не растение – здесь что-то вместе: наука, и магия, и мощная энергия артефактов. Будто бы кто-то стёр несколько веретенщиков в пыль – или их шкуру, или железы. Теперь каждый, на ком эта пыль, – для них нарушитель территории и враг.