Путём всея плоти
Шрифт:
Бедкок был одним из самых бесславных симеонитов. Он был не только безобразен собой, грязен, дурно одет, нагл и во всех отношениях отвратителен, он был ещё и калека и ходил раскорякой, чем заслужил прозвище, которое я могу лишь приблизительно передать словами «тут мой зад и там мой зад», ибо нижние области его туловища демонстрировали себя так подчёркнуто, что при каждом его шаге казалось, будто они вот-вот разлетятся в разные стороны, как две крайние ноты альтерированного секстаккорда. Можно себе представить, как изумились получатели этого циркулярного письма. Сюрприз действительно дерзкий, но, как и многие другие калеки, Бедкок был человек нахрапистый и неукротимый, агрессор, использующий любую возможность, чтобы перевести боевые действия на территорию противника.
Эрнест и его товарищи держали совет. Было решено, что, поскольку они готовятся в священники,
Мистер Хок выглядел совсем иначе, чем Бедкок. Он был замечательно хорош собой, вернее, был бы хорош, если бы не его тонкие губы и жёсткое, несгибаемое выражение лица. Чертами он походил на Леонардо да Винчи и был, кроме того, ухожен, розовощёк и полон здоровья. Держался он в высшей степени обходительно и проявлял много доброго внимания Бедкоку, которого, кажется, высоко ценил. Наших юных друзей это порядком огорошило и заставило несколько понизить себя в собственных глазах и повысить Бедкока, вопреки нашёптываниям всё ещё сидящего в них ветхого Адама [188] . На проповедь пришли знаменитые «симсы» из Св. Иоанна и других колледжей, но не так много, чтобы полностью растворить в себе эрнестову команду, как я краткости ради буду её называть.
188
Христианский образ греховного человека, в отличие от нового Адама, то есть человека, спасённого Иисусом Христом и заново родившегося благодаря вере в Него.
После нескольких вступительных замечаний, в которых ничего предосудительного не прозвучало, мистер Хок, сидевший во главе стола, встал и открыл повестку дня словами «Господу помолимся». Эрнестовой команде это не понравилось, но делать было нечего, и все они, преклонив колени, повторили за мистером Хоком, читавшим на редкость хорошо, слова Молитвы Господней [189] и нескольких других. Затем все уселись, и мистер Хок обратился к присутствующим. Он читал без бумажки, а темой были слова «Савл, Савл, что ты гонишь Меня?» [190] . Благодаря ли выразительной манере мистера Хока, или широко распространившейся молве об его таланте, или оттого, что каждый из эрнестовой команды ощущал себя в той или иной мере гонителем «симсов», а при этом подсознательно чувствовал, что «симсы» гораздо больше походят на первых христиан, чем он сам, — так или иначе, этот хорошо знакомый текст заново проник в сознание Эрнеста и его друзей, да так глубоко, как никогда прежде. Мистер Хок мог бы на этом и закончить — одних этих слов было чуть ли не достаточно; обведя глазами обращённые к нему лица, увидев, какое впечатление произвёл, он, может быть, именно и собрался закончить проповедь, так и не начав; но если это и было так, он передумал и продолжил. Привожу эту проповедь целиком, ибо она очень характерна для своего времени и хорошо объясняет бытовавшее тогда настроение умов — ведь сменится поколение-другое, и оно, увы, будет нуждаться в объяснении.
189
«Отче наш».
190
Слова Иисуса, явившегося Павлу на пути в Дамаск, преобразившие его из гонителя христиан в апостола. См. Деян 9:4.
— Мои юные друзья, — сказал мистер Хок. — Я убеждён, что среди присутствующих здесь не найдётся ни одного сомневающегося в существовании личностного Бога. Если бы такой нашёлся, то именно к нему, поверьте, в первую очередь обратил бы я мои слова. Если я ошибаюсь, полагая, что все здесь собравшиеся признают существование Бога, присутствующего, пусть и незримо, посреди нас, я позволю себе умолять сего сомневающегося, прежде чем мы разойдёмся, встретиться со мною наедине, и я представлю ему некоторые соображения, через которые Богу милостивому было угодно явить Себя
Я также полагаю, что здесь нет сомневающихся в том, что сей Бог, по Чьему образу и подобию мы сотворены, когда настала полнота времён, сжалился над человеческой слепотой и принял на себя нашу природу, облекшись плотью и придя к нам, и обитая с нами как человек, физически неотличимый от нас. Тот, Кто сотворил солнце, луну, звёзды, мир и всё в нём сущее, сошёл с Небес в облике Сына Своего с ясно выраженной целью прожить жизнь гонимого и отверженного и умереть самой мучительной и позорной смертью, какую только могла измыслить бесовская изобретательность.
Живя на земле, Он сотворил множество чудес. Он даровал зрение слепым, воскрешал к жизни умерших, кормил тысячи людей несколькими хлебами и рыбами, ходил по воде, а в конце назначенного Ему срока принял смерть, как и было предопределено, на кресте и был погребён горсткой преданных Ему друзей. Но те, кто Его убил, выставили у Его гробницы бдительную стражу.
В этой комнате нет, я уверен, ни одного, кто бы усомнился в истинности даже самой малой детали из сказанного выше, но если таковой есть, позвольте снова попросить его поговорить со мною наедине, и я не сомневаюсь, что с Божьей помощью его сомнения рассеются.
На третий день после того, как Господь был погребён, — а гробницу по-прежнему бдительно охраняли Его враги, — видели ангела, спустившегося с Небес в блистательных одеяниях, с лицом, сиявшим, как пламень. Сей преславный посланник отвалил от гробницы камень, и Господь вышел из неё, восставши из мёртвых.
Юные друзья мои, это не причудливая фантазия, наподобие рассказов о божествах у древних, а простая историческая истина, столь же несомненная, как и то, что мы с вами находимся сейчас в этой комнате. Если есть среди всего множества несомненных фактов один, который подтверждается лучше всех остальных, то это факт воскресения Иисуса Христа; и с не меньшей несомненностью подтверждается то, что спустя несколько недель после того, как Он восстал из мёртвых, многие сотни мужчин и женщин видели, как Господь вздымается в воздух посреди сонма ангелов и возносится к Небесам, и потом скрывается в облаках и исчезает из вида.
Вы скажете, что истинность этих утверждений отрицали, но что, позвольте спросить, стало с этими отрицателями? Где они теперь? Видим ли мы их, слышим ли о них? Сохранили ли они даже и ту слабую почву под ногами, которую обрели посреди инертности минувших ста лет? Есть ли среди ваших отцов, ваших матерей, ваших друзей хоть один, кто не видел бы их насквозь? Есть ли хоть один учитель или проповедник в этом великом университете, кто не исследовал бы всё, что эти люди имеют сказать, и не убедился бы, что это — ничто, пустота? Встречались ли вы хоть с одним из них? Заслуживает ли хоть одна из их книг серьёзного внимания со стороны тех, кто правомочен о них судить? Думаю, что нет. Думаю также, что вы не хуже моего знаете, почему они снова канули в небытие, из которого на время поднялись: потому что в результате тщательнейших и скрупулёзнейших исследований самые великие и самые непредвзятые умы многих столетий нашли их доводы настолько несостоятельными, что они сами от них отказались. Разбитые наголову, они в смятении оставили поле боя и запросили мира, и с тех пор ни в одной цивилизованной стране на передовых позициях не появлялись.
Всё это вам известно. Так для чего же я всё твержу об этом? Дорогие мои юные друзья, в вашем сознании уже наверняка прозвучал ответ на этот вопрос: я твержу об этом потому, что вы, хотя и знаете очень хорошо, что все эти события воистину и на самом деле происходили, но знаете также и то, что вы не прониклись в той мере, как того требует ваш долг, ни самими этими событиями, ни также их огромной, страшной важностью.
Далее. Все вы знаете, что однажды подойдёте к смерти, ну, если не к смерти — ибо нет недостатка в знамениях, позволяющих мне надеяться, что Господь придёт снова, пока иные из присутствующих будут ещё живы, — если не к смерти, говорю я, то, во всяком случае, к изменению; ибо грянет трубный звук, и мёртвые восстанут нетленными, ибо тленное сие должно облечься нетлением, а смертное сие бессмертием, и тогда сбудется слово написанное: «поглощена смерть победою» [191] .
191
Мистер Хок цитирует 1 Кор 15:54.