Путешествия и приключения барона Мюнхгаузена
Шрифт:
Вы еще не забыли, вроятно, моего разсказа о томъ какъ я у всхъ на глазахъ вскочилъ на взбшенную лошадь и, усмиривъ ее, заставилъ исполнять вс мои желанія. Такая смлость не позволитъ вамъ усумниться въ томъ, что я намренъ вамъ сейчасъ разсказать.
Мы осаждали городъ, названіе его, право, уже забылъ. Главнокомандующему очень важно было знать, что длается въ непріятельскомъ лагер. Проникнуть же туда не было никакой возможности, потому что нужно было пройти черезъ вс караулы, форпосты и укрпленія. Осмлиться на такую вылазку никто не ршался. Такъ какъ никто не хотлъ идти на врную смерть. Побуждаемый служебнымъ усердіемъ и безвыходностью положенія, я ршилъ проникнуть въ непріятельскій лагерь. Я сталъ возл нашей большой пушки и въ тотъ самый моментъ, когда раздался выстрлъ,
— «Такъ! — подумалъ я: — попасть въ городъ легко, но какъ оттуда выйти? Что будетъ со мной, когда я появлюсь среди своихъ враговъ? Вдь со всякимъ подозрительнымъ человкомъ въ такихъ случаяхъ поступаютъ, какъ со шпіономъ, и мн грозитъ быть повшеннымъ на первомъ попавшемся дерев.
— Нтъ! — думаю я: — это совсмъ недостойная смерть для одного изъ рода Мюнхгаузеновъ.
Во время моихъ размышленій я замтилъ, — что мимо меня пролетало ядро, пущенное изъ непріятельскаго города въ нашъ лагерь. Я ршилъ воспользоваться его услугами, быстро вспрыгнулъ на него, и совершенно невредимый, счастливо возвратился къ своему отряду, не выполнивъ, однако, своей задачи. Моя поздка на ядр въ лагерь непріятеля вызвала много толковъ и удивленія, но я не обращалъ вниманія на похвалы, такъ какъ былъ очень огорченъ тмъ, что мн не удалось исполнить своей миссіи.
Вамъ уже извстна моя ловкость, отвага, не устрашимость и настойчивость въ своихъ желаніяхъ, но и лошадь моя ни сколько не уступала въ этомъ отношеніи мн. Ни рвы, ни овраги, ни заборы не пугали ее, — она всегда шла прямо, не страшась всякихъ препятствій. Однажды я выхалъ въ поле освжиться посл долгихъ и кровавыхъ битвъ. Неожиданно изъ подъ ногъ лошади выскочилъ заяцъ и побжалъ черезъ дорогу. Я никогда не оставлялъ зайца на вол, если приходилось съ нимъ когда-либо встртиться. Я сталъ его преслдовать.
Когда я приближался къ дорог, тамъ прозжала карета съ открытыми окнами; въ карет сидли дв очень хорошенькія дамы. Я уже ороблъ, такъ какъ моя лошадь съ разгону могла разбиться о карету, но къ моему удивленію лошадь такъ быстро и легко проскочила черезъ открытыя окна сквозь карету, что я не усплъ даже снять шляпы и раскланяться съ дамами. Пока я очнулся отъ смущенія и усплъ оглянуться, мы находились уже очень далеко отъ дороги и, какъ потомъ оказалось, обогнали зайца на полъ мили, а заяцъ сталъ на заднія лапки и съ презрительной ироніей смотрлъ на насъ. Я былъ увренъ, что мы въ нсколько минутъ нагнали бы зайца, если бы вернулись обратно, но я не хотлъ больше изъ за зайца безпокоить своей лошади.
V
Приключенія барона Мюнхгаузена въ плну у турокъ и возвращеніе на родину
Въ жизни очень часто случаются неожиданности. Какъ мн ни везло во время турецкой войны, а конецъ все же былъ не веселый. Не помогла мн ни ловкость моя, ни мужество, ни безпримрная быстрота лошади. Пришлось раздлить несчастную участь со своими товарищами въ плну. Вообще плнъ не страшенъ, но для военнаго человка очень тяжелъ, такъ какъ непріятно сознавать свою безпомощность, въ то время, какъ твои соратники, гд то тамъ, доблестно защищаются и покрываютъ себя славой новыхъ побдъ. На меня хуже всего подйствовалъ странный обычай турокъ продавать плнниковъ, какъ невольниковъ въ услуженіе сановникамъ.
Къ моему несчастью, меня почему то не вымняли на какого-нибудь плннаго турка, а отправили въ турецкую столицу Константинополь и назначили къ султану въ рабы. Въ этомъ унизительномъ положеніи я вынужденъ былъ исполнять странную и непріятную должность, не трудную, но очень скучную: меня назначили пчеловодомъ въ султанскомъ саду. Я долженъ былъ каждое утро выгонятъ всхъ пчелъ на лугъ, пасти и сторожить ихъ тамъ цлый день, а къ вечеру опять загонять всхъ до одной въ ульи. Признаться, мн, начальнику цлаго отряда гусаръ было такое занятіе очень обиднымъ, но нечего было длать: въ непріятельской стран такія разсужденія ни къ чему не приведутъ, и я ршилъ примириться со своимъ новымъ положеніемъ. Моя освдомленность во всхъ длахъ мн и здсь помогла, — я очень скоро познакомился со всми своими воспитанницами и могъ свободно отличать одну отъ другой. Какъ то вечеромъ я загонялъ своихъ пчелъ въ ульи и замтилъ, что одной изъ нихъ не хватаетъ. Оглянувшись во вс стороны, я увидлъ, что два большихъ медвдя напали на бдную пчелку, видно хотли разорвать ее въ клочки, надясь полакомиться ея медомъ. Подойти къ нимъ безъ всякаго оружія было опасно, а со мной не было ничего, кром серебрянаго топора; каждый рабъ султана, служившій въ садахъ его имлъ при себ такой серебряный топоръ. Я бросилъ его въ медвдей, чтобы хоть напугать ихъ. Въ медвдя я не попалъ, но удалось освободить несчастную пчелку отъ страшныхъ зврей, такъ какъ они испугались и быстро удалились въ близь лежащій лсъ. Топоръ же, брошенный съ большой силой, пролетвъ надъ головами медвдей, помчался все выше и выше и чмъ дальше все быстре и быстре, пока, наконецъ, не поднялся такъ высоко, что едва былъ виднъ, и упалъ, наконецъ, на луну. Какъ его теперь добыть оттуда? Гд взять лстницу такую,
Къ счастью, я вспомнилъ въ эту минуту, что старый садовникъ-евнухъ надняхъ далъ мн нсколько смянъ турецкаго боба съ самой могилы Магомета. Я зналъ давно, что бобы турецкіе очень скоро растутъ, а садовникъ сказалъ, что эти, взятые съ гроба Магомета достигаютъ необыкновенной высоты.
— «Попробую, можетъ быть что-нибудь изъ этого и выйдетъ!» подумалъ я, и немедленно посадилъ въ землю нсколько зернышекъ. И что вы думаете? Послдствія превзошли вс мои ожиданія! Бобъ сталъ расти такъ быстро, что моему удивленію конца не было. У меня на глазахъ стебель сталъ быстро тянуться вверхъ и, наконецъ, вытянулся такъ высоко, что чрезъ нсколько часовъ верхушка спряталась въ неб и усиками своими зацпилась за нижній рожокъ луны. Я былъ въ полной увренности, что вся луна обвилась цпкими усиками бобовъ, и немедленно, съ облегченнымъ сердцемъ, ползъ по крпкому стеблю на небесное свтило. Мн пришлось употребить много силъ и настойчивости, чтобы справиться съ назойливыми усиками, которые завивались о мои руки и ноги, но, въ конц концовъ, я добрался до луны безъ всякихъ серьезныхъ поврежденій. Найти свой серебряный топоръ было очень трудно, — тамъ все блестло, какъ бы выкованное изъ серебра и въ такомъ сверканьи невозможно было сразу его разсмотрть. Все-же, черезъ нсколько часовъ я нашелъ его въ большой куч соломы и другого мусора.
Теперь нужно было спуститься обратно на землю, такъ какъ жизнь на лун мн, почему-то, показалась, не привлекательной. Пока я искалъ свой топоръ, жгучіе солнечные лучи такъ высушили усики и вс листья моихъ бобовъ, что при спуск на землю той же дорогой мн грозила опасность оборваться. У меня-же не было никакого желанія сломать себ шею, и я сталъ придумывать другой способъ передвиженія.
— «Что же мн длать?» грызла меня неотступная мысль. Я вспомнилъ про солому, въ которой нашелъ свой топоръ, и сейчасъ-же принялся плести изъ нея веревку. Моя работа подвигалась довольно быстро, и я имлъ въ короткое время предлинную веревку. Обрадованный собственной находкой, я быстро привязалъ одинъ конецъ веревки къ одному изъ роговъ луны и съ осторожностью сталъ спускаться по ней внизъ. Лвая моя рука скользила по веревк, а правою я держалъ свой топоръ. Такимъ образомъ я проползъ по веревк до самаго ея конца, а дальше, — хоть виси между небомъ и землей! Но я быстро догадался, какъ помочь горю: обрубилъ надъ головой у себя лишній конецъ веревки, привязалъ его къ нижнему и сталъ опять спускаться; потомъ снова обрубилъ, и верхній конецъ опять привязалъ къ нижнему концу. Такъ я подвигался все ниже и ниже, пока не добрался до облаковъ. Отъ частыхъ обрубываній и связываній моя веревка настолько испортилась, что не выдержала тяжести моего тла, оборвалась, и я упалъ съ высоты приблизительно двухъ миль отъ земли, и полетлъ прямо на землю. Упавъ съ такой высоты, я получилъ сильный ударъ и потерялъ сознаніе; когда я раскрылъ глаза, то, къ своему удивленію, увидлъ, что тло мое въ силу инерціи вошло въ землю, по крайней мр, футовъ на девять. Отдохнувъ немного, я принялся устраивать нчто врод лстницы и съ трудомъ выбрался изъ ямы. Мой видъ былъ ужасенъ, не стану о немъ распространяться, такъ какъ вы и сами можете догадаться, какъ я выглядлъ посл такихъ приключеній. Это страшное происшествіе дало поводъ многимъ словоохотливымъ разсказчикамъ пустить нелпый слухъ, будто я ногтями выцарапалъ ступеньки, по которымъ взобрался на поверхность земли. Но кому же не извстно, что это только злая шутка? Зачмъ мн было употреблять ногти, когда со мной былъ серебряный топоръ, которымъ удобне и легче сдлать лстницу! Трудно поврить, какъ мн вредятъ вс эти непрошенные разсказчики. Отъ нихъ можно услыхать такія небылицы, которыя, поистин, подрываютъ вру во вс мои разсказы о дйствительныхъ приключеніяхъ.
Могу вамъ разсказать еще объ одномъ происшествіи, случившемся во время моей должности пастуха пчелъ. Вамъ извстно, что медвди очень любятъ медъ, и мн они прямо таки не давали покоя. Нсколькихъ пчелъ они разорвали въ клочки, зачуявъ въ нихъ медъ; наконецъ, грозили разбить улей. Нужно было придумать такое средство, чтобы освободиться отъ ихъ назойливости. Я припомнилъ, что въ дтств ловилъ мухъ на палку, обмазанную клейкимъ сиропомъ, и ршилъ примнить такой же способъ къ ловл медвдей.
Не долго думая, я приступилъ къ выполненію своего плана.
Наступилъ вечеръ, приближалось удобное время для моего опыта. Я обмазалъ медомъ оглоблю стоявшей въ паск кареты, а самъ спрятался въ густыхъ кустахъ цвтущей сирени. Выжидать, къ счастью, долго не пришлось. Зачуявъ запахъ меда, огромный медвдь неуклюже приблизился прямо къ карет и сталъ такъ жадно лизать медъ, что не чувствовалъ, даже какъ зализывалъ въ горло оглоблю. Оглобля постепенно прошла въ пасть, черезъ горло въ желудокъ, наконецъ, черезъ вс внутренности и вышла, наружу. Я слдилъ въ кустахъ за каждымъ движеніемъ медвдя и съ нетерпніемъ ждалъ, когда онъ проглотитъ всю оглоблю. Когда она вышла наружу, я быстро подбжалъ и въ передній конецъ ея вколотилъ большой тяжелый шворень. Назадъ дорога ему была отрзана и пришлось бдняжк просидть такъ цлую ночь до утра. Раннимъ утромъ, во время своей прогулки, султанъ случайно зашелъ въ паску и, увидавъ медвдя проткнутаго насквозь оглоблей, смялся до слезъ. Онъ попросилъ меня разсказать ему, какъ это я такъ ухитрился сдлать, и своимъ разсказомъ мн удалось сразу пріобрсти большое расположеніе султана.