Пути Держателей. Книга первая
Шрифт:
Юноша кивнул, рассыпав по лбу пряди черных волос. Кулон, качнувшись, ткнул в грудь, словно ободрял и поддерживал.
— Я владею предметом, обладающим ценностью для моих врагов… Это очень старая вещь, ровесница войны Бешенства. Как узнать мне, какую тайну она хранит? Как мне понять, что за силы желают отнять ее у меня? Почему Мидзури наполнена разговорами о новой войне между нашими мирами? Как могу узнать я, кто желает этой войны или как ее избежать?
Что? Он смеется?!
Да, действительно. Негромко, покашливая, раскачивая похожей на тыкву головой и помахивая в воздухе своей дурацкой трубкой…
— Так много вопросов, а не знал, как начать… — изогнутый палец разорвал травяной дым, превратив его в прыгающую по ветвям белку. Старик вдруг стал тверд, как край каменной чаши. — Ты что, действительно думал, что найдешь здесь ответы на эти вопросы? Думал, что здесь тебя ждет развязка всех страданий и бед?
Голос его креп, и теперь между колоннами загуляло эхо. Вместо того, чтобы разозлиться на тон старика, Киоши внезапно почувствовал себя еще более неловко… И как он только на самом деле мог подумать, что оракул, пусть даже могущественный, даст ему ответы на столь непростые вопросы?..
— Ты действительно считал, что все закончится здесь, в моей пещере? Что некие силы оберегут тебя впредь?.. Что я, оторванный от жизни и земли, смогу поведать тебе о скрытом?
Мокено вновь рассмеялся, на этот раз не как скованный болезнью старичок, но в голос и очень заразительно. Белоснежная птица, сидящая на шесте за правым плечом Киоши, мелодично заворковала, прислушиваясь к раскатистому смеху хозяина.
— Я не Бог, Киоши. И даже не могущественный прорицатель. Просто я очень стар, а люди, мидзури и тоэхи любят наделять преклонный возраст мифическими способностями…
— Но я…
Молодой тоэх почувствовал, как щеки вновь начинает заливать румянец, но на этот раз не краской стыда. На этот раз сущность Киоши начал наполнять гнев…
Как мог Конта так ошибиться? Как мог Танара до сих пор верить в сказки? Как мог он сам принять за чистую монету рассказы о неком мудреце, способном объяснить сущность кулона или расшифровать предчувствие войны? Великие Держатели!
Юноша начал вставать с кресла, стараясь не смотреть на жалкого старика.
— Не горячись, — в негромких словах отшельника прозвучал мягкий приказ, и Киоши невольно опустился обратно на теплый камень. — Я не сказал тебе, что не знаю ответов… Я лишь указал тебе, что, как и любой из жителей трех миров, ты скорее готов искать «великое-лекарство-от-всех-бед». Искать мудрость, силу, защиту. Идти через огонь и воду, лишь бы раздобыть эликсир спасения. Раздобыть его любой ценой, только бы не пришлось самостоятельно сражаться с бедой и находить ответы… Ты понимаешь, о чем я говорю?
Киоши вонзил взгляд в полированный пол пещеры, рассеянно поигрывая цепочкой кулона. Смекалка, расшифровка метафор и острый ум никогда не были сильными чертами его характера, но слова Мокено смогли задеть за саму душу.
Конечно, он мог бы объяснить отшельнику, что противостоять опасности больше нет сил. Мог бы сказать, что уже пытался найти ответы, но не смог. Мог бы убедить, что против него объединились все три мира, а союзников не найти. Мог бы рассказать, что хочет не сражаться с бедой,
Мокено снова набил неглубокую трубку, спрятал кисет с травами за пояс. Неспешно прикурил, и на этот раз в его жестах не было и тени неловкости или болезни. В круглом зале родился новый запах, более резкий, но не менее приятный. В неглубоком бассейне плеснул серебристым хвостом карп.
— Но, Киоши, довольно словесной мишуры, — отшельник внезапно прищурился, сверкая глазами, и в этот момент словно сбросил не один десяток лет. Или даже сотню… — Ты не один из тех, кто приносит мне пищу и подношения, чтобы я крал твое время, сотрясая воздух многоэтажной заумью. Ведь я знаю тебя, тоэх. Наслышан, несмотря на изоляцию…
Юноша удивленно поднял на Мокену глаза, но рта раскрыть не успел.
— Ты совершил отважный, но крайне отчаянный поступок, попытавшись убить Стервятника, — старик дернул головой. Не просто покачал, как будто та была готова безвольно упасть на грудь, но решительно кивнул, подкрепляя слова.
Киоши привстал. Из-под когтей брызнула каменная крошка, когда кулаки его невольно сомкнулись поверх подлокотников. Глаза молодого демона сверкнули.
— Проклятье, старик! Я не для того проделал путь через ваш пласт реальности, чтобы выслушивать лживые обвинения от каждого встречного!
Тоэх вдруг вздрогнул, неожиданно осознав, что пещера так называемого Мудреца является всего лишь очередной ловушкой врагов… Будто вновь прочитав его мысли, Мокено гневно пристукнул кулаком по своему подлокотнику.
— Успокойся! — глаза отшельника сверкнули так, что Киоши невольно зажмурился, оседая обратно. — Успокойся, Киоши Мацусиро, или мое терпение лопнет! И перестань портить мне мебель — ты шел сюда не для того, чтобы потерять голову в самый решительный момент.
Юноша обмяк на укрытой шкурами спинке кресла, отчаянно стараясь успокоить звенящие внутри нити. Отшельник попыхтел трубочкой.
— Как и любой представитель племени тоэхов, ты вновь интерпретируешь чужие слова так, как это выгодно только тебе. И не думай, мальчик, что услышал похвалу, — продолжал старик, словно и не было вспышки внезапного гнева. — Я лишь сказал, что это был отчаянный и храбрый поступок. При этом безрассудный и бессмысленный. А еще ты должен знать, что Стервятник жив и лишь приумножил свои силы.
— Старик, я никогда не пытался убить никакого Стервятника… Никогда!
— Возможно, — смиренно кивнул Мокено, еще сильнее запутав тоэха. — Ты не делал этого, но это сделал ты. Ты не захочешь драки, но будет поздно, и сделанный выбор предрешит дальнейшую судьбу.
— Ты обещал, что избавишь меня от словесной зауми, старик. Так постарайся не обманывать, ведь я не принес тебе ни даров, ни еды, — злость, копящаяся в душе Киоши, позволила ему пренебречь уважительным тоном и легкой опаской перед скрытыми способностями отшельника.
— Такова моя суть, ничего не поделать, — на лице Мокено опять появилась широкая и болезненная улыбка. Голова качнулась вперед, назад, снова вперед, будто готовая запрокинуться.
— Я не понимаю ни единого твоего слова!