Пути Держателей. Книга первая

Фролов Андрей

Овилла тоже почувствовала, напряженно разворачиваясь, но юноша лишь осторожно сжал ее запястье, призывая не подавать виду. Ни один из Тоэши не ведал о письме, а это значило, что до последнего момента напарники не должны показать, что обнаружили опасность. Пока что преимущество оставалось на их стороне, и Киоши лихорадочно соображал, как может воспользоваться ценными знаниями.

Суккуб поняла мгновенно — плечи поникли, и только ярко горящие глаза выдавали охватившее демоницу возбуждение.

Осматриваясь, словно из чистого любопытства, они направились к дому.

Массивное одноэтажное здание одиноко возвышалось

впереди, подставляя красному свету облезлые бежевые стены. Казалось, узкие глазницы окон с интересом разглядывают приближающихся тоэхов. Шпиль на высокой крыше был обломан у основания, валяясь перед входом, а красивая кованая решетка, когда-то украшавшая входную дверь, лежала снаружи.

Киоши подумал, что с таким запустением Ткач мог и не наводить маскировку — и без дополнительных чар дом казался заброшенным и нежилым. Миновав пустынную поляну, демон и суккуб вошли внутрь.

На пороге Киоши остановился, рассматривая растрескавшиеся дверные косяки и пыльный полумрак единственной душной комнаты.

Первое, что бросилось в глаза — это, конечно же, Нити, и такого обилия Красных, при дискриминации прочих, юноша не наблюдал уже давно. Старая ломаная мебель была свалена вдоль стен, словно хозяева перестали пользоваться ею, но так и не смогли найти время вынести на помойку.

Целыми оставались лишь многочисленные столы, заполнявшие помещение. Их поверхности были завалены камнями всех цветов и размеров, черепками, демоническими конечностями в стеклянных банках, дымящимися посудинами, масляными горелками, увеличительными стеклами, свечами, стопками книг и пергаментов, а на одном даже возлегал окаменевший труп.

Сизый туман, струями стекающий со столешниц, медленно стремился к окнам и единственной двери, пробираясь между ног юноши. Не торопясь продвигаться внутрь, вскоре Киоши разглядел и самого хозяина лаборатории. Овилла же смело вошла, присела на корточки и почтительно поздоровалась со Слизнем.

Хозяином странного дома оказался огромный блин жира, растекшийся по грубым доскам пола, и больше всего напоминал кусок вываленного из кадки жидкого теста. Два овальных блюдца глаз хаотично перемещались под тонким прозрачным слоем его кожи, ни на секунду не останавливаясь.

Склянки, открытые книги и наполненные смесями горшки плавали над Слизнем, поддерживаемые Нитями. С их же помощью колдун смешивал, переливал, отламывал и подносил рассмотреть. Бубнящий голос Ткача раздавался, казалось, сразу со всех сторон. Когда он двигался, похожий на тающее желе, из-под мясистых складок вырывался тонкий шипящий звук:

— И ты здравствуй, девочка моя (ш-ш-шпаа), будь славен твой род. И ты, молодой демон, здравствуй… Проходите (ш-ш-шпаа), проходите. Я чувствую, как ваши жизни тянут за собой множество нитей… Это так заманчиво… Входите же.

Под босыми ногами захрустело, когда Киоши поклонился и тоже прошел в дом. Сухо щелкнула, ломаясь, старая кость; он перешагнул битые черепки тяжелого толстостенного кувшина, с интересом рассматривая всевозможный хлам, наполнявший комнату. Однако ни на миг взгляд тоэха, внимательный и цепкий, не отрывался от двери, за которой ленивый жаркий ветер гонял сухую пыль.

Наспех создав в высоком кувшине некую смесь, Слизень ловко разлил по бокалам темную дымящуюся жидкость. Нить протянулась в сторону Киоши, и тот с поклоном принял бокал, с первого же глотка отдав

должное бодрящим свойствам напитка. Прихлебывая, прошел в самый дальний угол, как можно тише хрустя битым стеклом, и устроился у стены, облокотившись на потемневший от времени шкаф. Тот заскрипел, а с наваленной сверху горы мусора едва не соскользнул вытянутый зубастый череп.

— Н-у-усс… Во имя безразличных свершений, дети мои (ш-ш-шпаа), что привело вас в мое скромное жилище? Вы, молодые демоны, наверняка желаете углубиться в непознаваемое?

Продолжая издавать непрерывное шипение, ком жира ловко перетек с одного места на другое, при этом не раздавив ни одну из хрупких вещей, густо устилавших пол.

— Ты совсем погряз в своих опытах, Слизень, если смог забыть приказ Марвина Сконе.

На этот раз в голосе Овиллы сквозило гораздо меньше почтения и вежливости, а полученный стакан она опустошила одним глотком. Киоши догадался, что суккуб не первый раз общается с Императорским Ткачом, и тот в ответ лишь хохотнул, подтверждая его догадку.

— Так ты помнишь?

— Ох… ну конечно (ш-ш-шпаа), доченька… Разве я мог забыть? А это и есть тот самый тоэх, про которого говорил мастер Сконе? Сколь причудлива его судьба, сколь непредсказуемы ее повороты. Неужели вам бы не хотелось постичь тайны (ш-ш-шпаа), какими не обладает ни один из живущих Ткачей? Неужели не хотелось бы познать саму суть материй, наполняющих миры Креста?

— Познавать в изоляции, пока не превратимся в такой же бесформенный пласт?

Слизень вновь хохотнул, ничуть не обидевшись.

— Ох, доченька, не насмешничай. При желании я могу обрести такую форму, что твоему другу станет стыдно от зависти (ш-ш-шпаа), а ты поймешь истинное значение наслаждения.

— Не стоит утруждать себя, мастер Слизень, — улыбнулась та, — мы уже проходили эту тему. Так пусть же каждый занимается своим делом…

Демоница поставила пустой стакан на крохотный подоконник и обернулась к юноше.

— Это именно мастер Слизень, объединившись с силами остальных Ткачей Императорского Совета, способен создать для тебя стабильный коридор. Если статичное поле будет действительно безопасно, ты… должен будешь воспользоваться им для открытия Портала на Мидзури. Поверь мне, Киоши, этот древний кусок жира обладает воистину огромными знаниями. Обладает эгоистично, надо заметить — он наотрез отказывается сотрудничать с Советом напрямую…

— Ох, девочка моя, ты так и не оценила глубину моих причин, — вновь хохотнул Слизень, словно демоница сказала что-то забавное, — но я никогда не отрицал (ш-ш-шпаа), что являюсь преданным слугой Императора.

— Вероятно, Магистр проделал большую работу, наконец-то заполучив твои умения в свою колоду? — Овилла прищурилась, но Ткач не ответил, по-прежнему беспорядочно подергивая плоскими глазами.

— Я ведь не против, если члены Совета усилят мои способности, чтобы помочь Сконе? — вопросом на вопрос наконец отреагировал он, захлюпав к одному из столов. Желеобразное тело с грацией куска тающего масла обтекало обломки стульев и пыльные бутыли. — Никому из них и в голову не может придти (ш-ш-шпаа), с какими тонкими субстанциями приходится работать мне, с какими непостижимыми аспектами мирозданья… Конечно-конечно, чванливым придворным проще всего считать меня сбрендившим куском сала, но никак не существом, поставившим под угрозу всю их небывалую мощь…