ПВТ. Тамам Шуд
Шрифт:
Слишком мало места для него одного.
Такой оглушающей тишины она тоже прежде не знала. Оглядывалась, но все корабеллы прайда смотрели, как завороженные, на гостя. Высокого. Мужчину. Первого.
О, подумала Серебрянка, и сердце тоскливо вздохнуло, отчего ты так похож на Лина?
Первый стоял в центре, на помосте, под перекрестным огнем взглядов и молчал. Куртка с треугольным запахом, высокий ворот, красные перчатки. Длинные пальцы играли каким-то тонким продолговатым предметом. Серебрянка присмотрелась
Она встретилась взглядом с Первым и поняла — знает. Все знает. Серебрянка вытянулась ему навстречу, будто схваченная за жабры. Крепче, до боли вцепилась пальцами в скамью.
Талулла выглядела не в пример тревожнее.
— Что нужно тебе, Оловянный? — спросила, не стараясь казаться дружелюбной.
— Одна из вас, девочки, — отозвался пришлец.
Голос его был глубок и бесцветен. У Серебрянки похолодела спина.
Талулла бешено выпрямилась.
— Дичь! — Крикнула, сверкнув зубами. — Ты не получишь ни одну из нас!
— К чему громкие слова. Она сама уйдет со мной. — Не меняя тона, сказал Первый. — Так ведь?
Теперь Серебрянка не сомневалась — он смотрит на нее и он говорит о ней. О, Лут, прошептала корабелла, будто в забытьи. О, Лут. Что ему известно?
Талулла резко обернулась, а Серебрянка поднялась. Ноги позорно подрагивали в коленках, но она пошла вперед, на магнит синих, сильных глаз.
Подруги хватали ее за руки. Она, не глядя, стряхнула их.
Оловянный оглядел ее с ног до головы.
— Маленькая, — сказал с непонятной интонацией.
Серебрянка лишь выше задрала голову.
— Сядь! — резко бросила Талулла, но Серебрянка смотрела на Первого, во все глаза.
Он верно истолковал ее интерес.
Поднял карандаш.
— Тебя волнует это, верно? Мы ищем одного и того же. И мы оба знаем, где можем его найти. Иди со мной. Поблагодари сестер за радушие. Встречаемся у моего геликтита.
Серебрянка громко сглотнула.
— Как я могу те… вам верить?
— Никак.
Он бросил ей карандаш и она его поймала. Задохнулась, узнавая. Мальчик Первых утопил ее в крови. Добрый мальчик, он вывел ее из Башни.
Серебрянка не верила Оловянному в красных перчатках.
Но она верила, что найдет Лина.
***
— Хорошо, что ты не такая громоздкая, как твои соплеменницы, — Первый указал на странного вида кресло.
Она почти легла в него, плотно прижалась спиной и затылком.
Геликтит висел с наружной стороны сферы, плотно сливаясь с его оболочкой цветом шкуры. Оловянный занял свое кресло, чуть подался вперед, раскрывая глаза шире — тонкие отростки геликтита коснулись его глаз, что-то надевая или сообщая.
Серебрянка невольно сморгнула.
Видимо, так геликтит передавал информацию своему пилоту, а тот посредством синнергизма мог наблюдать и контролировать движение геликтита.
— Я Серебрянка, —
Геликтит отцепился от сферы и ухнул вниз. Или взмыл вверх? Корабелла зажмурилась, стараясь привыкнуть к мысли, что теперь от нее ничего не зависит.
— Зови меня Мастером, — произнес Первый, когда Серебрянка уже не чаяла дождаться ответа. — Теперь молчи. Путь далекий, а ресурс геликтита не бесконечный. Я приложил слишком много усилий, чтобы сбрасывать тебя на полдороге как балласт.
Серебрянка прикусила язык.
Глава 22
22.
Госпожа Танакиль шла впереди, одной рукой придерживая подол тяжелого платья, а другой зажимая светец — паутинный шар, тлеющий алым.
Тени скользили рядом, Волоха и Дятел не отставали.
Замок-замок будто оцепенел в спячке; от костей его тянуло теплом, но по ногам ласковой кошкой вился холод.
— Если бы вы прибыли раньше, капитан, — промолвила Танакиль с давно привычной горечью.
Они спускались ниже — ниже уровня купален, к самому истоку. К черной двери.
Там за железом, перечеркнутым засовом, и жил Князь Хома.
Дятел протяжно свистнул и из уважения к хозяйке выругался огненным шепотом.
Волоха же промолчал. В темноте он разбирался отлично, а тут ее вдобавок прорежали паучьи кладки, в изобилии развешанные под низким сводчатым потолком. Пахло влажным камнем и сухим тленом.
— Как это случилось? — спросил русый.
Хозяйка заговорила не сразу. Вздохнула, словно оживляя слова в горле.
— Это случилось тогда, когда Хом застыл. И я не знаю, следствие сие или предтеча.
Знайте же, Хом наш некогда был известным среди той породы людей, что предпочитает потешную охоту всем прочим радостям.
Жили в наших лесах некие лайтнии — существа светоносной силы. Девы-лайтнии были прекрасны и быстры, как ветер, а золотые волосы их пахли грозой. Со всех Хомов съезжались охотники, чтобы затеять длинную игру и взять свою добычу.
Начиналась ловитва на рассвете и длилась, длилась, пока не загоняли до смерти, до изнеможения желаемую добычу. Тогда победитель снимал с нее шкуру, а шкура лайтний могла лечить любые болезни и стоила как корабелла в тяжелой броне.
Однажды на охоту прибыл именитый вельможа. Один глаз у него был хрустальным, а второй — черным, как кошка ночью. Он не назвал своего имени и не сказал, откуда пришел. При нем были конь и пес. Его пес ходил на двух ногах и был молчалив, будто соль. Вельможу приняли в кавалькаду, так как он заплатил щедрее прочих. Князь хвалился победой, празднуя заранее.
В тот день жребий пал на деву-лайтнию.
Победителем вышел чужак-вельможа. Он споймал ее быстро и не убил, но пленил. Правила того не запрещали. Князь был в ярости и не признал победы. Он приказал своим слугам задержать гостя, отобрать добычу, а самого бросить в темницу.