Пять минут между жизнью и смертью
Шрифт:
– Спасибо…
Она ушла, оставив Сетина совершенно в растрепанных чувствах.
Ну почему, вот интересно, эта девчонка, которая подчинялась ему, выполняла все его требования и порой бывала бестолковой, несобранной, оказалась вдруг много мудрее его в жизни? И с мужем прожила аж целых восемь лет. И на день рождения к нему по-прежнему рвется всей душой, не побоявшись у своего босса-монстра отпроситься.
А он вот, Сетин, весь такой состоявшийся, успешный, вдруг к сорока годам оказался совершенно одиноким. Первых трех жен бросил он.
Последняя жена, как оказалось, любимая, бросила его. А у него даже не было времени разобраться в своих чувствах, рассказать ей о них. Не было времени по-человечески поговорить с ней о чем-нибудь простом и незатейливом. О дожде за окном, к примеру. О наступающей весне и зацветающих вишнях. Не было времени сводить ее к своему любимому поваленному дереву и посидеть там, слушая стрекот кузнечиков.
Почему?! Потому что боялся подвоха? Боялся обнажать свою душу, чтобы не быть уязвимым? А уязвимым все равно оказался, вот в чем беда.
Сетин глянул на часы. Половина девятого. Домой возвращаться не хотелось. Оксана Петровна сегодня отпросилась в гости к подруге. Тоже какое-то там семейное торжество у ее подруги.
Приспичило всем сегодня что-то праздновать. Вот прямо сегодня, когда ему особенно гадко, всем приспичило веселиться. Правда, она в последнее время часто стала отсутствовать. По врачам зачастила, по знакомым.
Дома оставалась одна Александра. К ней Сетину как раз и не хотелось возвращаться.
Первые несколько дней своего пребывания в его доме бывшая, самая старшая жена еще соблюдала приличия. Старалась не попадаться ему на глаза. Ужинала раньше его возвращения, завтракала после его ухода. Собственно, все так было и при их совместной жизни. Сашка всегда спала до полудня.
Но вот вчера…
Вчера, когда он после ужина поднимался к себе, она полуголой выскочила из своей гостевой спальни. Повисла у него на шее и начала нести полнейший вздор. Что-то о возродившихся чувствах, об их общем одиночестве. О том, что все еще может вернуться. Что не все потеряно. Первая любовь, мол, не забывается, и все такое.
Сетин еле ее руки расцепил. Оттолкнул зарвавшуюся даму – ох, не зря его Сомов предупреждал, дурак, не послушался. Гнать надо было, в три шеи гнать сразу же эту белокурую стерву.
– Виталик? – мягко произнесла Александра и снова сделала шажок к нему навстречу.
– Даже и не думай, – предостерег он ее и добавил, чтобы хлестнуть побольнее: – А кто, кстати, тебе сказал, что я тебя любил когда-то? Завтра… Завтра к моему возвращению чтобы тебя здесь не было.
– Завтра не могу! – воскликнула она и зачем-то оглянулась себе за спину, будто стоял там кто и науськивал.
– Значит, послезавтра.
– Но…
– Никаких «но», Саша, – повысил голос Сетин. – Послезавтра чтобы тебя здесь не было.
– Виталик! – Она попробовала разжалобить его слезами, начав всхлипывать. –
– Если не можешь послезавтра, собирайся сейчас, – с наигранной мягкостью произнес он, зная, как безотказно такой тон действует на его собеседника.
– Хорошо. – Слезы тут же высохли. – Послезавтра!..
Сегодня, стало быть, она еще будет в доме. И может снова возобновить свои попытки соблазнить его. Он устоит, конечно, устоит, тут сомнений нет. Но очень уж не хотелось Сетину пускаться с ней в какие-то мелкие пререкания, отпихивать, говорить ей гадости. Лишним все это было для него, лишним, незначительным и очень досаждающим.
Ему хотелось вытянуться на кровати, закрыть глаза и представлять, что будет, как он станет правильно жить, когда Валерия к нему вернется.
О другом он думать не хотел. Только так, и точка.
Она вернется к нему. Он все сделает для этого. И даже если… даже если у нее теперь кто-то есть, он снова ее завоюет. Первый раз осады почти не было. Все случилось как-то само собой. Он толкнул ее, поддержал, чтобы она не упала, заглянул в глаза и пропал, кажется. С ней случилось, наверное, что-то похожее. Ухаживать долго ему было некогда, да и не привык он, поэтому сразу почти сделал ей предложение. Она согласилась. Начали жить.
Только неправильно начали они жить, вот в чем проблема. Если с ее стороны еще какие-то попытки предпринимались, то с его…
– Ты где? – Звонок Сомова застал его уже на пороге. – Дома?
– Нет, выхожу с работы. Что-то новое есть?
– Кое-что имеется. Думаю, это важно, – неуверенно начал Сомов.
Видимо, уже терялся в догадках, что его клиенту может показаться важным, а что нет. С ним Сетин тоже был излишне резок при последней встрече. И не надо, совсем не надо попрекать людей своими деньгами. Никак не привыкнет!
– Говори, – откликнулся Сетин. – Может, поужинаем вместе?
– Нет, боюсь, поужинать не получится, – снова каким-то непохожим голосом сказал детектив, нанятый им. – Но хочу сообщить тебе, что в вечер своего бегства из твоего дома Валерия была на своей квартире.
– Ну, вот видишь! – закричал Сетин, судорожно ухватился за распахнутую дверь приемной, начав ее раскачивать. – Я же знал, что она жива! Я же тебе говорил! Она просто сбежала от меня, она…
– Но почему она не возвращается, Виталь? – Сомов протяжно вздохнул. – Ее могли просто выманить из дома.
– Кто? Кто это мог сделать?! И с какой целью?
– И ты в том числе, – со злостью произнес человек, которому он платил деньги, хорошие деньги, между прочим. – А цель мне пока неизвестна!
– Ты чего мелешь? – Сетин даже рассердиться не смог на такую глупость. – Совсем крышу смело? Я-то тут при чем? И зачем мне ее из дома выманивать?
– Чтобы потом убить, труп спрятать и обставить все так, что ты совсем ни при чем! – Сомов выругался так, что даже Сетину сделалось неловко, и добавил в сердцах: – Задолбал ты своими бабами!