Пять минут между жизнью и смертью
Шрифт:
– А зачем мне?.. Зачем мне ее убивать? Я и развестись мог. И ушла бы она от меня, в чем пришла. Таковы условия контракта.
– Она и так ушла, в чем была. – Сомов снова вздохнул. – Виталь, короче, в тот вечер она была у себя на квартире, и была жива и здорова. Машка там крутилась тоже с каким-то мужиком, который назывался ее мужем.
– А-а, вот ты почему! Ну, хоть сказал, спасибо, а то уж я подумал, что ты напился. А Машка… Машка после развода со мной с кем только не путалась. Ты у моих бывших спроси, они наверняка в курсе.
– Нет уж, сам спрашивай! –
– А на чем она уехала, если машина в гараже? Таксистов ты проверял, не было вызовов ко мне на дом.
– Кто собак загнал, тот и увез, видимо, – подсказал Сомов.
– Машка?
– Возможно.
– Невозможно, потому что у нее не было машины! У нее в последнее время, говорят, даже жилья своего не было, все спустила, тварь.
– Значит, возможно, подвез Валерию до дома тот, кто назывался мужем твоей бывшей жены. Тьфу ты! – Сомов задышал нервно. – Развел, мать твою, баб, не разобраться! Хорошо еще, что детей не наплодил, а то бы и вовсе теперь запутались.
Может, хорошо, а может, и не очень, с грустью подумал Сетин, раскачивая дверь рукой. Может, потому и Валерка сбежала, что беременна. Не хочет с таким гадом, как он, общих детей воспитывать. Или побоялась, что он у нее ребенка отнимет.
Сейчас это стало модно у бизнесменов – отнимать детей у матерей. Причину Сетин видел лишь в одном, изредка прислушиваясь к многочисленным спорам, – алименты. Все, по его мнению, упиралось в нежелание ежемесячно выплачивать четвертую часть своих доходов женщине, с которой расстался. Ребенок-то когда еще вырастет и способен будет распоряжаться папиными деньгами. А до того момента она станет руки греть. Весь остальной пафос с постукиванием по груди кулаками, на его взгляд, был сплошь словоблудием или данью моде.
– Я бы тоже так подумал, если бы Машу не пристрелили, – возразил Сомов, выслушав его доводы, которых было озвучено за все время расследования тысячи четыре, точно. – Ее убили, как возможного свидетеля. Свидетеля чего? Кто и чего так боится?
– Я не знаю! – Сетин с силой толкнул дверь, и она захлопнулась, он пошел из приемной вниз по лестнице на выход. – Я не знаю, Сом!
– Ты точно не при делах? – уже без опасения спросил Сомов, так, скорее, чтобы позлить.
– Да иди ты!
– Понял. – Он звучно усмехнулся и посоветовал: – А с женушкой своей бывшей потолкуй, настоятельно рекомендую. Может, знает она Машкиных ухажеров или знала…
Собаки выли в вольере, когда он подъехал. Оно и понятно, Оксана Петровна загнала их и умчалась к подруге что-то праздновать. Покормила еще утром. А этим избалованным тварям вынь да положь трехразовое питание.
– Хорош выть, – проворчал Сетин, стукнув по клетке кулаком. – Сейчас жрать дам и выпущу.
Он загнал машину, снял плащ, пиджак, засучил рукава
В гараж возвращался бегом. Опустил и запер ворота. Схватил вещи. Вошел через заднюю дверь в дом и скорее в кухню. Свет горел лишь над плитой, на которой стояли кастрюльки, укутанные полотенцами. Конечно, все давно остыло. Оксана Петровна ушла же еще утром. А Сашка ни за что не станет сама разогревать. Тем более он ей на дверь указал вчера.
Второй раз изгоняет из своего дома, надо же! Только сейчас об этом подумал. А она нахально лезет обратно. И ведь на что-то же надеялась, вернувшись. Неспроста же вчера на его шее повисла и про возродившиеся чувства лопотала. А сегодня не видно и не слышно. Даже к окошку не прильнула, как вчера, когда он домой вернулся. Протест тем самым, видимо, выражает. А свет горит в комнате. Может, укладывается? Вещей с собой притащила ужас сколько. Теперь собирается…
– Саша! – закричал Сетин громко, полазив по кастрюлям. – Иди сюда!
Еды было много, все вкусно пахло, но ужинать в одиночестве, тем более что-то накладывать в тарелки, разогревать ему очень не хотелось. И поговорить хоть с кем-то потребность вдруг возникла. Хотя бы вот и с Сашкой.
– Саша! Иди сюда!
Она не ответила. И даже не произвела в ответ никакого шума в знак протеста. А она любила, протестуя, кресло повалить или вазу с комода смахнуть ненароком. Они все так любили делать – его жены. Будто пособие у них какое одно на всех имелось. Самоучитель такой. И они его подробно изучили, прежде чем у него поселиться.
Все, кроме Валерии.
– Иди сюда, говорю, разговор есть! – соврал Сетин, продолжая орать. – Есть предложение!
И снова тишина.
Может, она уже съехала, подумал он, рассеянно обводя взглядом кухню. Не стала дожидаться завтрашнего дня, взяла и съехала уже сегодня? Да нет же, машина ее перед домом, о чем это он?! И свет горит в доме. И в комнате, отведенной ей, тоже свет горит. Капризничает? Наверняка. Вот он ей сейчас…
Саша лежала поперек кровати лицом вниз, когда он вошел в комнату. Руки вдоль тела, совершенно голого тела. Ноги изящно чуть согнуты в коленях. Волосы рассыпаны по плечам. И спит будто.
Нашла новый способ соблазнения? Вот дура!
– Саша! – заорал Сетин во все горло, едва не задохнувшись от бешенства. – Немедленно оденься, нам надо поговорить.
Она не шевелилась. Понятно, ждала, когда он подойдет, тронет ее за плечо, попробует перевернуть, чтобы заглянуть в глаза, и все такое. Все эти уловки и ужимки были ему знакомы. Ничем уже удивить было невозможно. И все же…
Все же она удивила его – его самая первая бывшая жена Александра…
Он подошел, как она того, вероятно, хотела, к кровати. Сначала пошлепал ее по плечу, она не шевельнулась. Потом подергал за прядку волос – снова никакой реакции. Пришлось ему, как ни хотелось, переворачивать настырную женщину.