Пять попыток вспомнить правду
Шрифт:
Пытка длилась невыносимо долго, у меня было ощущение, что на мне рисовали клеймо, и оно с каждой секундой горело всё ярче. Я застонала, захлёбываясь слезами, с ненавистью и болью посмотрела на своего самого главного врага, по злой иронии судьбы ставшего моим мужем. Он стиснул челюсти так, что под кожей проступили желваки, а потом сипло проговорил:
— Потерпи, ещё чуть-чуть осталось. В самом конце будет особенно неприятно, но боль сразу пройдёт.
До меня не сразу дошло, что он только что прошёл через то же самое, даже не поведя бровью. Вспышка
— Всё хорошо. Уже всё, — успокаивающий голос Ирвена донёсся сквозь пелену гула.
Он развернул меня спиной к себе и прижал так, чтобы печати сомкнулись.
— Геста, мать наша! К тебе взываю! — громко и напевно проговорил жрец. — Одари нас благословением своим!
Печать всё ещё горела, и этот огонь забирал все мои силы. От нас с Ирвеном все отошли, оставив стоять в лучах невообразимо огромной луны. Она сияла так мощно, что её свет проникал сквозь кожу, разливался под ней и собирался между лопаток.
Жрец говорил какие-то слова, но до слуха доносились лишь обрывки фраз. Что-то об очищении, единении и разделении сил. О том, что всё моё теперь станет принадлежать Ирвену и наоборот.
Непонятные силы скручивались внутри меня и сосредоточивались в центре позвоночника. Печать пылала нестерпимо, и я давно распласталась бы на полу, если бы Ирвен меня не держал. Одной рукой он обхватил меня под грудью, а второй — за талию. Его руки опутали меня стальными канатами и не отпускали, а я просто ждала, когда всё закончится. Сил не осталось — их до донышка выпила печать. Голову ломило, и у меня появилось ощущение, что льющийся с небес свет луны её сейчас взорвёт.
Геста… я внезапно поняла, что она — и есть богиня. Говорить я не могла, но из последних сил мысленно попросила освободить меня и вернуть память. До рези в глазах смотрела на небо и отчаянно молилась, молча и страстно.
Напряжение росло и росло, и вскоре я впала в прострацию, оглушённая происходящим.
Сердце Ирвена билось часто и сильно, и мне начало казаться, будто оно бьётся уже у меня в груди. Перед глазами всё мутнело и расплывалось, и когда на высокой ноте голос жреца вдруг оборвался, и на нас обрушилось заклинание, я даже не вздрогнула.
Голубой свет засиял ярче, уплотнился, а потом принялся жадно вытягивать из нас энергию. Я почувствовала себя пустой оболочкой.
Ни одной мысли, никаких чувств, ни капли энергии — только громко бьющееся сердце Ирвена за спиной.
И внезапно оно остановилось. Это ощущение ударило по мне с такой силой, будто это замерло моё сердце.
Хватка мощных рук ослабла, и мне бы возликовать, но через печать от меня к нему потоком хлынули остатки жизненных сил.
— Ирвен мёртв! — издалека донёсся чей-то голос, и всё померкло.
Моему врагу было мало магии, памяти и воли.
Кажется, он забрал даже мою жизнь.
Часть 2.
Тридцать третий день эбреля. На закате
Сквозь сон до меня доносились голоса. Кажется, я должна была спать, но каким-то образом вынырнула на самую поверхность сна и прислушалась.
— Ирвен, нельзя так рисковать и постоянно накачивать Гвен зельем беспамятства. Я запрещаю это как целитель. Ты понимаешь, что она сойдёт с ума, если ты продолжишь? — сердито выговаривал незнакомый мужской голос.
— Нам нужно дотянуть до завтра, до полнолуния, Ячер. Последний раз.
— Нельзя, Ирвен. Она уже на грани безумия! — воскликнул целитель. — Ты слышал, как она бредит?
— Всё с ней будет в порядке, она куда сильнее, чем кажется, — уверенно возразил второй голос, смутно знакомый. Его странная бархатистость и при этом стальная решимость откликались где-то глубоко внутри и заставляли волноваться.
Я точно знала этого человека, но кто он?
— Ирвен, я понимаю, что ситуация безвыходная… Но я не шучу. Лучше просто свяжи её, как в прошлый раз.
— Это плохо заканчивается.
— Передозировка зелья беспамятства тоже закончится плохо.
— Говорят, что в женщине должно быть немного безумия, — цинично усмехнулся Ирвен, а у меня сердце сжалось от дурного предчувствия.
Нет сомнения, что эти голоса принадлежали моим врагам. Друзья однозначно не стали бы опаивать и связывать. Я попыталась вспомнить, кто я и где нахожусь, но в голове было пусто. Разумеется, меня же накачали зельем.
— Гвен очнётся часа через четыре. Снотворное ещё действует, хоть и хуже. У неё, как у мага жизни и целительницы, высокая сопротивляемость к зельям, так что в каком-то смысле даже хорошо, что ты выкачиваешь из неё все силы. Иначе не знаю, что мы бы делали… — посетовал первый голос.
Вот ведь мерзавец!
— Жаль только, что синяки и ссадины из-за этого плохо заживают, — сказал Ирвен. — Без них было бы проще с ней договориться.
— Что, не верит тебе? — хмыкнул целитель.
— Ни на йоту.
— И правильно! — раздался хохот.
— Уже неважно. Завтра мы поженимся, и всё это останется в прошлом. Главное, чтобы ритуал прошёл так, как надо. В общем, жду тебя завтра после полуночи. И Асавида не забудь.
— Ага, куда уж мы без него… А то вдруг твоя прекрасная невеста решит скончаться во время ритуала?
— То есть за меня ты не беспокоишься? — насмешливо спросил Ирвен.
— А что за тебя беспокоиться? С тобой и так всё понятно. И Асавид, кстати, не один будет. С учеником.
— Тем лучше. Гвен точно проспит ещё четыре часа?
— Точно, — заверил целитель.
— Мне нужно привести в порядок некоторые дела.
— Не сомневаюсь. А что Кеммер?
— Отговаривает меня жениться. Считает, что это беспринципно и глупо. А ещё считает, что Гвен не настолько ценна, чтобы из-за неё ввязываться в подобную авантюру.