Пять семей. Взлет, падение и возрождение самых могущественных мафиозных империй Америки
Шрифт:
Первым мафиози, скомпрометированным развязными разговорами Руджеро, стал крестный отец Пол Кастеллано. Каждое воскресенье Руджеро отправлялся в особняк Кастеллано на Стейтен-Айленде, и как только он возвращался в Сидархерст, Кряк-Кряк разговаривал по телефону с Готти и мафиози Бергина, пересказывая свои разговоры с Большим Полом и пересказывая то, что он слышал, как Кастеллано обсуждал с другими мафиози. К удовольствию агентов, записывающих звонки, Руджеро рассказывал о мафиозных противоречиях, которые должна была разрешить Комиссия. Его навязчивая болтовня стала бесценным подарком для ФБР и прокуроров, обеспечив им «достаточные основания» для прослушивания дома Кастеллано, их цели номер один.
Толстый Энж также невольно расширил представление ФБР об образе жизни и личных привычках Джона Готти. Чаще всего в полдень камердинер Руджеро будил Готти, чьи ночные вечеринки или игры в карты и кости редко заканчивались раньше четырех-пяти часов утра.
«Эй, Джон, уже одиннадцать тридцать. Тебе пора вставать. Как дела?»
«Хорошо, Энж, хорошо», — после чего следовал прочищающий горло кашель, ворчание и зевота.
Мягко разбудив своего каподастра, Руджеро напомнил ему о приоритетах на день.
«Джон, у нас это дело около двух часов, помнишь?»
Через пятнадцать-двадцать минут Руджеро обычно делал повторный звонок. «Ты выпил свой кофе?»
«Хорошо, хорошо, Энж. Давай, ладно». Так начинался день Готти.
Кризис для Руджеро и еще один драматический поворот для подслушивающих ФБР произошел весной 1982 года. 6 мая брат Анджело Сальваторе погиб в авиакатастрофе частного самолета у побережья Джорджии. Сальваторе был крупным торговцем героином и много лет скрывался от правосудия, а его внезапная смерть выявила причастность Анджело к торговле наркотиками. Из прослушиваемых разговоров в столовой Седархерста и упоминаний сицилийского термина «бабания» — кодового слова мафии для обозначения героина — агенты собрали доказательства того, что Анджело унаследовал наркосеть своего брата. Разговоры в столовой также указывали на то, что Джин Готти, брат Джона, несколько других членов Бергина и адвокат участвовали в операции по получению спрятанных запасов героина Сальваторе и прибыли в размере до 2,5 миллиона долларов от недавней сделки с наркотиками.
Подозревая, что за ним следят агенты, Руджеро привлек отставного городского детектива, чтобы тот проверил его дом на наличие прослушки и жучков. Предупрежденные информаторами, сотрудники ФБР отключили свои скрытые микрофоны в тот день, когда дом Руджеро проверяли на наличие электронных подслушивающих устройств. Бывший детектив сообщил Руджеро «хорошую новость»: у него нет жучков, о которых можно было бы беспокоиться. Но были и «плохие новости»: его телефоны прослушивались. Полагая, что он в безопасности и что его дом свободен от электронных жучков, Руджеро избегал компрометирующих телефонных звонков, но нечаянно помог ФБР, еще более свободно разговаривая с другими мафиози о наркотиках и других преступлениях в своей подслушиваемой столовой.
Бывший детектив, ставший техническим специалистом мафии, оказался под прицелом агентов Моу. Они предупредили его о последствиях выполнения будущей «работы по уборке» для мудрецов. Запуганный человек неоднократно клялся, что не обнаружил в доме Руджеро ни одного из устройств бюро и, чтобы оправдать свой большой гонорар в 1000 долларов, соврал, что нашел телефонную прослушку.
В войне ФБР с мафией информаторы работали на обе стороны. Благодаря
Угрожающие выпады Руджеро привели к первой личной встрече Брюса Моу и Джона Готти. Однажды утром в 1983 году, в 10:00, Моу и Маккормик появились у дверей дома Готти на Говард-Бич и приказали его жене разбудить его.
«У нас проблемы с вашей командой, — едко сказал Моу зевающему Готти, одетому в пижаму и тапочки. «Один из ваших парней обливает грязью моего агента Дона Маккормика. Ты знаешь, что это недопустимо. Скажи Анджело, чтобы он прекратил это».
«Я не знаю, о чем вы говорите, но большое спасибо, агенты», — ответил Готти, положив конец молчаливому общению двух бойцов.
Несколько дней спустя информатор сообщил агенту «Моу», что разгневанный Аниелло Деллакроче явился в «Бергин», чтобы выпороть Руджеро за оскорбление Дона Маккормика и приведение ФБР в дом Готти. У верховного лидера «Гамбино», Большого Пола Кастеллано, была более серьезная причина для беспокойства по поводу поведения Руджеро. В августе 1983 года Толстяк Эндж, Джин Готти и трое сообщников из банды Бергина были обвинены федеральной ударной группой по борьбе с организованной преступностью в наркоторговле в связи со смертью Сальваторе Руджеро и уликами, полученными в результате сплетен и конференций Анджело в его столовой.
К 1985 году у Кастеллано и других членов властной структуры Гамбино начались серьезные юридические проблемы — отчасти из-за жучка в доме Руджеро, а отчасти из-за гноящихся разногласий между группировками Кастеллано и Деллакроче. После нескольких лет расследований, проведенных федеральными, региональными и местными агентствами, присяжные готовили волну обвинительных заключений по РИКО: Кастеллано и Деллакроче — по делу Комиссии; Кастеллано — по делу Гамбино о краже автомобилей класса люкс; а по отдельному расследованию — Деллакроче и Джону Готти за азартные игры и ростовщичество.
Намеки информаторов давали Моу размытые снимки растущей вражды между соперничающими лагерями Гамбино. Более четкое подтверждение пришло в 1983 году, когда агенты, прослушивавшие жучок в ресторане Casa Storta в Бруклине, услышали, как Джерри Ланджелла, действующий босс Коломбо, и капо Доминик Донни Шакс Монтемарано обсуждают внутренние трения Гамбино с гостем ужина Анджело Руджеро. Раздраженный Руджеро сказал, что Кастеллано запретил его боевикам контактировать с Деллакроче, и добавил: «Я думаю, он хочет прикончить Нила». Ланджелла и Монтемарано присоединились, заявив, что, по их мнению, Кастеллано также планирует убить «Джонни», что является отсылкой к Готти.
Нарушив древнее правило Козы Ностра, запрещающее критиковать босса перед членами другой семьи, Руджеро оскорбил Кастеллано, сказав, что тот «плохо отзывается о своей собственной семье». Это замечание побудило Ланджеллу описать недавнюю встречу с Деллакроче. «Кажется, я сказал Нилу, что знаю, как этот хуесос [Кастеллано] клевещет на тебя. Позвольте мне сказать вам кое-что, ему это больше не сойдет с рук, кто-нибудь...». Ланджелла не закончил фразу, но агентам было очевидно, что он намекает на то, что Кастеллано подстрекает к убийству внутри своей собственной боргаты.