Пять шагов навстречу
Шрифт:
Не замечаю, как отстёгивается ремень, а руки Мэйсона тянут меня к себе. Залезаю на его колени и утыкаюсь в шею парня, прижимаясь так сильно, как только могу.
— Прости… — шепчу я. — Я всё порчу… мне проще сломать, чем сделать. Я не должна была воспринимать всё вот так, мы снова ругались. Ты не должен это терпеть.
— Кто сказал, что я терплю? — улыбка слышится в его голосе, и я начинаю рыдать ещё больше.
— Я вижу, — между всхлипами, говорю я.
— У тебя периодическая слепота.
Первый раз за всю жизнь понимаю, что чего-то не заслуживаю,
Парень заключает моё лицо в ладони и оттягивает назад. Упираюсь поясницей в руль, и не могу остановить слёзы, пока Мэйсон с улыбкой смотрит на меня, и вытирает подушечками больших пальцев влажные дорожки.
— Ты всегда такая эмоциональная, когда месячные?
Глаза округляются.
— Ты отвратителен.
Шлепаю его по руке, из-за чего парень начинает смеяться, но его взгляд наполнен теплотой и нежностью, которую я всё ещё принимаю с трудом, ища скрытый смысл. Возможно, я ошибаюсь, когда это делаю, потому что Мэйсон не просит взаимности. Он ничего не просил взамен. За всё то, что он сделал — не было и слова, которое намекало бы на расплату. Разве что свидание, но я хотела его не меньше. Пока он скрывает мягкость и доброту перед остальными, я — та, кто принимает и не осознаёт всю цену его бескорыстия.
— Думаю, мы сделаем всё в другой день.
— Нет, — тут же отрезаю я. — Пожалуйста, нет.
— Будешь в слезах выбирать краску? — улыбается он.
— Да, мы всё сделаем, как ты хотел.
— Мы хотели, — исправляет Мэйсон, подняв одну бровь. — Это наша спальня.
— Хорошо.
— Скажи, что эта наша спальня. Мне плевать, что в ней, какая она, я хочу, чтобы ты чувствовала себя в ней, как дома, потому что это твой дом. Не только мой. Мы можем разрисовать стены или содрать краску, можем кинуть туда матрас и жить так. Понимаешь?
— Это какой-то способ?
— Способ для чего?
— Психологический.
— Нет, хотя, не знаю. Я подумал, что стоит попробовать. Возможно, так тебе станет проще. Ты же не думала, что меня волнует цвет стен?
— Вообще-то, думала, — хмыкаю я, смахивая слёзы с лица.
— Ты должна чувствовать себя там также комфортно, как я. Мы сделаем её вместе, как понравится нам, даже если получится полная хрень, эту хрень мы сделаем вместе.
Склоняюсь к нему и прижимаюсь к губам.
Я не хочу думать, что Мэйсон такой благодаря специальности, которую получает. Моё сердце и голова желают иного: он говорит так, потому что я важна для него; потому что не так нужно, а он хочет этого. Я должна перестроить себя, выбить дурное желание идти поперёк и злить его. Мне нужно пустить его глубже, чем в сердце, потому что он единственный человек, который действительно этого достоин.
Чувствую, как его тёплые пальцы пробираются под куртку и футболку, скользя по талии и
— Ты заставляешь меня чувствовать себя беспомощным, — выдыхает Мэйсон, разрывая поцелуй.
— Беспомощным?
— Я не могу ничего сделать.
— В каком плане?
— В том плане, где сниму с тебя штаны.
Поджимаю губы, но лишь для того, чтобы вкусить остатки поцелуя, после чего сползаю с его колен на пассажирское кресло. Пристегиваю ремень и поворачиваю голову в сторону Мэйсона.
— Всё хорошо? — вполне серьёзно спрашивает он.
— Да, — киваю, подцепив его ладонь и переплетая пальцы.
— Закажем мебель после того, как сделаем стены, согласна?
— Угу, — вновь киваю я, смотря на его профиль.
Парень коротко улыбается и выезжает на проезжую часть, пока я продолжаю обводить взглядом черты его лица. За пару минут, мне удаётся запомнить каждый изгиб и разглядеть умиротворение. Удивительно, как легко он вспыхивает и быстро остывает.
В магазине, Мэйсон берет тележку, и мы грузим в неё несколько банок с краской, валики, кисточки, скотч разных размеров, несколько вёдер и кучу других приспособлений, которые должны сделать из нас маляров, хотя вряд ли вообще понадобятся. Кажется, мы берём всё нужное и не нужное, ссылаясь на то, что «когда-нибудь пригодится». Вероятно, к подобному выводу приходит почти каждый, кто сталкивается с ремонтом. На мои вопросы: «Зачем?» — Мэйсон жмёт плечами, то же самое делаю я. Не понимаю, к чему нам шпатели, но мы берём и их. В итоге, наша покупка оборачивается шестью огромными пакетами, и это не считая краски, которую мы тащим в руках.
— Зато подкачаемся, — смеётся Мэйсон, поставив пакеты у багажника.
— Будет чудесно, если всё вообще влезет в машину, — улыбаюсь я, выдыхая бессилие, которое появилось после пройденного марафона по парковке.
Покупки с трудом, но утрамбовываются. Своё пристанище они находят не только в багажнике, но и на задних креслах. Кроме того, всё время мы прыгаем с ноги на ногу из-за морозных порывов ветра, играя в тетрис с покупками. Именно сегодня погода решила утроить Всемирный Апокалипсис, добавляя мокрые и мелкие снежинки, которые усугубляют положение дел.
Путь обратно кажется намного быстрей, чем к магазину. Мэйсон хватает несколько пакетов, тем же занимаюсь я. Нашу скорость можно наградить золотой медалью за быстроту. Лучшие атлеты на коротких дистанциях. И когда подходим к двери, я едва не валюсь на пол вместе с пакетами.
— Думаю, это дерьмово, да? — спрашивает Мэйсон, поворачиваясь ко мне.
— Что? — хмурюсь я.
Вздохнув, он поднимает руку и показывает ключ, хотя, лучше сказать то, что от него осталось.
— Вот это везение?