Пятая авеню, дом один

Бушнелл Кэндес

– Тогда к чему продавать издательство? – спросил Джеймс.

– Приходится, – признался Редмон. – Если я хочу жениться, завести детей и жить в Нью-Йорке, то вынужден на это пойти.

– С каких пор ты решил обзавестись женой и детьми? – удивился Джеймс.

– Недавно. После сорока душа просит разнообразия. Нельзя же без конца заниматься одним и тем же. Так недолго и с катушек слететь. Сам-то замечал? – поинтересовался Редмон.

– Ну, в общем, да.

А теперь Джерри Бокмен придет на ленч.

– Читал статью в The Atlantic об аятолле и его племяннике? – спросил Ричардли.

Гуч кивнул, зная, что статьи об Иране, Ираке и вообще обо всем, что имеет отношение

к Ближнему Востоку, невероятно важны на маленьком острове в двенадцать миль длиной, известном как Манхэттен. Обычно Гуч мог сосредоточиться и сразу выдать несколько обоснованных суждений на заданную тему, однако сейчас из головы не шел Джерри Бокмен. Рыжий Бокмен придет на ленч? Засранец Бокмен его любит? Это в связи с чем? Минди будет в восторге, но для Джеймса ленч обещал стать настоящим испытанием. Придется разыгрывать представление и пытаться «сохранить лицо» – для Джерри. С Бокменом нельзя просто сидеть рядом. Его нужно развлекать, доказывая, что ты – выгодное вложение капитала.

– В последнее время я много думаю об Апдайке, – сказал Джеймс, чтобы разрядить напряжение.

– Да? – без энтузиазма отозвался Редмон. – По-моему, его переоценили. Апдайк не выдержал проверку временем, в отличие от Рота.

Джеймса понесло:

– Перечитал тут «Месяц воскресений» – великолепно написано. Думай что хочешь, но в 1975 году эта книга стала событием. Вот были времена! Выход новой книги вызывал сенсацию, а теперь...

– А теперь – словно Бритни Спирс показала свою п...ду, – нашел сравнение Редмон.

Увидев вошедшего Джерри Бокмена, Джеймс поморщился. Тот явился не в костюме – сейчас в костюмах ходят только банковские клерки, а в брюках цвета хаки, футболке и жилете, причем не просто старом, а в таком, что на рыбалку можно ходить. Джеймс с трудом сдержал стон.

– Я на минуту, – объявил Бокмен, обменявшись рукопожатием с Гучем. – В Лос-Анджелесе сейчас обтяпывается одно дельце...

– Да, одно важное дельце... – поддакнул Редмон. – А что там?

– Все как обычно, – бросил Джерри. – Корки Поллак – засранец, но он мой лучший друг. Что тут скажешь?

– Ты герой-одиночка, которым я всегда хотел быть, – преданно сказал Редмон.

– Герой-одиночка на собственной яхте. Хотя сейчас меня выдержит только мегаяхта. Видел когда-нибудь? – обратился он к Джеймсу.

– Нет, – поджал губы Гуч.

– Ты сказал Джеймсу, что я думаю о его романе? – спросил Джерри у Редмона.

– Да нет пока. Решил предоставить эту честь тебе – ты ведь босс.

– Я босс! Слышишь, Джеймс? Гений называет меня боссом!

Джеймс кивнул, стараясь скрыть дрожь.

– Ну, мягко говоря, я влюбился в твою книгу, – сообщил Джерри. – Отличная коммерческая фантастика. Такую любой бизнесмен с удовольствием почитает на борту самолета. И не один я так думаю – в Голливуде двое моих приятелей уже проявили интерес и готовы заплатить семизначную сумму. Стало быть, нужно ускорить издание. Правильно, нет? – обратился Бокмен за поддержкой к Редмону. – Мы ускоримся как черт знает что, и книга будет готова к весне. Хотели сначала к осени, но книжка уж больно хороша. Я сказал бы – иди отсюда прямо домой и садись за новый роман. У меня есть для тебя тема – менеджеры хеджевых фондов. Как тебе, а?

– Менеджеры хеджевых фондов... – непослушными губами повторил Джеймс.

– Популярная тема, как раз для тебя, – продолжал Джерри. – Читаю твою книгу и говорю Редмону: «Да это же золотая жила, настоящий коммерческий писатель вроде Кричтона или Дэна Брауна!» Но уж когда попал на рынок, нужно постоянно подбрасывать читателю новые романы. – Джерри встал: – Все, мне пора идти. Нужно ехать что-то решать. –

Повернувшись к Джеймсу, он протянул ему руку: – Приятно было встретиться. Еще поговорим.

Джеймс и Редмон смотрели, как Джерри вышел из ресторана и сел в поджидавший внедорожник.

– Я же говорил, тебе тоже захочется выпить, – поддел Редмон.

– Да уж, – выдохнул Джеймс.

– Вот такая отличная новость для нас обоих, – сказал Редмон. – Дело пахнет реальными деньгами.

– Похоже на то, – согласился Джеймс, ощущая странное онемение чувств. Подозвав официанта, он заказал скотч с водой – единственное, что смог придумать.

– Ты что-то не очень рад, старик. Может, тебе прозак попить? – посочувствовал Редмон. – Впрочем, если, как я рассчитываю, книга пойдет нарасхват, прозак тебе не понадобится.

– Будем надеяться, – кивнул Джеймс. До конца ленча он сидел как в тумане. Вернувшись домой пешком, он не поздоровался со швейцаром и не забрал почту. Войдя в свою дурацкую тесную квартирку, Гуч добрел до маленького кабинета, опустился в маленькое кресло и уставился в маленькое оконце напротив маленького стола, куда много лет пялились сотни дворецких и горничных, размышляя о своей нелегкой судьбе.

А Гуч размышлял об иронии судьбы. Последние тридцать лет ему помогала жить одна всепобеждающая идея, тайная и могущественная, и была она куда сильнее надроченной спермы Редмона Ричардли: он, Джеймс Гуч, талантлив! Он один из плеяды великих романистов, литературных гигантов, его просто нужно раскрыть! Все эти годы Гуч думал о себе как о Толстом, Томасе Манне или даже Флобере.

И вот через восемь-девять месяцев правда выйдет наружу: никакой он не Толстой, а всего лишь старый некрасивый Джеймс Гуч, коммерческий писатель. Калиф на час, которому не суждено выдержать испытание временем. И хуже всего, что он никогда больше не сможет воображать себя Львом Толстым.

Тем временем на нижнем этаже делового небоскреба Лола Фэбрикан сидела на краешке двухместного дивана с такой же безвкусной клетчатой обивкой, как в кабинете Минди Гуч, и листала журнал свадебных нарядов, покачивая ногой в босоножке и подчеркнуто игнорируя двух девушек, тоже ожидавших собеседования. Лола считала себя неизмеримо выше этих созданий. У всех трех были одинаково длинные, выпрямленные «утюжками» волосы с пробором посередине, отличавшиеся только цветом, и Лола, щеголявшая блестящей черной шевелюрой, мысленно назвала девиц, пришедших, как и она, на собеседование, «дешевыми блондинками». У одной темные корни уже отросли на полдюйма – это, по мнению Лолы, автоматически исключало девушку из числа кандидатов даже в случае наличия вакансии. Два месяца после окончания колледжа при Виргинском университете, где Лола изучала фэшн-маркетинг, они с мамой Битель Фэбрикан безвылазно сидели на сайтах вакансий, рассылали е-мейлы и даже звонили потенциальным работодателям, но безуспешно. Строго говоря, в Интернете в основном сидела Битель – Лола больше помогала советами, но даже самоотверженные материнские старания не дали результатов: найти работу в модной индустрии оказалось практически невозможно – все вакансии расхватали студенты, у которых как раз были каникулы. Впрочем, Лоле и не хотелось работать. Она предпочитала отдыхать с подружками у бассейна, сплетничать, писать эсэмэски и фантазировать на свадебную тему, а в плохую погоду чатиться в Facebook, смотреть кабельное телевидение или слушать тщательно подобранную коллекцию музыки в айподе. Но больше всего Лола любила ходить по бутикам и устраивать оргии покупок с помощью кредитки, средства на которую подбрасывал отец, изредка сетуя на свою участь подкаблучника.