Пятьдесят оттенков хаки
Шрифт:
В гостиницу Андрей вернулся во второй половине дня и первым делом поинтересовался у Матвеева, как идет работа. «Испытания завершены! – в шутку вытянулся Виктор. – Везем аппаратуру в МИК». – «Лады», – улыбнулся Тополевский, направляясь к иностранцам. Сытые после обеда и довольные проделанной работой немецкие специалисты с торжественным видом передали коллегам из самарского КБ свое «детище», заботливо установленное в специальный контейнер размером с обычную обувную коробку. Отъезжающий автобус они проводили радостными возгласами
Когда экспедиция с «Козимой» прибыла в МИК за сорок километров от гостиницы, там шли работы по сборке ракеты-носителя, а на специально отгороженном от посторонних глаз участке проводились испытания спутника. Руководил этими процессами полковник Гринин. «Распаковывайте аппаратуру и готовьте ее к установке на борт, – распорядился он, пожимая руку Андрею, и строго напомнил: – Попрошу лишних не толпиться у стапеля». Двое самарцев бережно достали прибор из контейнера и после «заземления» на специальном устройстве подняли его к борту космического аппарата.
– Василич, пойдем, перекурим, – предложил Андрею Гринин. – Пока идет установка, у нас есть минут десять – пятнадцать.
Они вышли на улицу и направились к курилке. Там было достаточно многолюдно. Завидя руководство, солдаты согласно поговорке «Подальше от начальства, поближе к кухне» предпочли незаметно ретироваться. Офицеры, до того что-то живо обсуждавшие, после приветствия руководства замолчали.
– Чего притихли, орлы? – обратился к ним Гринин. – Небось, наши кости перемывали?
– С чего бы? – стряхнул пепел Матвеев. – Просто я вспомнил, как однажды, когда служил в соседней части, «перекладывался» домой. Выхожу, и на мое счастье летит «брезентовый автобус».
– А это что такое? – удивился Гринин.
– «Семен Семенович», – иронично поддел Андрей. – Это бортовая машина, крытая брезентом.
Матвеев утвердительно кивнул и продолжил:
– Я на удачу махнул рукой. Пронзительно визжа тормозами, это чудо военных строителей резко остановилось. Когда распахнулась дверь кабины, я опешил, – он затянулся и выразительно выдержал паузу. – Сидений в кабине не было. Водитель, черноволосый джигит, как орел на горной вершине, сидел за рулем на… обычной табуретке. Рядом стояла точно такая же табуретка для пассажира, на которую он любезно предложил присесть мне… Только я устроился поудобнее…
– Шутки в сторону, Виктор, – жестом остановил его Андрей, рассматривая спешащего к ним немолодого человека. – Боюсь, у нас нештатная ситуация, если самарцы забегали.
Невысокий грузный мужчина неуклюже семенил к курильщикам. Бежать ему было нелегко – мучила одышка. Он прижимал руку к сердцу и что-то бормотал себе под нос. Тополевский с интересом наблюдал за всегда степенным коллегой из Самары
– Андрей Васильевич, попытки штатно запустить «Козиму» от бортовых систем спутника оказались безрезультатными, – отдышавшись, доложил технический руководитель.
– Что предпринято дополнительно? – на ходу уточнил полковник.
– Выполнено несколько технических
– Ваши предложения?
– Надо везти сюда немцев и вместе разбираться.
– Вы не хуже моего знаете, что это исключено! Такую поездку придется долго согласовывать с Москвой, а у нас времени – в обрез.
– Тогда нам с аппаратурой необходимо вернуться в гостиницу и разобраться по месту. Мне кажется, это они что-то там напортачили.
– Что ж, пакуйтесь и – в дорогу.
Немцы, все это время с нетерпением ожидавшие результатов испытаний своего детища, были весьма удивлены рассказом Тополевского о возникших неполадках. Они аккуратно извлекли аппаратуру из транспортного контейнера, внимательно осмотрели ее, включили и продемонстрировали – работает!
– Ничего не понимаю, – огорчился техрук. – Я грешным делом был уверен, что-то сбилось в настройках при транспортировке.
– Может, этому техническому буржую здесь не климатит? – пошутил Матвеев. – Или он не доволен нашими бытовыми условиями.
– Но у немцев-то работает, – в тон ему возразил Тополевский. – Стало быть, протест чисто политический.
– А, может, он работает только в каких-то определенных режимах, которых нет на борту спутника? – предположил Виктор.
– А что? Вполне может быть! – обрадовался техрук.
Переводчик озвучил иностранцам предположения самарца.
– Этого не может быть, – с горячностью возразил господин Йорк. – Вот смотрите, – и он продемонстрировал россиянам устойчивую работоспособность «Козимы» при крайних значениях задаваемых для нее параметров. – Мы готовы вместе с вами выехать в МИК и доказать, что аппаратура на борту спутника функционирует.
– К сожалению, по независящим от нас причинам сделать это невозможно, – остановил порыв немецкого коллеги Андрей и распорядился: – Собирайте аппаратуру, мы выезжаем в МИК.
За сорок минут «экспедиция» добралась на участок испытаний спутника. Присутствующие, не скрывая волнения, ожидали результатов. При попытке включения «Козимы» у всех перехватило дыхание, но она так и не заработала. Представительный «консилиум» выполнил несколько технических заданий – аппаратура по-прежнему не подавала признаков жизни. Тополевский предложил не терять время и возвращаться в гостиницу. Техрук огорчился, но возражать не стал.
– Только прошу иметь в виду, – напомнил Гринин, – если завтра к семи утра это чудо немецкой мысли не оживет, спутник будет пристыкован к ракете без него.
– Не горячись, Владимир Александрович, и помни про неустойку, которую в этом случае придется платить нашей стране, – с горечью подытожил Андрей.
– А, может, рискнем и на свой страх втихаря привезем сюда этих «басурман»? – отведя его в сторону, предложил Гринин.
– Особые органы позаботятся, чтобы этот визит стал нашим с тобой последним решением на воле, – удержал его от поспешного шага Тополевский. – Не торопись, есть же еще резервная дата пуска.