Пятьдесят оттенков хаки

Букрин Валерий Васильевич

– Резервный день – на случай неполадок на старте – там они возникают куда чаще, да и время спрессовано так, что не тебе рассказывать.

– Утро вечера мудренее, поехали!

На крыльце гостиницы шел оживленный диспут по поводу очередной неудачи. В тревожном ожидании все непрестанно дымили, прикуривая одну сигарету за другой. Переводчик с трудом ворочал языком. Руководитель немецкой делегации господин Пинк, то ли в шутку, то ли всерьез попросил принести ему пистолет и характерным жестом приставил указательный палец к виску: мол, живому возвращаться домой ему не следует.

– Ну, это всегда успеется, – шутливо отреагировал на пантомиму гостя Андрей и предложил пройти на рабочее место.

У двери его нагнал Матвеев и попросил разрешение ненадолго отлучиться, чтобы забрать из сада сына

и передать его на попечение дочери. Тополевский не стал возражать, но счел нетактичным поинтересоваться, почему это не может сделать супруга.

В комнате для испытаний немцы уже колдовали над своей аппаратурой, что-то горячо обсуждая при этом. В противоположном углу наши специалисты наперебой рисовали свои варианты решения. Атмосфера была наэлектризована до предела. Казалось, любой жест мог спровоцировать международный скандал. В самый разгар споров в дверях возник в суете всеми забытый представитель Самары, которого коротко, но уважительно величали Степаныч. Его внешний вид – сильно помятый спортивный костюм, домашние тапочки и характерный запах алкоголя, в простонародье именуемый шлейфом, красноречиво свидетельствовали о том, насколько плодотворно он провел этот день. Обведя комнату еще неясным взором, Степаныч попытался привлечь к себе внимание окружающих. С удивлением глядя на часы, он вежливо осведомился: «Над чем бьетесь, чудаки?» «Отстань, Степаныч, не до тебя, – отмахнулись земляки. – «Козима» не включается на борту». Почесав затылок, тот мгновение соображал, одними губами помянув мать, а затем громко посоветовал: «Да вы соберите интерфейс, как на «Коб…» Услышав первые буквы названия военного спутника, россияне разом зашипели на него. Степаныч, входя в раж, не растерялся. «Да, че, я глупый что ли? – он хитро оглянулся и зашептал: – Могу нарисовать схему прямо сейчас». Кто-то от безысходности протянул ему ручку и оказавшийся под рукой кусок бумажной салфетки. Мужчина пошатнулся, но удержался на ногах и, чуть высунув язык, склонился над столом. Трясущейся рукой он старательно вывел на бумаге электрическую схему. Разработанная им еще в студенческие годы, она, видимо, жила где-то в потаенных глубинах изрядно помутившегося сознания, потому как буквально через пару минут в режиме «автопилота» была воспроизведена на бумажном носителе.

Появился Матвеев и поднятием руки показал Тополевскому, что вернулся. Андрей кивнул в ответ и через плечо Степаныча заглянул в его «творение». К ним обреченно подтянулись остальные.

– А что вы думаете, это вполне может сработать, – после краткого инженерного анализа облегченно вздохнул техрук.

– Еще бы, – важно добавил Степаныч и, обводя всех взглядом победителя, гордо заявил: – У нас это работает уже больше десяти лет.

– Тогда – за работу, – поторопил Тополевский. – Выгребайте из своих загашников необходимые детали и беритесь за пайку.

– Все загашники в МИКе, – удрученно заметил техрук. – Я же говорил, нахлебаемся мы с такой организацией работ.

Андрей выразительно посмотрел на него и подозвал переводчика:

– Может, немецкие коллеги нас выручат? По-моему, они неплохо технически оснащены.

– К сожалению, из всего перечисленного у нас есть только монтажный провод, изолента и паяльник, – развел руками Пинк.

Матвеев отвел Тополевского в сторону и сообщил, что у него в гараже есть буквально на днях собранный из требуемых элементов прибор для диагностики своего старенького «Запорожца». Виктор был готов пожертвовать им на благо общего дела при условии, что самарские ребята после пуска вернут ему необходимые детали, которые офицер почти год собирал по свалкам списанной техники. Андрей согласился, и спустя полчаса самодельное устройство, из которого осталось выпаять необходимые детали, лежало на столе.

– А какие у них характеристики? – по-деловому уточнил техрук.

– Вот справочник по радиодеталям, – Матвеев протянул изрядных размеров «гроссбух», – а здесь выписанные из него параметры элементов, – он показал обычную школьную тетрадь.

Техрук, не задумываясь, отложил книгу и начал сверять характеристики деталей с записями от руки. «Годится, – заключил он и, найдя глазами своего монтажника, предложил, – Юра, берись за работу». Присутствующие плотным кольцом окружили рабочий стол и внимательно наблюдали за процессом появления на свет нового устройства. Но, к несчастью, пайка интерфейса у Юры

не заладилась. «Детали слишком мелкие», – оправдывался он, не желая признаться в отсутствии мастерства. Пинк посадил на его место своего умельца. Но и Йорк после нескольких попыток развел руки – ничего не вышло. И тут снова появился Степаныч, отлучавшийся, видимо, для очередной «дозаправки».

– Готово? – икнув, поинтересовался он.

– Не удается собрать, – посетовал техрук. – Детали мелковаты.

– Так вы «Левшу» пригласите, он в соседнем крыле живет.

– Степаныч, приведи его, – техрук умоляюще скрестил руки на груди. – Ничего, что уже второй час ночи?

– Ничего. Он привычный. Главное, чтобы на рыбалку не свинтил.

Тополевский с Пинком практически одновременно взглянули на свои часы. До условленного срока времени оставалось в обрез. Выйдя на улицу взбодриться, они синхронно посмотрели на звездное небо и потянулись. Сейчас никто не думал о космосе, который надо было «покорять», о дружеских связях, укрепление которых было велением времени. В этот крошечный отрезок затишья на мгновение хотелось немного отвлечься и расслабиться. Осенняя ночь была на загляденье красивой. Устало улыбнувшись друг другу, коллеги помолчали каждый о своем и вернулись в гостиницу. Следом за ними появился Степаныч с заспанным «Левшой», отличительной приметой которого были очки с толстенными линзами на +6 или даже +8, скорее напоминавшие бинокль. Молча изучив схему, умелец отложил очки в сторону и уже без них уверенно приступил к пайке, чем естественно озадачил всех окружающих. Мужчины в недоумении переглянулись, но замерли в напряженном ожидании. «Принимайте работу», – улыбнулся вскоре «Левша» и снова надел очки, в которых походил на мультяшного Знайку. На столе лежало собранное им небольшое устройство, которое напоминало только что вылупившегося цыпленка. Многочисленные провода торчали во все стороны, а хрупкость конструкции свидетельствовала о неминуемых трудностях при транспортировке и дальнейшей установке на борт спутника.

– Надо его во что-то упаковать, – рассудил Тополевский. – Поднимитесь в номера, поищите похожую по размерам тару. Сбор через десять минут.

Когда все собрались заново, оказалось, что кроме коробки из-под домино, которую принес Степаныч, ничего для корпуса интерфейса не подходит.

– Засмеют ведь, – усмехнулся тот, но умолк под выразительными взглядами земляков.

– Упаковывайте в эту коробку, да зажгутуйте торчащие проводники, – отдал распоряжение техрук. – Время не ждет – выезжаем!

До МИКа добрались затемно и бросились к стапелю. По закону подлости в момент установки аппаратуры на борт космического аппарата во всем здании пропало освещение. «Энергетики, твою дивизию!» – в сердцах чертыхнулся Гринин. Он порылся в карманах и, найдя зажигалку, поднес ее к открытому люку спутника. Примеру полковника последовали все остальные. Стало немного светлее, но устанавливали строптивое устройство практически на ощупь, стараясь не упустить ни одной драгоценной минуты. Затем осторожно спустились по стапелю вниз. И в это время, как в кино, в зале вспыхнул свет. На борт спутника подали напряжение и включили проверочный тест. Повисла гробовая тишина. Все замерли в ожидании. Пробежавшие несколько секунд показались вечностью. «Козима» включилась!» – раздался голос оператора. Тишину нарушил вздох всеобщего облегчения.

– Поздравляю всех. Успели, – Тополевский обвел присутствующих взглядом и, обращаясь к Гринину, добавил: – А вас, Владимир Александрович, прошу организовать выполнение дальнейших работ по графику. Успехов и до встречи на старте…

Андрей рассказывал о событиях десятилетней давности с такими подробностями, будто они случились только вчера. Маша и знающие не один год мужа коллеги не уставали удивляться особенностям его памяти. Сколько бы ни миновало лет, Тополевский не забывал ни одну мало-мальски значимую деталь.

– Как потом прошел пуск? – живо поинтересовалась жена.

– И пуск, и полет, и приземление прошли штатно. Только интерфейс Виктору так и не вернули. Он и сегодня в качестве реликвии выставлен в музее самарской фирмы.

– И здесь потери.

– Ты это о чем?

– Этот проект стал началом краха семьи Матвеевых.

– Сомневаюсь. У них уже давно что-то разладилось. Да и в семье Серебровых не все было гладко. Анна стала для Вячеслава…

– Лучом света? – подсказала Маша.