Пятнадцать поцелуев
Шрифт:
— Ладно, — сдалась наконец и села в машину. — Так что, давно за мной слежка?
— Недавно, — признался он, хотя по лицу было видно, что этот разговор водителю неприятен.
— Да ладно, родителям не скажу. Вы ведь просто выполняете свою работу, — фыркнула я, хотя мой протест был адресован не в его адрес.
— Вот именно, — подтвердил тот, и всю дорогу мы ехали молча, слушая радио с русскими песнями.
Дома было тихо, и я немного спустила пар в ванной, когда приняла контрастный душ. Но когда пришла мама вместе с
— Ну и как вы до такого додумались?
У отца удивлённо подпрыгнули брови, мать хладнокровно хмыкнула — понятное дело, её инициатива.
— Слежку за мной организовали, в личных вещах моих роетесь... Что там еще? Камеры в комнате? Прослушка в рюкзаке? Может, еще ошейник мне электронный наденете, чтобы током било, как только схожу с маршрута?
— Вера, давай мы спокойно всё выясним, — примирительно выставил вперед руки отец.
— Ты тоже в этом участвовал? — я смотрела на него как дикий волчонок. Мне нужно было понять, на чьей он стороне. Я одна против всех или есть шанс выиграть это сражение?
Он осуждающе покачал головой:
— Три дня в командировке, а дома уже не пойми что творится.
— Вот именно! — воскликнула мать, не желая оставаться в стороне. — А всё потому, что семейные дела волнуют тебя меньше всего! — А вот это ошибка в тактике. Зачем она сразу же наехала на того, кто может быть ей союзником? Однако дальнейший гнев родительницы обрушился на меня: — Связалась с сыном алкоголички!
— Что ты несешь? — возмутилась я, а сама внутренне вспыхнула: уже навели справки!
— Что, он не говорил тебе об этом? — фыркнула мать, скрещивая на груди руки. — Конечно, гордиться тут нечем! Но я тебе запрещаю с ним общаться, ты поняла? Запрещаю!
— А то что? — приняла я ту же оборонительную позу, глядя на неё с вызовом. — Из дома меня выгонишь? Смотри, как бы сама на улице не оказалась!
— Ах ты... — задохнулась она от гнева, не в силах подобрать слов. Снова метнулась вперед, как тогда, пару дней назад, словно намереваясь меня ударить, но её удержал отец.
— Так, успокоились обе! Сейчас идем на кухню и там цивилизованно поговорим. Цивилизованно, я сказал, — повысил он тон для матери, которая открыла было рот, чтобы что-то еще сказать.
Неужели она и впрямь думает, что запретом и криками, унижая и не считаясь с моим мнением, сможет добиться того, что ей нужно? Тогда она глупая, очень глупая...
Говорить цивилизованно было сложно. Мать всё время меня обвиняла и срывалась на крик. Я старалась сдержать в себе слезы и гнев, но было непросто. Отец между нами был словно рефери.
— Это из-за него она пошла на эту долбанную автомойку! Моя дочь — обслуга, кассирша!
— Можешь отречься, — фыркнула я.
— Он вообще собирается найти себе человеческую работу?
— А я пока не воспитываю от него трех детей. И ему пока только двадцать три года!
— Что ты там про детей говоришь? Надеюсь,
— Не твое дело!
— О, Боже... Валера, мне плохо... — театрально схватилась за голову, чем вызвала у меня очередной приступ истерического смеха и неконтролируемого отвращения.
— Боишься стать бабушкой? — поддела её.
— Так, всё, хватит, — прервал нас отец. — Ольга, выйди, я хочу поговорить с Верой наедине.
— Валера... — начала было она, но отец оказался категоричен.
— Я попросил, — настойчиво заявил он, не глядя ни на одну из нас.
Мама нехотя вышла, всем своим видом показывая, что её смертельно обидели.
— Ну а теперь рассказывай, — сказал мне отец, откидываясь на спинку стула и поднимая глаза.
И я впервые за всю свою жизнь его пожалела. Может, он и любовницу завел потому, что никакого тепла от своей жены не получал? И деньги на него ведь не с неба упали, его дома нет постоянно, с самого детства, и могут сорвать звонком на работу и ближе к ночи, и в выходные. Только в отпуске один раз в год на две недели он позволяет себе отдохнуть, при этом всё равно оставаясь на связи... А тут ещё наши разборки дома...
— Прости, пап, — выпалила я, понурив голову. — Я не хотела тебя расстраивать. Дома надо отдыхать, а ты вынужден терпеть всё это...
Он положил свою руку поверх моей и легонько её пожал.
— Рассказывай.
— Что именно? Разве ты не причастен к слежке?
— Впервые слышу.
— Хочется верить, — вздохнула я. — Ну, его зовут Саша. Нас познакомила общая подруга. Он из простой семьи. Квартира в Москве есть, своя, даже две — у него ещё дедушка тут живет. Хоть и не хоромы, конечно…
— Ну а сам как?
— Хороший. Меня очень любит. Заботится обо мне.
— А вдруг ты ошибаешься?
Я подняла на него глаза.
— Что ты имеешь в виду?
— В таком возрасте очень легко обмануться. Подарил цветы, сказал пару ласковых слов, сделал что-то приятное — и ты поверила. Влюбилась. Парни же тоже бывают разными, и при нашем положении... Ты пойми, я ни в чем его не обвиняю, и тебя не упрекаю, но жизнь — штука сложная...
— Не могу же я во всем и всех искать подвох, — грустно усмехнулась в ответ. — А она запрещает мне с ним общаться. Видите ли, в ее планах я непременно должна стать женой Глеба Лихачева, — добавила язвительно.
— Ну, это уж, конечно, тебе решать. Но давай мы сделаем так. У тебя день рождения через неделю. Ты же будешь его отмечать?
Я пожала плечами, всматриваясь в его лицо и пытаясь понять, куда он клонит.
— Мы с мамой хотели сделать для тебя праздник, позвать знакомых в ресторан. Но ты можешь позвать и его. Я с ним пообщаюсь, посмотрю, что это за человек. Обещаю судить непредвзято.
Я задумалась. С доверием к родителям у меня в последнее время были большие проблемы.
Отец смотрел на меня и ждал ответа.