Пятница, кольцевая
Шрифт:
И надо же было так случиться, что именно Саша стала объектом пристального внимания для одного из американцев. Глядя на то, с какой готовностью Крис наклоняется над ней и полуобнимает, чтобы поправить кий, мы всякий раз обменивались ухмылками. Ну, теперь-то она должна оттаять! Да и парень — загляденье. Типичный образчик американского оптимизма со спортивным уклоном. К тому же играет мастерски: Крис мог встать спиной к зеленому полю и, глядя через плечо, послать шар так, что два других разлетались по лузам. Мы с воодушевлением аплодировали.
Саша тоже вела себя довольно живо, но при этом спокойно распрощалась с американцем, когда, закончив игру, мы прогулялись по залитому белыми огнями барселонскому порту. Для всех нас было очевидно, что Крис полон готовности перевести эту вечернюю прогулку в ночную, причем с Сашей наедине,
И все же после этого мы встречались с американцами еще раза два, причем инициатором встреч был именно Крис. В следующий раз мы все вместе отправились в парк Гвель, чудеснейшая особенность которого состоит в том, что все колонны, поддерживающие каменные галереи, в нем наклонные. Того и гляди рухнут! Мы с бездумным хохотом, на который способна только молодость, перебегали из одной «рушащейся» галереи в другую, и каждый раз я замечала, как тщетно Крис пытается расположить к себе Сашу. Она не втягивалась в игру на уровне души и бегала с нами лишь за компанию; точно так же, за компанию, общалась она и с Крисом. Безликая доброжелательность, но не искры чувства.
В последнюю нашу встречу с американцами мы решили сходить на пляж. Еще по приезде барселонский пляж потряс нас тем, что находиться на нем топлесс было не исключением, а нормой. Так поступало не менее трети девушек, включая наших испанских сестер. Слегка поборовшись с собой, я последовала их примеру, но Саша не сняла верхнюю часть купальника ни разу. (На мой взгляд, снять его нужно было хотя бы затем, чтоб не позориться, — эдакое серое убожество!) Итак, из четырех девушек Саша была единственной, кто под жарким солнцем в разлагающей атмосфере не позволял себе ни малейшей вольности.
— She is our iron lady [5] , — заметил один из американцев, Стэн, наблюдая за очередными попытками Криса добиться Сашиной благосклонности.
— No, she is our adamant lady [6] , — констатировал третий гость из Штатов, Дэвид.
После я долго размышляла, почему он назвал Сашу именно так. Видимо, прозвище Маргарет Тэтчер показалось ему недостаточно сильным. Но тогда почему не diamond lady [7] ? И звучит проще… Хотя бриллиант ассоциируется в первую очередь с блеском, а блеска Саша была лишена. Итак, алмаз — несгибаемая твердость и чистота. И еще: алмаз — единственный камень, который нельзя согреть.
5
Она наша железная леди (англ.).
6
Нет, она наша алмазная леди (англ.).
7
Бриллиантовая леди (англ.).
Я взглянула на Сашу, которая, оставив Криса на берегу, сильными рывками уплывала в море. Мне впервые стало ее по-человечески жаль.
II
— А каким видом спорта ты занимаешься? — спросила я ее однажды, просто для того чтобы поддержать разговор.
Мы недавно покинули музей Пикассо и, отдыхая, сидели на маленькой площади в древнем готическом квартале города. Над нашей головой сияли плодами апельсиновые деревья.
— Лыжами, — ответила Саша и уточнила: — Беговыми.
Кроме «М-м, понятно», я не знала, что и сказать в ответ. В горных лыжах есть риск и красота, в беговых, на мой взгляд, — ни того ни другого. Неподходящий какой-то для девушки вид спорта.
— Знаешь, как чудесно бывает зимой в лесу? — словно в ответ на мои мысли заговорила Саша. — Все так величественно… как будто в храме!
И тут меня шарахнула догадка: может быть, она верующая? Потому и отвергает все радости жизни… Но с другой стороны: ни крестика на шее, ни расставленных в комнате икон, да и в соборах, куда мы неоднократно заходили, она вела себя исключительно как туристка, без налета религиозности. Мне захотелось спросить напрямик, но я решила действовать окольным путем.
— Надо
— Я там уже была, — откликнулась Саша.
— Когда?
— Да когда вы тусовались в баре «Oveja Negra».
В какой-то степени моя догадка получала подтверждение.
— Сходишь еще раз, со мной за компанию, ладно? — попросила я.
На следующий день мы с Сашей отправились к собору, который считается главной достопримечательностью Барселоны. Спроектированный в начале двадцатого века архитектором Гауди, он до сих пор не достроен окончательно, но даже в наполовину завершенном виде La Sagrada Familia потрясает воображение и украшает все туристические проспекты о Барселоне. Даже сейчас, порядочно поездив по миру, я могу, положа руку на сердце, заявить: более феноменального сооружения мне видеть не доводилось, а уж тогда, в юности, я попросту застыла в благоговении, едва ступив из переулка на соборную площадь. Эти восемь колоссальных серых башен словно не люди возвели, а вытянула ввысь неведомая сила, иначе они не приняли бы форму ростка, пробивающегося к солнцу из-под земли. Чрезвычайно узкие, закругленные конусы, увенчанные своеобразными крестами, они, казалось, продолжали расти прямо на глазах. Стоило нам приблизиться к собору, как упала вуаль расстояния, и La Sagrada Familia предстала перед нами в еще более поразительном виде. Собор по всей своей высоте был причудливо изрезан узкими окнами и покрыт не привычными глазу скульптурами. То каменные улитки ползли по его стенам, то совы прятались в серых закоулках здания, то всадник с мечом выезжал на фасад. А перед самым входом возвышалась замеченная мной лишь когда мы приблизились вплотную, статуя Христа, привязанного к колонне для бичевания. Эту сцену я прежде никогда не наблюдала в религиозной скульптуре, хоть соборов и музеев мы обошли предостаточно.
8
«Святое семейство» (исп.).
Несколько мгновений Саша простояла на месте, с болью в глазах созерцая изображение беспомощного, готового к мучениям человека, а затем шагнула внутрь. В соборе еще полным ходом шли строительные работы, и внутреннего убранства просто не существовало. Саша повела меня наверх, и я, поминутно опасаясь вывалиться из какого-нибудь окна, расположенного на уровне пояса, последовала за ней по винтовой лестнице. Периодически мы выходили на лепящиеся к стенам башни балконы — пощекотать себе нервы и полюбоваться видами Барселоны и окрестностей.
Но этот подъем и последующий спуск воспринимались всего лишь как небольшое приключение, не имеющее никакого отношения к храму, а настоящее восприятие La Sagrada Familia становилось возможным лишь тогда, когда вы смотрели на него со стороны. Здание со всем его убранством казалось поистине летящим к небу. Находясь здесь, практически нереально оставаться атеистом. Я никогда не задумывалась раньше над своим отношением к вере, но сейчас мысли настойчиво вились вокруг этой темы.
Почему я некрещеная? Многие мои однокурсники на волне возвращения к религии уже поспешили это сделать, а я никогда не испытывала внутренней потребности приобщиться к Богу. Что мне до него? Что ему до меня? Высшие силы существовали словно вне моего восприятия, я всегда жила исключительно земными интересами и земными страстями. Мне было радостно все, что давало мне мир, я испытывала удовольствие от жизни и не знала, с чем мне обращаться к небу. Молитва? Но я не ощущала в ней никакой необходимости, не считая смешного ребячливого перед экзаменом: «Ну пожалуйста, ну пусть все будет хорошо!» Хотя и в этом случае я толком не представляла, к кому обращаюсь.
Обогнув собор, мы с Сашей присели передохнуть возле роскошного пруда, расположенного с обратной его стороны. Здесь плавали белые гуси, и эти небольшие, скромного вида птицы, в отличие от напыщенных лебедей, показались мне не нарочито размещенным здесь украшением, а чистыми, светлыми душами, слетевшимися к храму за живой водой веры.
Мне мучительно хотелось расспросить Сашу о своей догадке в отношении ее, но я не представляла, как заговорить об этом, хотя и время, и место, и обстоятельства были более чем подходящими.