Пятый угол
Шрифт:
Слова - сизые всполохи на фиолетовом небе. Ого, как загнул, хотя, с кем поживешь, от того и наберешь художественных аллегорий. Например, с людьми, мать его, гребанного искусства. Стоп. Табу.
Лучше подумаю о тех, кто завтра обнаружит маску и вознегодует, как Кинни искусно всех дурачил последний год. Упреков будет… Заебали, да я скорее сам себя трахну, чем позволю еще раз увидеть на лицах «семьи Дэбби и Ко» сочувствие и «понимаю, каково тебе».
Отвалите. Не понимаете. Как мне в какой момент знал только один человек. Стоп, заткнись.
Только его я допустил в себя… и в общепринятом душевном смысле. Только он увидел меня открытым: кобельком с мягким брюхом. Ни Майкл, ни Дэбби, - это блондинистое чудовище. Блядь, мыслю как лесби. Пофиг, расслаблюсь, перед надеванием забрала можно. Последний раз.
Он, натыкаясь на шипы и уворачиваясь от ударов, настойчиво отвоевывал себе пространство внутри меня. Он ошибался. Я ошибался. Он уходил. Я гнал его и ждал. Он требовал. Я желал. Он учился – я учился. Он манипулировал мной. Я – им. А больше всего хотелось сомкнуть руки в кольцо и не выпускать. Он пытался заставить принять свои правила. Я выставлял свои условия. Он возвращался. Я знал.
Пока взрыв в Вавилоне не разметал сомнения, страхи к чертям собачим, не порвал душу на ошметки, оставив биться в мозгу только одну мысль: «Все отдам. Все сделаю: сдохну, женюсь. Господи, я не верю в тебя, но ради тех, кто верит – сохрани. Люблю его».
Он с первого раза не поверил, но я убедил, заставил, ведь в самом деле этого хотел. Потом было «это только время», наш Нью-Йорк в первые семь месяцев…
Все, хватит душевного стриптиза. Дешево и сопливо, не мой формат. Кинни, отключи мозги и эмоции. Ты умеешь. Полуулыбку на физиономию, тело вытянуть, встать, собраться, домой переодеться и в Вавилон, где горячие задницы дрочат о всемогущем хозяине клуба.
Шорох за спиной заставил вздрогнуть. Блядь, я же вроде один.
– Брай…
Черт, Тед, думал, все уже ушли…
– Теодор Шмидт… Если ты решил похитить мой член, то остынь, твои яйца не выдержат его размера.
Но пробить Теда подобными остротами невозможно, - он неплохо меня знает и немало выслушал колкостей на грани оскорбления.
– Рекламу принесли днем, ты видел?
– Что? У нас валяется мало бумажной хуйни?
– Это выставка Сары Ллойд. Через два дня открытие, она собрала все лучшее, что наснимала за последние пять лет: и рекламное, и художественное, и сумасшедший креатив. Выставляет все в Питтсе.
– Сара? Здесь?
Рассматриваю рекламу, да, все так «Поле чудес Сары Ллойд». Фотография. Черно-белый прямоугольник, нарочито примитивный. Но ей и не надо быть яркой. В мире современных фотографов Сара почти что прима-номер вот уже несколько лет. Она из тех единичных мастеров, которые виртуозны и в рекламной съемке, и в художественной фотографии, да, черт возьми, Сара Ллойд хороша в любом фотожанре…
Но что она забыла в Питтсбурге? После
Да, Тед прав, на это стоит обратить внимание. Хотя бы затем, чтобы получить ответ.
– Спасибо Теодор, иди спать со спокойной совестью. Или не иди, - с мягкой задницей и твоим членом в ней.
– Да ну тебя, Брайан. После недели валюсь с ног, ты заездишь кого угодно.
– Да, я такой… но справедливый босс и…
Хочу добавить «неплохой друг», - слова застревают в горле. Решил - маска. Исключений ни для кого… Я должен быть самодовольным гадом, которому наплевать на всех и вся, кроме себя, без привязанностей, без друзей, без… любви.
Тед понимающе улыбается, обещает попробовать сегодня вытащить Эммета и Дрю в Вавилон, прощается.
А я разглядываю рекламу Сары и вспоминаю, как пересекался с ней в Нью-Йорке после первой персональной выставки Джастина… и того ебаного благотворительного приема, с которого все и началось.
POV Джастин.
Малага. Февраль 2008. В этот же вечер.
Ночное небо над Малагой темно-фиолетовое, а если прищурить один глаз, кажется, по нему идут сизые всполохи. Тихо. Последний глоток виски, последняя затяжка и… Что и? Да ничего. И пойду в дом. Снова смотрю в небо, вижу его фоном картины, на котором сизое – тонкий дым от его сигареты, а линия всполоха – размытый профиль лица. Или тела.
Все, Джастин, не увлекайся. Там, - все кончено. Он сказал – ты услышал. Он объяснил – ты понял. Он хотел – ты сделал. Я поежился, - нахуй воспоминания. Ничего, ничего, все проходит и это пройдет. Надо только переждать. Время ведь залижет, правда?
– Джастин, ты идешь?
Хриплый, полный желания голос Гектора. Мой бойфренд. Он хороший человек, Гектор, с ним спокойно. Испанская страсть и эмоции дополнены умом, образованностью. Он добивался меня… И мы, кажется, подошли друг другу.
– Джастин, иду похищать…
Резко встаю. Неба больше нет…
– Я здесь…
Руки Гектора перехватывают, обнимают, прижимают, губы беспорядочно теребят мои: то нежно, то больно, он стонет и стягивает майку. А я вижу фиолетовое… с сизыми всполохами…
2 глава
POV Брайан.
Нью – Йорк. Май 2006. Воспоминания.
Сначала был благотворительный прием.
– Брайан, она – нечто невообразимое. Ты должен обязательно познакомиться, завтра открывается ее выставка, мы делим галерею, - и я, черт возьми, так горд. Сара дала приглашения, жалко, ко мне не смогла прийти. Вот, посмотри каталог. Она фотограф или фотохудожник, ни одно слово не подходит.
<