Шрифт:
— Вы хотели поговорить со мной, донна Деметра?
— Вы правы, — отвечает она с понимающей улыбкой. — Но прошу вас, садитесь.
Отдаленные университетские воспоминания позволяют мне понимать ее немецкий, перемешанный с латынью и греческим, странную смесь, которая, кажется, служит здесь универсальным языком, к которому привыкли практически все здешние купцы — языком переговоров о делах, специях, тканях и фарфоре.
В чистоте этих глаз есть что-то магическое, древнее и завораживающее. В них светится ум женщины, разбирающейся в том, как устроен мир, этот многоликий
— Признаюсь вам, дон Людовико, я немного смущена.
Заученная фраза, фальшивая по содержанию и произнесенная совершенно не соответствующим тоном — преамбула к некой театральной импровизации, которая меня ожидает.
Донна Деметра складывает руки на коленях.
— Вы немец, и я прекрасно понимаю, что вам покажется странным, а может быть, и неприличным, если женщина заговорит с мужчиной о делах.
Я заверяю ее:
— Если лишь в этом причина вашего смущения, не стоит беспокоиться. Превратности судьбы заставили меня понять, что естественная для женщин практичность гораздо лучше узколобого материализма мужчин.
Улыбка становится шире.
— Я считала, что сделаю вам приятное, стараясь казаться наивной: как правило, мужчины находят особое удовольствие в том, что могут понять женские мыслишки и заботиться о них с недоступных вершин собственного жизненного опыта. Имея дело с вами, мужчинами, на равных, приходится постоянно притворяться, демонстрируя свое зависимое положение, иначе существует опасность ущемить вашу столь чувствительную гордость.
Я киваю, позволяя взгляду скользить по ее оливковой шее к роскошному декольте.
— Тогда забудем о нелепой гордости и один-единственный раз отступим от правил.
Именно этого она от меня и ждала.
— Я бы хотела вести с вами дела и превратить это место в эксклюзивный и самый дорогой дворец любви во всей Венеции. У меня есть несколько идей по этому поводу, а у вас есть деньги для их реализации.
Удобно устраиваюсь на стуле и кладу подбородок на руку.
— Уникальнейший случай, донна Деметра, постояльцу предлагают стать совладельцем борделя.
Она поднимает руку, призывая меня помолчать и дать ей закончить:
— Я не жалуюсь по поводу того, как идут дела в настоящий момент. Но жизненный опыт говорит мне, что нужно провести кое-какие модификации, чтобы увеличить рентабельность этого дома.
Улыбаясь про себя, я едва сдерживаю свое удивление: от Одера до Рейна я не встречал женщины, которая с такой легкостью и непринужденностью могла бы рассуждать о подобных вещах.
— Сейчас дело обстоит так: мужчины подыскивают девушек на улицах или приходят сюда, чтобы прогуляться по проходу между диванами с девушками, садятся рядом с той, которая понравилась им больше всего, знакомятся с ней и, если решают взять ее, оплачивают комнату и услуги. Что больше всего привлекает мужчин в этом?
Она ждет ответа, а я спешно привожу в порядок мысли, пытаясь сохранить лицо:
— Многое, я бы сказал, в зависимости от того, насколько они увлечены. В первую очередь — это естественность
— Правильно. Как я всегда говорю девушкам: не показывайте виду, что вы на работе, а когда вас приглашают, поднимайтесь так, словно вас пригласили на танец… Следовательно, мы должны сделать этот процесс еще более естественным. У клиента должно создаваться впечатление, что его избранница соблазняет его. На первом этаже будет роскошная таверна с прекрасным выбором самых изысканных вин и блюд. Место, куда богатый торговец может просто прийти, чтобы пообедать.
— Помедленнее, помедленнее, донна Деметра, у меня уже кружится голова.
Ее улыбка становится шире, и она возвращается к теме:
— Представьте, все будет так: в определенное время девушки входят в зал. Кто-то садится в зале, кто-то прислуживает за столами, кто-то идет за стойку разливать вино. Более решительные клиенты приглашают их присесть за свои столы, более скромные просят официанток выступить в роли посредниц.
Донна Деметра медленно поднимается: я уверен, что поза продумана, и это сделано намеренно, чтобы дать мне возможность снова бросить взгляд на вырез ее платья. Она становится сзади и начинает массировать мне шею кончиками пальцев. Дрожь заставляет меня испустить глубокий вздох.
— Думаю, дон Людовико, что завоевывать женщину во время ужина, хотя на деле это лишь видимость, гораздо предпочтительнее, чем делать это в коридоре на диване. Или я ошибаюсь?
— Вы совершенно правы…
— Мое второе предложение состоит в том, чтобы увеличить число девушек. Пятнадцать постоянных и еще пятнадцать, которые приходят, когда захотят, когда им понадобятся деньги или когда они почувствуют в этом потребность. Чем шире выбор, тем больше у клиентов будет создаваться иллюзия, что они имеют дело не с профессионалками, а просто могут переспать здесь… с девушками, к которым они не осмелились бы и приблизиться на улице.
Массаж снимает напряжение со спины и с шеи: меня никогда не касались более опытные руки.
— Почему вы думаете, что меня может заинтересовать подобное заведение?
Ее волосы слегка касаются моего уха.
— Любой иностранец приезжает в Венецию только для того, чтобы заняться делами… или чтобы спрятаться. Торговцу я предлагаю выгодную сделку. Беженцу — деятельность, которая гарантирует скрытность и абсолютное отсутствие внимания со стороны властей.
Я киваю:
— Меня можно отнести и к тем и к другим. Но на данный момент меня больше всего интересует информация.
Естественный смех, как у девочки.
— Мой господин, тогда позвольте, я расскажу вам то, что знаю по собственному опыту: в постели мужчины болтают о таких вещах, в которых не признались бы и на исповеди. Я знаю о темных делишках дожа больше, чем его ближайшие советники.
Эта женщина не перестает изумлять меня.
— Знаете, донна Деметра, мне кажется, я принесу вам удачу. Не успеете вы и глазом моргнуть, как станете новой Викторией Колонной Венецианской республики.
Она позволяет своим рукам соскользнуть мне на грудь, а ее рот приближается к моему уху.