Ради безопасности страны
Шрифт:
Михаил зашел в универмаг и бродил по отделу мужских костюмов. Он щупал их, разглядывал, вертел деревянные плечики. Не то, не так, не по сезону, не по моде, не по вкусу... Не понравились и куртки.
Он вышел из универмага, подумав о Жорке Дрыне. И в ту же секунду, одновременно с мыслью, увидел вдалеке лохматую меховую шапку. Она высилась над толпой как-то сама по себе, ибо ее обладатель был загорожен людьми. Шапка приближалась. Михаил не отрывал от нее глаз, догадавшись, что его интерес вызван несоответствием — добротный мех и теплая осень.
В щель, пролегшую меж людей,
— Привет, — сказал Жорка Дрын.
— Ты откуда... здесь? — глуповато улыбнулся Михаил.
— Да вот иду?
— Я о тебе подумал.
— Обо мне многие думают.
Они отошли в сторонку. Михаил смотрел в его серые, какие-то пыльные глаза, пытаясь охватить разумом столь невероятное совпадение. Впрочем, эти случаи бывают в жизни любого. Да ведь и телепатия есть. Димка Трубцов, его приятель, йог и экстрасенс, предчувствует человека за пять минут до его прихода, безошибочно угадывает месяц рождения и зрит судьбу любого на пятилетку вперед.
— Что нужно? — спросил Жорка.
— Пиджак черной кожи.
— Импорт?
— Конечно.
— Будет, с лейблой. Еще чего?
— Книги нужны.
— По списку?
— Нет, вообще...
— Есть «манги».
— Что это?
— Рисунки Хокусаи, девятнадцатый век. Иностранцы берут с жирным наваром.
— Мне классику, русскую и советскую. Только в хорошем издании.
— Есть энциклопедический словарь Граната в семьдесят пять томов...
Предлагая товар, Жорка снижал голос до глуховатого полушепота. Тогда Михаил непроизвольно оглядывался на идущих людей, будто они могли услышать этот воровской шепот. Но Жоркины пыльные глаза безбоязненно ждали ответа. Михаил не знал, нужен ли месье Делорму энциклопедический словарь Граната и эти самые «манги». Жози брала книги почти любые, ее не устраивали лишь мягкие обложки, что было связано, видимо, с транспортировкой. Полки в его квартире опустели уже наполовину.
— Словарь не надо, — решил он.
— Усечено. Классика будет. А французская косметика нужна?
— Нет, — усмехнулся Михаил, представляя, как женщине из Парижа он дарит французскую косметику.
И тут же его мысль загорелась — конечно, дарит. Он что-нибудь преподнесет Жози на память об их встречах, о России. Какой-нибудь оригинальный и недешевый сувенир. Например...
— Антиквариат есть?
— У Георгия Ивановича все есть.
— Мне что-нибудь сувенирное.
— Печатка Баккара подойдет?
— А что это?
— Хрен его знает. Есть фарфоровые пасхальные яйца.
— Ну, это как-то... простовато.
— За бугром дают по четыреста долларов за яйцо, — обидчиво возразил Жорка.
— Мне для подарка...
Георгий Иванович вдруг огрел свою шапку громадной пятерней, забыв про вкрадчивый полушепот:
— Во! У меня есть два императорских бокала из стекла с монограммами Николая II и Александры.
— А они... подлинные?
— Туфты не держим. Между прочим, идут по пятьсот долларов за штуку.
— Где идут?
— На аукционе «Соутби». — Он махнул рукой
— Я куплю их.
— Итак, черный кожух, книги и пара императорских бокалов, — заключил Жорка.
— Когда?
— Скоро возникну.
Он приложил пятерню к ворсу шапки, что-то хмыкнул и шагнул в людской поток, понесший его по улице. Михаил еще постоял, следя за уплывающей шапкой...
Настроение испортилось, будто произошла неприятность. Он обегал памятью пройденный день, отыскивая причины этого настроения. Вроде бы их не было. Их не было до встречи с Жоркой Дрыном. Ну да, внезапное появление этого деляги, которого он вызвал, казалось, усилием воли. Неужели из-за такого пустяка может упасть настроение?
Михаил пошел медленно, точно боясь расплескать начатую мысль...
Нет, дело не только в странном появлении Жорки. Почему он все время говорил про иностранцев и про доллары? Пасхальные фарфоровые яйца, аукцион «Соутби»... Как он тогда в квартире догадался, что Михаил ждал даму и обязательно иностранку? Откуда он знает, что книги нужны для продажи именно иностранцам? Кто он, Жорка Дрын?
Когда я запихивал труп в машину, неизвестно откуда взявшийся ублюдок поинтересовался, всегда ли мой друг ездит в багажнике. Я, конечно, растолковал ему в двух словах, что в багажнике найдется место и для второго трупа. О’кэй.
Высмеянный Жози, Михаил отказался от угощения гостей по-западному. Не хотелось ему и попугайничать, следовать ее совету — изображать стол с квашеной капустой, холодцом и картошкой в чугунке... Он нашел выход в золотой середине — сделал русский чай, добыв для этой цели три пачки индийского.
На столе — не на колесиках, а на обыкновенном, с ножками, — разъяренно гудел настоящий самовар, медный, с выбитыми на боку медалями. С этим самоваром, который он одолжил у Димки Трубцова, он помаялся. Раздувал его на балконе при помощи лучинок, бумаги и брезентового мешка, которым пользовался вместо сапога. Когда огонь разгорелся и веселый дымок побежал из коленчатой трубы, под балконом он увидел несколько зевак.
На столе, под самоваром, широко раскинулись два блюда из соломки — одно с баранками, другое с сушками. В стеклянной вазе из старого мутного стекла рассыпчато белел колотый сахар и лежали щипчики. Клюквенное варенье и мед были в глиняных бочонках. Но столик на колесиках не пропал — он скромно уткнулся сбоку, светлея прозрачной бутылкой водки, стоявшей как бы на всякий случай.
— Мишья, это есть гротеск, да?
— Самобытинка, — весело согласился он, ибо водка была уже ополовинена.
Андрей подсел ближе к Жози и положил ей на колени емкий конверт:
— Вот, я звонил вам...
— Да-да, я уже имела телефонный разговор с Парижем.
— Как там отнеслись к моей идее?
— О, Андрюша, они весьма-весьма. Но платить сейчас не будут. Надо им смотреть.
— Конечно, я подожду.
— А сколько заплатят, если понравится? — спросил Михаил.
— Тысяч сто, — легко ответила Жози.
— Не может быть! — вырвалось у Михаила.
— Мишья, фирма получит прибыль много-много миллионов.