Ради безопасности страны
Шрифт:
— Откуда прекрасная иностранка? — спросил Андрей.
— Париж, да-да.
— Туризм?
— Нет-нет. Учусь на курсах русского языка, объ-еди-нение «Спутник». Приехала на своем автомобиле. Так интересней, да?
— А зачем вам русский язык?
— О, я есть преподаватель русского языка в частной школе.
Машину она вела небрежно: тормозила грубо, трогалась с места, рывками, оборачивалась и размахивала руками, будто сидела не за рулем, а дирижировала оркестром.
— Приехали, — сказал Михаил, которому
Француженка подкатила к панели опять с такой силой, что колеса скрипнули о поребрик. Они вышли.
— Мадам, чем еще можем быть полезны? — весело спросил Андрей.
— О, можете-можете, — засмеялась она.
— Чем, мадам?
— Знаете... радиотехнику, да?
— Я гуманитарий, — почти огорчился Андрей.
— Смотря в каком объеме? — спросил ее Михаил.
— О, совсем в маленьком. Я хочу купить мини-телевизор. Как это... Крохотулька!
Она растопырила пальцы, показывая размеры телевизора. Все рассмеялись и пошли покупать эту «крохотульку».
Фирменный магазин «Электроника» занимал полквартала. Живая француженка водила их от отдела к отделу, разглядывая приборы, ощупывала радиодетали, включала аппаратуру, торговалась с продавцами... Она купила переносной цветной телевизор, который выбрал ей Михаил. Потом ей понравился транзистор — самый маленький в магазине. Затем она приобрела мощный фонарь. Купила какое-то приспособление для автомашины, какой-то аппарат для массажа...
Из магазина они вышли живописной группой: впереди маленькая женщина в распахнутом жакете и с распущенными волосами; сзади двое мужчин, увешанные разноцветными коробками.
— Очень спасибо! — поблагодарила француженка. — Теперь я сама.
— А справитесь ли? — усомнился Андрей.
— Что же делать... одиночной женщине... в чужой стране? — спросила она и рассмеялась на всю улицу.
— Мы поможем, — торопливо заверил Михаил...
Ехали они весело. Француженка смеялась, бросала управление и оборачивалась к ним, застилая руль волосами. Михаил держал на коленях телевизор. Андрей придерживал длинную коробку с дорожным фонарем. А другие коробки и коробочки лежали за их спинами, у заднего стекла и тыкались в их затылки.
— Это есть мой дом...
Увешанные коробками, поднялись они на второй этаж старинного дома. Француженка достала ключи и впустила их в квартиру, будто жила тут век и не была ни в какой Франции.
— Раздевайтесь, месье. Эти апартаменты нам дали на двоих с коллегой, итальянкой. Но она не тут, она еще гуляет в Риме.
Они осмотрелись. Двухкомнатная квартира. Дубовый паркет, кафельная печь, широченные окна, высоченные потолки... И современная мебель, которую Михаил никогда не встречал в магазинах, — светлое дерево, золотая обивка... На фоне почти белых, чуть серебристых обоев вся эта мебель казалась веселой и прозрачной, как во дворце. Сюда
— Садитесь-садитесь-садитесь!
Она скинула жакет, усадила их на длинный золотистый диван и подкатила столик на колесиках:
— Вы развлекайтесь, а я сделаю кофе...
На кухне загудели краны и зацокали крышки. Андрей пожал плечами изумленно — вот, мол, куда попали — и потянулся к бутылкам, которые принялся разглядывать. Их стояло много, разных. Михаил взял красивую пачку с сигаретами «Luxury Blend. 1873». Андрей присвистнул, разглядывая темную бутылку «Наполеона».
— Месье, почему вы... как это... тянете каучук? — удивилась она, вбежав с подносиком.
— Тянем резину, — поправил Андрей, открывая бутылку.
Она села напротив них на пуфик и взяла протянутый бокал...
Черное длинное платье запеленало фигуру так туго, что было непонятно, как ей удавалось быть легкой и быстрой. Но высокую грудь платье своей силой не тронуло, дав ей свободу. На шее, почти у горла, висел золотой крестик. Подбородок маленький, мелкий. Тубы четкого рта тонкие, но изящные. И большие томные глаза, казавшиеся слишком большими для ее маленького лица.
— Меня зовут Жози, Жозефина.
— Андрей Багров.
— Михаил Линевский.
Они выпили коньяк и взялись за кофе.
— О, Андрей. Как Болконский. Кто вы есть, Андрей?
— Социолог, кандидат наук.
— О, ученый! А какая узкая спе-ци-а-лизация?
— Моя диссертация называлась «Коммуникации в управлении производством».
— О, менеджер. А вы, Михайло?
Андрей улыбнулся. Жози заметила эту улыбку и вопросительно посмотрела на обоих.
— Я не Михайло, а Михаил.
— Разве они не равные?
— Михайло — это старомодно, по-деревенски. Зовите меня Мишей.
— О! — удивилась она. — Миша есть зверь на четырех лапках...
Теперь Андрей расхохотался. Михаил отпил кофе и подумал: как же она преподает русский язык? Или для французов сойдет?
— Медведя зовут Мишей ласкательно, — невнятно объяснил он.
— А кто вы есть?
— Математик.
— О, числа-числа?
— Представьте, нет, — улыбнулся Михаил, ободренный знакомым предметом разговора.
— Математика без чисел? — удивилась она.
— Я занимаюсь топологией, а ее числа не интересуют.
Жози удивилась еще больше и, обведя их своими томными глазами, вскинула руки и щелкнула пальцами:
— Мужчины во Франции с дамой о математике не говорят. Нет-нет. Они угощают ее вином.
Андрей схватился за бутылку. Они выпили еще. Жози подошла к шкафу-стенке, чем-то там щелкнула, и тихая музыка полилась неизвестно откуда. Как в ее «седане». Только теперь был Моцарт. Михаил еще раз оглядел большую комнату и остановился на окне...