Рапсодия под солнцем
Шрифт:
— Отец подговорил, да?
Этот человек тупо не понимает слова «невозможно» и «нет».
— Нет, я… Если признаться, то я после взрыва думал, что все, шанса никакого нет, а потом услышал, что ты говоришь ему, что попробовал бы, ну и… Я решил все еще до разговора с ним, поэтому он мне привез то, что я просил.
— И как? Получается?
— Частично. Я скажу тебе, если все получится, — Аман целует меня в волосы, и я провожу рукой по его бедру. На самом деле я все ещё не уверен. Легко говорить, что согласен, когда знаешь точно, что
— Если я кое-что попрошу, сделаешь это для меня?
— Сделаю.
— Пойдем, ты поспишь, а я рядом полежу, кино в наушниках посмотрю?
— Ниррай… Я не могу сейчас спать. Я хочу побыть с тобой.
— Так ты и будешь со мной, я же рядом буду. И ты обещал.
Вздыхает, но сигарету тушит и, дождавшись того же от меня, подхватывает на руки, чтобы в спальню отнести. Я уже даже не вякаю на тему того, что прекрасно ходить сам умею, и более того, люблю. Зато мы укладываемся, и я его обнимаю, накрыв обоих пледом.
— Спи, — шепчу, и Аман, оставив на моих губах поцелуй, покорно глаза закрывает.
Ему хватает нескольких секунд, чтобы уснуть.
***
Мур
— Мне плохо, — простанывает Мил, стоит ему открыть глаза. Мы так и пролежали в этой беседке, я побоялся его домой нести, хотел, чтобы подышал подольше. Уже давно солнце скрылось за горизонтом, и на небе звёзды засияли, а я так и лежу рядом, оберегая его сон.
— Болит что-то?
Глажу его по волосам, совсем не зная, чем помочь. Стыдно за содеянное так, что хочется сбежать куда-нибудь и спрятаться как можно глубже. Но кем я буду, если брошу его сейчас?
— Живот. Такое ощущение, что просто щас сдохну. Мур, укуси, а? Ну хоть капельку.
Самое ужасное, что притяжение его крови никуда не делось, мне все также до помешательства хочется, а уж когда он просит, да ещё так… вздыхаю.
— Зачем, Мил? Я сыт, а ты сегодня кровь сдавал, помнишь?
— Когда ты кусаешь, мне хорошо.
— Может, ты кушать хочешь? Или чего-то конкретного? Сегодня на ужин горбуша. Я не пробовал, но пахло великолепно.
— Я ее люблю, да…
Он совсем вялый, будто ему думать больно. Поцеловав его в лоб, раскутываю плед и, подхватив Мила, быстро переношу в комнату, на кровать укладывая.
— Подожди секундочку, ладно? — и, не дожидаясь ответа, убегаю, стараясь вернуться максимально быстро.
Ставлю поднос с рыбой и фруктами на край кровати и оглядываю Мила, что лежит в той же позе, в которой я его оставил. Опомнившись, подскакиваю и включаю свет, после чего опять на краешек кровати усаживаюсь.
— Мил, хочешь, я тебя с вилочки покормлю?
— Я сам.
Он вяло садится и двигает к себе тарелку, без аппетита рассматривая содержимое. Подаю ему вилку, в руку вкладывая и наблюдая за грустными попытками поковырять рыбу. Дико хочется вырвать вилку и скормить ему эту чёртову рыбеху, но я держусь.
— Я не хотел все портить Аману. Просто, кажется, кукушка чуть
— Ты больше не будешь мне доказывать, что с тобой все в порядке? — спрашиваю, стараясь говорить максимально мягко, и чуть придвигаюсь, чтобы по спине его провести, погладить.
— А смысл? Ты и так видишь, что нет.
— Главное, чтобы это ты видел. Как там говорят? Принять проблему — это первый шаг к ее решению.
— Я все равно хочу, чтобы ты меня укусил.
Оно и понятно, если верить Аману, оно надолго. Почему мне не пришло в голову, что к этому привыкнуть можно? Я просто хотел сделать ему хорошо, поэтому каждый раз и… точно! Не факт, что сработает, но попробовать же можно!
— Хорошо. Куда? — соглашаюсь, наблюдая смену эмоций на его лице: сначала охренел, потом взбодрился, затем и голову наклонил. Ох, сложно это будет… Надо было не спрашивать и просто за пальчик цапнуть.
Но делать нечего, приходится сместиться. И от него все ещё так божественно пахнет…
Вздыхаю тяжело и, прикрыв глаза, провожу языком по нежной коже, под которой бьётся венка. Ранее у Мила тут был маленький шрамик, но я пару раз его проколол, и теперь кожа гладкая, идеальная.
Глажу его плечо и, высунув клыки, с трудом себя перенастраиваю. Это сложно. Сложно не думать, не вспоминать, не желать…
Ещё раз вздыхаю и заставляю себя захотеть сделать ему неприятно. Не больно даже, а противно… Так можно? Не имею ни малейшего представления, но ему это нужно. Милу нужно, а значит, я не могу этого не хотеть.
Впиваюсь клыками и делаю крошечный глоток, но и залечить не успеваю, как Мил со всей силы врезает мне локтем под дых, прям весь воздух вышибая.
Подрывается с кровати, переворачивая поднос с едой, и рычит:
— Да пошел ты!
Только вот не ждёт, сам выметается.
А я теряюсь.
В любой другой ситуации я бы сейчас за ним кинулся. Обнял, к себе прижал, царапину залечил, но сейчас…
Что если ему, наоборот, нужно, чтобы отойти, отвыкнуть, побыть немного без меня?
Или он просто обиделся? А если просто обиделся, то надо мириться, а с другой стороны… Да к черту!
Вылетаю из спальни и лечу на запах. Мил обнаруживается на пляже. Сидит, на волны смотрит, даже не думает оборачиваться.
— Мил, — зову я, близко не подходя, но так, чтобы он слышал, и при этом мне кричать не нужно было.
Он не отвечает, все так же сидит да рукавом халата шею трет, оставляя на белой махре алый росчерк.
— Мил, давай залечу, а?
— Само заживет. Не смертельно.
— А рядом мне можно посидеть?
— Зачем? Хочешь сделать что-нибудь еще, чтоб мне противно от тебя стало?
— Я хочу, чтобы тебе хорошо со мной было. Чтобы ты здоров был и делал то, что хочешь ты сам, а не то, чего от тебя вампирский гипноз требует. Ты же не из-за этого со мной, я знаю.
— Мне и было с тобой хорошо. Я хотел, чтобы ты меня кусал, трахал и любил. Это не гипноз.