Рапсодия под солнцем
Шрифт:
— Кусаешь часто? — спрашивает Аман и на кровать позади меня заваливается. Вот если кто и выглядит помешанным и больным, так это он. Есть у меня подозрение, что с того дня, как дом его взорвали, он ни разу не спал. Когда Ниррай укладывается, я слышу, как Аман идёт работать, скляночки свои перебирая, а в остальное время носится со своим царевичем, ни на шаг не отходя.
— Мур, он завидует. Забей. Пошли обратно, я очень соскучился.
И гладит, руками все ниже и ниже спускаясь.
— Мил, чему завидует? Да обожди ты, —
— Тому, что ты можешь меня кусать, когда тебе хочется, а ему разрешение нужно ждать, — вклинивается Мил и по мне елозит, пытаясь одновременно и потереться, и руки освободить.
— Слышал историю о мышке, что на кнопочку «удовольствие» тыкала, пока не сдохла?
— Но перед обмороком я не кусал его! У нас сегодня лишь один раз было, и то рано утром. Потом дела были.
— Я сейчас не про обморок, а про вранье. Он хочет, чтоб ты его укусил, вот и пиздит, что с ним все в порядке, и в кровать тащит. А обморок мог быть и от переутомления, и от недоедания, и от нехватки витаминов, и от того, что кровь сдавал.
— Мур, да все со мной в порядке!
— Я его кормил, — не уверен, правда, что особо витаминизировано, но кормил много. — Что теперь делать?
— Не кусать, гулять, следить за режимом и за питанием. Ну и крепиться…
— Мур, нет! Не слушай его. Со мной все хорошо, честно.
— И полегчает? — уточняю, скручивая руки Мила, который уже совсем с ума сходит: вырывается, дёргается, лягается.
— Когда-нибудь определенно. Это же кайф, пускай и не наркотический. Ему будет его не хватать, а значит, ломать. Возможно, кончить не сможет без допинга или вообще не встанет. Но когда-нибудь организм придет в норму.
— Может, можно помочь чем-то? Ну наркоманам же колют что-то, чтобы ломку преодолеть легче было…
— Может, и можно, но я не знаю как. Я никогда не углублялся в эту степь и не хочу твоего сородича случайно убить.
Киваю и уже собираюсь поблагодарить, и уйти, как дверь открывается, и в спальню заходит о чем-то задумавшийся Ниррай. Но увидев нас, налет мыслей с него слетает. Тормозит потрясенно и нашу компанию оглядывает.
— Аман ко мне приставал! — выдает вдруг Мил, и теперь уже я охреневаю. Учитывая, что мы трое на кровати сидим: Аман с голым торсом, я в халате и Мил голый, уже все это выглядит не очень, а уж так…
— Рад за тебя, — комментирует Ниррай абсолютно спокойно и проходит дальше. — Но будьте добры, покиньте мою спальню. Групповой секс я сегодня не планировал.
Кинув извиняющийся взгляд на Амана, подрываюсь и, закинув Мила на плечо, выматываюсь и из комнаты, и из отсека, но к себе возвращаюсь лишь на миг, чтобы халат взять и несусь дальше, на улицу. Взлет, и вот мы в красивейшей стеклянной
Беседку наполняет чистый, соленый воздух, а Мил ныть начинает, жалобно-жалобно:
— Мур, он глупостей каких-то нагородил. Со мной все в порядке. Ну иди ко мне. Ты что, меня больше не хочешь?
Подхожу к нему и, не обращая внимания, халат на него надеваю. На всякий случай ещё и в найденный тут плед закутываю, руки спеленав.
— Ты прав, действительно глупостей, — соглашаюсь и по волосам его глажу. — Но помнишь? Мы договаривались погулять.
— Ты же меня не разлюбишь?
— Конечно нет! Из-за чего? У нас все, как и раньше. Ты же знаешь, что не могу я долго в четырех стенах сидеть.
Чушь какую-то горожу, но Мил вроде слушает, даже верит. Чуть покачиваю диван-качелю, и переставший пытаться выпутаться Мил прикрывает глаза, прижимается к моей груди и засыпает. На этот раз его дыхание нормальное, глубокое. Вздыхаю. Как я мог так увлечься, что не заметил? И вот какой после этого из меня парень? Как, вообще, я могу говорить о любви, если не вижу, что родному человеку плохо.
***
Ниррай
— Даже спрашивать не хочу, что это сейчас было, — говорю, брезгливо кровать оглядывая, и тыкаю на кнопку на столике, чтобы горничную позвать.
— Это ломка. Не лез я к нему. В сознание только привел.
— А на кровать мою его обязательно было класть, чтобы в сознание привести?
— Не сердись, царевич. Хочешь, я все перестелю?
— Горничная перестелет. От чего у него ломка?
Прохожу мимо Амана, и мимо кровати, чтобы во двор выйти. Тут лежат сигареты, которые я и беру, усаживаясь и прикуривая.
Аман вторит, садясь рядышком.
— От приятных укусов. Перебарщивать с ними не стоит.
— А у меня почему такого нет?
— Я тебя кусаю не так часто и не каждый секс. Привязки нет. А что, тоже хочешь?
Смотрит на меня чуть удивлённо и я, хмыкнув, на грудь его укладываюсь, затягиваясь.
— Никогда не имел желания снаркоманиться. Аман, чем ты по ночам занимаешься и почему не спишь?
Я долго думал, спросить или дождаться, пока сам сознается, но раз уж тут такой дурдом, решаю плюнуть и не ждать.
— По мне видно, да?
— Не особо. Ты постоянно выглядишь уставшим, и по утрам, когда ты говоришь, что только встал, от тебя сигаретами пахнет. Во сне люди ещё не научились курить. Ну и… тут камеры установлены. Я не стал смотреть все, проглядел сейчас только ту, что в коридоре.
— Ну, я успеваю подремать минут десять-двадцать перед твоим пробуждением, так что я не врал.
Аман затягивается и, выдохнув дым в сторону, гладит меня по животу.
— Я не хочу тебя обнадеживать. Я не знаю, получится у меня или нет, но попытаюсь сделать вакцину.