Рапсодия в тумане
Шрифт:
— А я в детстве пиздил еду, — сообщаю ему тихо. — Больше всего мне запомнилась здоровенная курица…
— Зачем воровать еду, если можно воровать более ценное? — голос удивленный, явно не понимает. — А, точно. Где бы ты продал, мелким-то? Тупанул. И давно ты не человек?
— Четыре года, — я ввожу второй палец. — А тогда я… Не из корысти, нам есть нечего было. Совсем. В детских домах есть правило — коли родился с дыханием смерти, то и кормить тебя не обязательно. И плевать все хотели, что у меня эта болезнь не подтвердилась. У брата же есть и у матери было… Так, я куда-то не туда ушел, не к месту сейчас явно.
Мур резко спускает руки на мои плечи и сжимает, на ухо выдыхая.
— У нас тех, кто ДС болеет, обучали так же, как и остальных. Двадцать пять лет, это же совсем не мало. Я вот и без всяких болезней не думал, что доживу.
— Ну, я определенно рад, что дожил, — добавляю третий. — У тебя кровь вкусная.
— Думаешь, все крутится вокруг тебя?
— Нет. Вокруг меня вообще спокойно, было, по крайней мере, пока ты не спиздил мой янтарь, — все, хватит растягивать. Пары движений тремя пальцами внутри должно быть достаточно. Вынимаю и, высвободив презерватив из упаковки, раскатываю по стволу.
Мур сразу же приподнимается и медленно опускается на мой член, простанывая и глаз свой нереально зеленый распахивая.
— Что в нем такого ценного? — спрашивает, привыкая к ощущениям. А внутри него хорошо, тесно, тепло.
— Будешь использовать это против меня? — уточняю, поглаживая бедра, и оставляю поцелуй на его плече.
— Если будешь на меня охотиться — да, — говорит и начинает двигаться, держась за мои плечи.
Я же не охотник, чтобы охотиться. Да я и в те разы не собирался кровь его пить, случайно вышло.
— Он меня подавляет, — все же сообщаю и, обхватив его бедра поудобнее, поднимаюсь, чтобы до стены дойти и его к ней прижать. Мур обнимает меня ногами, и я двигаюсь в нем сильнее.
— Зачем ты тогда с собой таскаешь? — отрывисто спрашивает, сжимая мои плечи крепче.
— Боялся повторения того случая. Пытался уйти от себя и не пить людей… — нос сам к его шее тянется, вдыхая головокружительный запах. Скольжу по ней языком. Я снова хочу, чтобы ему не было больно, чтобы ему понравилось.
Мур стонет и слегка корябает мои плечи.
— Но зачем было за мной бегать? Он же копейки стоит.
— У меня больше не было, а тот, что был в браслете, закончился. То есть я оказался без подавления, а я четыре года кровь не пил. Хорошо не убил никого по дороге к тебе.
Не став ждать новых вопросов, впиваюсь клыками в шею, делая глоток такой вкусной, такой дурманящей свободой и морем крови. Мур со стоном вжимается в меня еще сильнее и подмахивает, намекая, чтобы я не прекращал движений. И я толкаюсь в него еще и еще, испивая второй глоток. Но хорошего понемногу, а то ослабнет. Вынув клыки, зализываю ранки и толкаюсь в него сильнее. Как же мне сейчас…
Муру явно тоже, я даже в таком состоянии окрыленности не перестаю за ним следить. Плохо сегодня точно никому не должно быть.
Но эта поза мне скоро надоедает и я, поцеловав Мура в губы, несу его к окну. Где аккуратно приподнимаю, с члена стягивая, и, развернув, усаживаю коленками на подоконник.
— Ты же не боишься высоты? — уточняю на всякий случай, на что Мур вцепляется в решетку руками и простанывает:
— Не тормози ты, а!
Ну и отлично. Проникаю в него и, чуть сжав его бедра, сразу начинаю
Притягиваю его к себе, прижимая спиной к груди, и снова кусаю, не переставая толкаться в него, еще и член ему подрачивая. А на горизонте уже и солнце встает. Мур отпускает прутья решетки и бедра мои обхватывает, ко мне сильнее прислоняясь , и вскрикивает, кончая. Следую за ним, сжимаемый внутри, пьяный от его вкусной крови.
Зализываю ранки на шее тяжело дышащего Мура и, обняв, стягиваю с подоконника.
— Ну что, тебя одеть? — спрашиваю, посмеиваясь.
Мур в ответ мурлычет что-то совсем не понятное, но я и не ожидал другого. Сам бы сейчас хотел полежать, понежиться, вздремнуть.
Я отношу его в кровать и укладываю под одеяло. Стянув с себя презик, смотрю, как Мур до бутылки воды, что я на пол отставил, дотягивается и пьет жадно. А я к нему забираюсь, и пока он полусидит, принимаюсь расплетать его уже не такие опрятные колоски.
Допив воду, Мур отставляет бутылку обратно на пол и ко мне прижимается, на моей груди устраиваясь. Пользуюсь этим и продолжаю дальше расплетать его прическу, а он зевает и тихо спрашивает:
— Ты же спишь вообще?
— Сплю. Пару часов в сутки.
— Ну и спи тогда, — говорит и тут же его дыхание выравнивается — уснул. Быстро он.
Закончив с его волосами, я тоже закрываю глаза и засыпаю.
Глава 6. Царевич
Мур
Есть! Как же я хочу есть, будто неделю голодал, не меньше. Кабанчика бы слопал, целиком, с копытами. Ну или четверной бургер с допами: беконом, сыром, салатом, огурчиком и обязательно кунжутом. О, и картофельной котлетой, между свиными!
Вылетаю из-под одеяла, отмечая, что я уже один. Отлично. Не люблю эти утренние неловкие моменты, когда намекаешь, что пора бы и свалить, а тебя не понимают.
Тело малец ноет, но это не только из-за секса, просто не стоило после такой физнагрузки устраивать еще одну, но я все равно довольно жмурюсь, вспоминая ночь. Я не ошибся, предположив, что секс с Аманом может стать фееричным. Мужик трахает как бог! Еще хочу. Уж не знаю, в какой лаборатории его создали и планировали ли такой эффект, но им его точно запатентовать надо.
Поднявшись, оглядываюсь и вижу, что в студии прибрано, более того, складной столик у холодильника откинут, на нем пластиковый стаканчик из кофейни снизу и, видимо, какая-то еда в блестящем термопакете. Ну вот же! Я сразу, еще в первую встречу, заметил, что мужик хозяйственный! Не кусался бы еще, вообще бы золотом был. Хотя… если так, как этой ночью, то хрен с ним, пусть. Даже сейчас, только вспоминая то ощущение, чувствую, как по телу волна возбуждения пробегает. Понимаю, что, скорее всего, галлюциноген какой ему в слюну вживили, и что борщить с таким, как и с любым наркотиком, не стоит, но все равно охренительно.