Рапсодия в тумане
Шрифт:
Лукьян ведет нас по коридору в гостиную, по дороге кивая пареньку в фартуке. Тот скрывается на кухне, а стоит нам зайти в комнату и присесть на диван, как парень появляется с подносом, на котором чай и ваза с печеньем. Я вот сколько живу, столько наблюдаю такое и никак не пойму, как людям нравится жить с прислугой? Постоянное присутствие чужих людей в доме напрягает. К нам приходит женщина из клининга раз в день, но я не пускаю ее в свою комнату, бесит, когда кто-либо трогает мои вещи или мешает спать, а еду, что готовит повар в том же небоскребе, доставляют
— Лук, дорогой, расскажи моему сыну о нашей последней разработке! — возвещает довольный отец, игнорируя чай. — Он наконец-то задумался о том, чтобы потом тоже ее опробовать!
Стараюсь сделать заинтересованное лицо, рассматривая Лукьяна. Даже притворяться особо не надо, потому что мне действительно интересно. Не эти их разработки, а сам ученый. Как человек. Он абсолютно не похож на того, кто держит в подвале чьих-то братьев. На вид он скорее как обычный человек, что слишком заинтересован своим делом, чем маньяк. Светло-серые глаза не светятся безумием, как могло бы показаться, узнай, чем он занимается, скорее в них искры интереса. На таких смотришь и понимаешь — все у человека замечательно , в отличие от других, он знает, зачем живет. Да и улыбается вполне себе тепло.
— Так это же отличная новость! — вроде даже искренне радуется он, беря печеньку и размахивая ею на манер указки. — Я давно работаю над этим и совершенствую формулу. На данном этапе присутствуют сила, скорость, полеты, и я добился того, чтобы потребление крови, как подкормки, требовалось раз в месяц. Вечная жизнь, минимум сна, много силы и выносливости, что может быть лучше? Осталось лишь исключить кровь, как топливо, но на это потребуется еще немного времени. Хочу заменить кровь на мясо.
— Чье? — вырывается у меня, когда представляю, как Аман, вместо того, чтобы выпить моей крови, откусывает у меня кончик уха.
— Говяжье… В принципе, можно и свиное или вообще птицу. Какие у вас предпочтения?
— Телятина… а почему бы не оставить кровь? Зачем такие заморочки?
— Ты хочешь кусать людей? — потрясенно спрашивает отец, на что я пожимаю плечами и беру кружку чая, поясняя:
— Если можно использовать мясо животных, почему бы не взять их же кровь? Стейк прожарки «медиум ре» никогда меня не смущал.
Хотя я не понимаю, чем отца смущает идея кусать кого-то раз в месяц. Зная его, он бы провернул все так, что люди бы к нему сами ходили, шеи подставляя.
— В этом и загвоздка на данном этапе, — энергично поясняет Лукьян. — Кровь животных подавляет голод, но ненадолго, и от нее не прибавляется силы. Это как соя. Уже сегодня я проведу эксперимент с телятиной, так что в скором времени у меня будут результаты.
— Мы же не будем первыми испытуемыми людьми, да? Отец, ты, конечно, как хочешь, но я пока не увижу, как это
Так-то я в любом случае на такое не соглашусь, но узнать, как они проводят эксперименты хочется. Отец теряется, смотря на Лукьяна, и я догадываюсь по его лицу — не на мышках они экспериментируют.
— Конечно. Подопытного уже пригласили для проверки эксперимента. Не волнуйтесь, на вас никто ничего пробовать не будет. Вы получите уже все в готовом виде.
— Год. Я не буду это покупать, пока не увижу испытуемого через год после изменения. Думаю, учитывая мой возраст и здоровье, я вполне могу позволить себе не торопиться.
— Ниррай, тебе скоро двадцать пять…
Машу рукой, обрывая надоевший до оскомины разговор, говоря строго:
— Я здоров. У меня все прекрасно, я даже гриппом ни разу в жизни не болел, и анализы в норме.
— У Дариэллы тоже…
— Нет, пап. У матери заболевание показали анализы, а у меня они чистые. Это не обсуждается. Я не хочу, чтобы у меня через месяц после ваших экспериментов нога или член отвалились.
У Лукьяна по лицу мелькает тень, но он быстро берет себя в руки, говоря:
— Хорошо. Все сделаем.
А вот отец явно остается этим недоволен, и даже скрывать не думает.
— Ниррай, ты не хотел бы немного прогуляться? У Луки просто потрясающе красивый дом, думаю, тот молодой человек, что подавал тебе чай, мог бы тебе его показать.
Закатываю глаза, но поднимаюсь. Ясно все, хотят поговорить без моих ушей.
Быстро иду на выход, но нормально открыть дверь не получается — стоит ее толкнуть, как она врезается во что-то. Это нечто вскрикивает, и я обнаруживаю сидящего на полу пацана в фартуке, что зажимает травмированный лоб.
— Извините, — мямлит, опуская глаза в пол. — Я случайно. Я не хотел.
Ага. Случайно мимо проходил и решил к двери прижаться. Молча переступаю через его ногу и иду вперед, думая, что мне очень даже повезло. От пацана бы еще избавиться и вообще красота.
— Я могу вам помочь? — подрывается пацан, оказываясь рядом со мной. — Хотите, проведу экскурсию? Или, может быть, отобедать? В духовке как раз гусь запекается.
— Давай и гуся своего, и экскурсию. Чую, это надолго, — вежливо улыбаюсь, думая о том, что пока он будет доставать своего гуся, я вполне успею повесить липучку на окно.
— Хорошо! Тогда проходите сюда, это столовая. Я сейчас, я быстро!
Он распахивает двойные двери, к которым мы подошли, и моему взору предстает длиннющий стол, прикрытый узкой черной скатертью. На ум приходят старые фильмы, с замками и психами. Вот любят же люди пафос!
Мальчишка убегает, а я, оглядевшись и поняв, что тут совсем один, сразу подхожу к огромному, панорамному окну, завешенному плотными, кроваво-красными шторами.
Быстро достав коробку, цепляю на стекло, в угол, маленькую липкую полоску, которая сразу становится прозрачной, и, еще раз оглянувшись, кидаю на пол черную бусину, придя к выводу, что это та самая «букашка».