Раскол Империи: от Грозного-Нерона до Михаила Романова-Домициана

Носовский Глеб Владимирович

Войска Скопина постоянно ведут тяжелые бои. Страна расколота на несколько противоборствующих лагерей, друзья и враги перемешались. Русские летописи рисуют запутанную и темную картину клокочущей смуты. К концу 1609 года Скопину-Шуйскому вроде бы удалось переломить ход войны в свою пользу, но тут вмешался польский король Сигизмунд, решивший воспользоваться смутой и вторгнуться на Русь. Его целью было поставить царем в Москве королевича Владислава. Войска Сигизмунда подошли к Смоленску и осадили его. В это время положение «Лже»-Дмитрия пошатнулось, поляки перестали его поддерживать. В январе 1610 года он бежал из Тушино в Калугу, бросив Марину Мнишек на произвол судьбы.

«Князь М. В. Скопин-Шуйский успешно продвигался на освобождение

столицы: 4 января 1610 года высланный им в передовом отряде дворянин Волуев… вступил в Троице-Сергиев монастырь, усилился там отрядом Жеребцова и на другой день напал на поляков…

Через несколько дней последовало торжественное вступление войск Скопина в обитель Живоначальной Троицы… Таким образом, к весне 1610 года трудами князя М. В. Скопина МОСКВА БЫЛА ОСВОБОЖДЕНА ОТ ПОЛЬСКО-ВОРОВСКИХ ОТРЯДОВ, ее окружавших… Царь Василий Иванович и вся столица с величайшим торжеством встречали 12 марта 1610 года своего юного освободителя — двадцатичетырехлетнего князя Михаила Васильевича Скопина; народ падал перед ним ниц и называл его отцом Отечества… Имя Скопина было в то время у всех на устах» [578], кн. 2, с. 872–874.

Однако, совершенно неожиданно для всех, 23 апреля 1610 года Скопин-Шуйский погибает, будучи, как считали многие, отравленным. Мы уже говорили об этом.

Таким образом, в 1610 году Москва взята Скопиным-Шуйским и освобождена от мятежников. Были разгромлены войска «Лже»-Дмитрия и поляков, длительное время окружавшие столицу. Это взятие Москвы является одним из важных событий Великой Смуты начала XVII века.

Однако со смертью Скопина-Шуйского положение изменилось к худшему. Власть ускользала из рук Василия Шуйского. Поляки вновь двинулись на Москву. Более того, при движении Жолкевского к Москве к нему примкнуло до 10 000 русского войска. Это были отряды из городов Можайска, Борисова, Ржева и других, присягнувших польскому королевичу Владиславу. Кипит гражданская война. «Лже»-Дмитрий пошел из Калуги на Москву. Ситуация запуталась еще больше. Нечволодов пишет: «Вор рассчитывал иметь успех над Владиславом ввиду того, что многие русские люди, сидевшие в Москве и желавшие низложения Шуйского, сомневались в том, что королевич Владислав примет православие; Калужский же царек выставлял себя самым горячим и ревностным православным, хотя в действительности, как мы говорили, едва ли он не был жидом… Между тем, жители Москвы, видя, что им опять грозит осада и борьба с поляками и ворами, окончательно потеряли веру в своего нелюбимого царя… Толпа заговорщиков ворвалась во дворец, и Захар Ляпунов стал дерзко говорить Шуйскому, чтобы он сложил в себя царское звание» [578], кн. 2, с. 878–879. Шуйский упирался.

В Москве вспыхнуло восстание против Шуйского. Царь Василий вынужден в конце концов покинуть престол. Однако в бурлящей столице и в Тушино далеко не все согласны с низложением Шуйского. Тогда мятежники захватили Василия Ивановича Шуйского и насильно постригли его. Тем самым его окончательно отрешили от трона. Столица была в полной растерянности. Разные группировки рвались к власти, выдвигая своих ставленников: князя Василия Голицына, четырнадцатилетнего Михаила Федоровича Романова (сына патриарха Филарета Никитича), князя Ф. И. Мстиславского, королевича Владислава, снова Вора — «Лже»-Дмитрия, затем Яна-Петра Сапегу и т. д. [578], кн. 2, с. 881.

Хаос нарастал. Поляки грамотно воспользовались всем этим. Жолкевский подошел вплотную к Москве. Сначала он удалил из Москвы Голицына и Филарета Никитича, отца молодого Михаила Романова (будущего императора). Затем бывший царь Василий Шуйский был переведен в Иосифо-Волоколамский монастырь.

Чтобы завершить военную операцию, Жолкевскому оставалось сделать последний шаг — ввести в столицу и в Кремль польские войска, ссылаясь будто бы на «просьбы самих московских бояр», желавших воспрепятствовать появлению в Москве войск Вора «Лже»-Дмитрия. «Жолкевский, зная

малочисленность своего отряда и хорошо помня судьбу поляков в кровавую ночь, когда был убит первый Лжедмитрий, хотел стать слободами около столицы… Но с ним не согласились его подчиненные, желавшие скорее добраться до царской казны и других сокровищ, хранящихся в Москве… С другой стороны, бояре, боясь черни, также не переставали просить Жолкевского ввести поляков в город…

В ночь с 20 на 21 сентября (1610 года — Авт.) была совершена крупнейшая из всех ошибок, содеянных семибоярской думой: поляки были впущены в столицу и заняли Кремль, Китай и Белый город; кроме того, их отряды расположились в Можайске, Белой и Верее… Заняв Москву, Жолкевский завел тотчас же строжайшие порядки» [578], кн. 2, с. 886–887. Пленного Василия Шуйского отправили в королевский польский стан под Смоленском.

Таким образом, оккупационные войска снова заняли столицу Руси. Прежнее боярское правительство в Москве исчезло и ему на смену пришел новый правительственный кружок, действовавший уже всецело в угоду Сигизмунда. В Москве шел грабеж. Например, «в числе царских драгоценностей было литое из золота изображение Спасителя, ценой в 30 ООО золотых. Гонсевский и Андронов разбили его на куски, чтобы продать…

Так, к началу 1611 года, после распада великого посольства под Смоленском, распалось и боярское правительство в Москве и заменилось властью польского воеводы Гонсевского и кружком русских изменников…

Весной 1611 года многочисленные земские ополчения под начальством дворян, воевод и иных служилых людей двигались уже на выручку царствующего града Москвы: Прокопий Ляпунов вел ратников из Рязанской и Северской земли; князь В. Ф. Мосальский из Мурома; князь A. A. Репнин из Нижнего Новгорода; князь Ф. И. Волконский из Костромы; П. И. Мансуров из Галича; А. Измаилов из Суздаля и Владимира и т. д. Все эти рати состояли из людей, служивших прежде в войсках В. И. Шуйского или входившие в мужицкие отряды, которые собирались на севере и с волжских мест под знамена покойного князя М. В. Скопина. Но кроме этих земских ратей, к Москве же шли на ее выручку против поляков и другие сильные отряды…

Между тем отношения жителей Москвы с поляками (сидевшими в столице — Авт.) были уже сильно обострены…

„Ляпунов, — рассказывает Жолкевский в своих „Записках“, — желая привести в действие замыслы свои касательно изгнания наших из столицы… рассылал тайно во время ночи стрельцов, которые скрывались соумышленниками в домах своих… Тогда определили наши (то есть поляки — Авт.) между собой: выжечь Деревянный и Белый город и, запершись в Кремле и Китай-городе, перебить как помянутых стрельцов, так и всех кого ни попало“…

Когда настал день, поляки начали втаскивать пушки на кремлевские стены и башни… Заслышав шум, восьмитысячный отряд немецких наемников, изменивший нам в битве под Клушиным и перешедший на службу к полякам, вышел из Кремля и неожиданно стал бить безоружный народ. За немцами бросились на русских и поляки, и скоро в Китай-городе было иссечено до 7000 человек. В Белом же городе жители успели ударить в набат и вооружиться…

Благодаря ветру, огонь быстро распространился по Белому городу… Кремль и Китай-город, бывший в руках поляков, остались целы.

На другой день… полякам удалось поджечь Замоскворечье… „Жечь город, — говорит Маскевич, — поручено было 2000 немцев… Мы зажгли в разных местах деревянную стену, построенную весьма красиво из смолистого дерева и теса: она скоро занялась и обрушилась… Пламя охватило дома и, раздуваемое жестоким ветром, гнало русских… Уже вся столица пылала; огонь был так лют, что ночью в Кремле было светло, как в самый ясный день… Москву можно было уподобить только аду… Мы были тогда безопасны: огонь охранял нас“…