Расколотый берег
Шрифт:
– В «Кромарти Тех» вроде есть, – сказал Кэшин. – На складе департамента строительства.
– Вот подфартило-то! Еще одна вещь, про которую я ничего не знаю. Ты что, собрался это дерьмо покупать?
– Мне добро из стола находок не нужно.
– Да ты в своем уме? Я-то тут при чем? Твои ребята вместе с этим идиотом Хопгудом приперлись ко мне, целый час рыскали, все вверх дном перевернули, да так и ушли ни с чем. – От досады Берн сплюнул. – Ну ладно, железо-то забирай. С железом вроде никаких таких историй?
Они
– Дейв, все хотел спросить, – заговорил он. – Мы, часом, нигде раньше не встречались?
Ребб внимательно рассматривал бензопилу.
– Нет, я тебя не помню, – сказал он наконец. – А вот ухайдаканную бензопилу сразу узнаю.
Они снова взялись за работу. Дойдя до дому, Ребб развернулся и двинулся навстречу Кэшину.
Зазвонил мобильник.
– Держу в курсе, – заговорил Хопгуд. – Донни нет. Все прочесали.
Кэшин рассматривал белые пузыри мозолей на подушечке каждого пальца.
– Второй этап, – ответил он. – Может, с этого и надо было начинать.
– Ты о ком, о нас или о себе?
– Так, мысли вслух.
– Оповещение было разослано в девять утра. Мы не стали ждать твоих распоряжений. Тебе сказали, что Бургойн вот-вот отдаст концы?
– Нет.
– Может, тебя уже списали в тираж?
Когда до встречи оставалось всего несколько взмахов лопатой, Ребб спросил:
– Этот Берн родня тебе, что ли?
– Родня.
– По отцу?
– Нет, по матери. Его отец – моей матери брат.
Ребб долго смотрел на Кэшина, потом вернулся к работе. Помолчав, он снова заговорил:
– Солидный сад был. Фотки нашел?
– Нет еще. Поеду в Кромарти – посмотрю, – ответил Кэшин.
Ему было совсем не до сада. Донни, Хопгуд и погибшие мальчишки не выходили из головы.
В фирме сказали, что Хелен Каслман уехала в суд. Ожидая ее, Кэшин прошелся по кварталу и только успел зайти в зал, как она встала со своего места, блестя черным костюмом и волосами, и начала:
– Как вам известно, ваша честь, в законе о выпуске под залог от тысяча девятьсот семьдесят седьмого года нет определения исключительных обстоятельств…
Судья предупредительно поднял палец:
– Мисс Каслман, прошу не напоминать мне то, что я знаю.
– Благодарю за указание, ваша честь. Подзащитный не был замечен в употреблении наркотиков. Дважды он обвинялся в мелких преступлениях, связанных с кражей подержанных вещей. У него четверо детей в возрасте до двенадцати лет. Единственным источником дохода семьи является сбор подзащитным металлолома. Миссис О'Хэллоран не в состоянии заниматься детьми и делами одна, без помощи мужа.
Судья все это время не отрываясь смотрел в окно.
– Ваша честь, – продолжала Хелен Каслман, – мне сообщили, что суд над моим клиентом состоится не ранее
– В данном населенном пункте, – возразил судья, – покупка героина расценивается как крайне серьезное правонарушение.
– Попытка покупки, прошу заметить, ваша честь.
Кэшин заметил, что у судьи на скулах от досады заходили желваки.
– Покупка героина расценивается как крайне серьезное правонарушение в данном населенном пункте. Может быть, в Сиднее считают иначе, мисс Каслман.
Судья хрипло кашлянул и, явно ожидая поддержки, повернул голову, осклабив желтые, какие-то собачьи зубы. Прокурор, уставившись перед собой мертвым взглядом, растянула губы в улыбке. Судья, не закрывая рта, опять обернулся к Хелен.
– Хотелось бы отметить, – заговорила Хелен, – что в случае признания моего клиента виновным ему грозит наказание минимальной тяжести, а нарушение условий освобождения под залог в его обстоятельствах вряд ли возможно.
Судья пристально посмотрел на нее.
– Если вашей чести угодно, – продолжала Хелен, – я могу сослаться на прецеденты, включая недавнее решение судьи Масгроува в Верховном Суде по апелляции на отказ суда в освобождении под залог.
Судья вытащил платок и громко высморкался.
– Мне не нужны указания, исходящие из глубин вашей неопытности, мисс Каслман. Условия освобождения под залог следующие… – И он зачитал их.
– Ваша честь, – заявила Хелен, выслушав его решение, – я полагаю, что названная сумма в двадцать тысяч долларов настолько выходит за рамки финансовых возможностей моего подзащитного, что можно говорить об отказе в освобождении под залог.
– Неужели?
– Разрешите сослаться на прецедент?
Судья выслушал ее не перебивая, затем, поблескивая серебряными пуговицами на мантии, все-таки урезал сумму до пяти тысяч.
Кэшин вышел на улицу. Его знакомый полицейский из уголовного розыска, по имени Грег Лоу, стоял, опершись о перила, и курил, зажимая сигарету в таких же желтых, как зубы судьи, пальцах.
– Ну и пробивная же баба, – заметил Лоу. – Он-то думал, что ему будут лизать задницу, а не грозить апелляцией в суд высшей инстанции.
– Когда лизать и когда пинать, – ответил Кэшин, – вопрос вопросов в уголовном суде.
Лоу уставился на улицу. Кэшин перевел взгляд туда же – на ржавый оранжевый «датсун» с одной голубой дверцей. За рулем сидела женщина, более всего похожая на разжиревший манекен для крэш-тестов. Окорок правой руки свешивался из окна, а в пальцах-сардельках дымилась сигарета. Женщина поднесла руку ко рту и затянулась. На пальцах аляповато блеснули гайки массивных колец.