Расколотый берег
Шрифт:
– Всякие банковские бумаги, счета.
– Ну вот что тебе дома не сиделось? Разгреб все это дерьмо, так теперь и работать некому.
– Да, я тоже об этом подумал.
– В общем, захочешь спать – мой дом в твоем распоряжении. Никого не будет, кроме меня, да и то редко. Ты спишь хоть иногда?
– Не перекладывай на меня свои проблемы, приятель. Может, еще того вина?
– Можно.
Перед сном Кэшину вспомнились мерзкая комната и две кружки в веселых пятнышках. Он
Дожидаясь его, Дав читал «Вестник». Он сложил газету, кинул ее на заднее сиденье и сказал:
– Рад быть твоим шофером. Тут у меня новости про часы Бургойна.
– Небось прибыли с почтовым голубем, новости-то? – поинтересовался Кэшин.
Дав спокойно ответил:
– Бургойн купил свой «Брейтлинг» в магазине Коццена на Коллинз-стрит в восемьдесят четвертом году. А шесть лет тому назад обзавелся еще одним.
Кэрол Гериг описала ему часы. Девочка с пирса, Сьюзи, назвала только марку. Да еще ошиблась, сказала «Бретлинг». Ну почему он не спросил ее, что это были за часы? Синго сейчас закрыл бы глаза и укоризненно покачал головой: «Как это – не спросил? Знаешь, на твоем могильном камне, пожалуй, так и надо написать: "Не спросил"».
Владелец ломбарда в Сиднее рассказал, какие часы принесли ему в тот день мальчишки? Записал ли его рассказ полицейский? У тех, кто работает в ломбардах, глаз наметанный, они быстро прикидывают, что сколько стоит, – такая незавидная работа.
– В магазине часы опишут? – спросил Кэшин.
– Скорее всего, но вообще-то не спросил.
– Хочешь, это напишут на твоем… – начал было Кэшин и осекся.
– Что-что?
– Да так… Нашел мисс Бургойн?
– Она будет ждать тебя в галерее в половине одиннадцатого. Там наверху есть кафе. Она член совета директоров этой галереи. Тот же ломбард, только для картин.
– Это ты сам придумал?
– Почерпнул из сегодняшнего «Финансового обозрения».
– А я вот сегодня еще ничего не читал, кроме надписи на коробке с хлопьями. Ты смотри, какая разносторонняя: и в праве разбирается, и в картинах, и в политике…
Они замолчали. На Лигон-стрит Кэшин взял газету с заднего сиденья. Фотографию Полларда напечатали на пятой странице, короткая заметка сообщала приблизительно то же, что и сюжет в теленовостях.
– Насчет Полларда многие звонили, – прервал молчание Дав. – Человек тридцать, по-моему, – и родители, и жертвы. Он, оказывается, педофил был тот еще. Люди готовы были в очередь становиться, чтобы его повесить. Один даже сказал, что давно его знает. Сначала орал как бешеный, а потом вдруг замолчал.
– Я собираюсь вернуться домой, – сказал Кэшин. – Передавай дело
Они ехали молча через весь город, пока Дав не остановился на подъездной дороге напротив галереи.
– Настроения нет? – спросил он.
– Не по чину вопросики, – ответил Кэшин.
– Что значит «не по чину» в убойном отделе?
– Ну, если бы я так и работал там, значит, был бы выше тебя по званию. И вообще, знатный халявщик мог бы и помолчать. Вот примерно это и значит «не по чину».
– Понятно. Я возьму описание часов.
– Скажи, а когда ты проверял счета Аддисон, тебе не пришло в голову прогнать Полларда по нашей базе?
Дав шумно втянул воздух.
– Я оказывал тебе услугу. Так или иначе, это было три дня назад. Поллард был уже мертв.
Кэшин смотрел на проезжавшие мимо машины.
– Тебе позволительно облажаться, – сказал Дав. – Тогда ночью Хопгуд взял дело в свои руки и поубивал мальчишек, а ты в шоколаде. Ребята присмотрят за тобой.
– Добудь описание часов, – распорядился Кэшин. – Проверь, поговорили ли в Сиднее с владельцем ломбарда, или кем он там представляется. В любом случае нам его показания нужны сейчас, сегодня.
– Есть, сэр.
Кэшин перешел улицу у галереи, увернувшись от машин и трамвая. Войдя в фойе, он поднял глаза и тут же встретился взглядом с Эрикой Бургойн. Она опиралась на балюстраду и смотрела на него. Когда он поднялся, она уже села в кресло.
– Извините, опоздал, – сказал он. – Здесь вам удобно будет говорить?
– Если не будете орать, то да, – ответила она. Она была одета в темно-серый костюм, в руке у нее была чашка кофе, но ему она ничего не предложила. – Это что, продолжение расследования?
– Нет, просто разговор.
Уголки ее рта опустились вниз.
– У меня нет времени на «просто разговоры». Зачем это? Отчим умер, подозреваемые тоже погибли.
Кэшин подумал о Синго, о его серых глазах под мохнатыми бровями-гусеницами.
– Это наш долг перед ними, – ответил он. – Вам известно, что ваш отец каждый месяц платил деньги некоему Артуру Полларду?
– Ну и что?
– Вы знаете, кто это?
– Нет, понятия не имею.
Группа туристов-японцев толпилась у выхода из галереи. Дежурный суетился, стараясь помочь, но они или не понимали, или думали, что он ненормальный.
– Его убили несколько дней назад в здании, которым владел ваш отчим.
– О господи… Какое здание?
– Бывший театральный зал в Северном Мельбурне. Вы знали, что он принадлежал Бургойну?
– Нет, чем он владеет… владел, я не знаю. При чем тут Чарльз?
– Есть кое-что похожее.
– А именно?