Расколотый меч
Шрифт:
А может, и раз.
– Йехар. Понимаю, что воспоминания не из приятных, но ты не помнишь, кто…
Наши взгляды сошлись на Глэрионе, рукоять которого невинно блестела от изголовья. Рыцарь смотрел секунду – потом закрыл глаза и так сжал бедную розу в кулаке, что шипы вошли ему в ладонь до основания.
– Нет, – выдавил странник. – Он был в капюшоне… мы сшиблись клинками… у него был какой-то артефакт…
Мысленно я поставила галочку возле одной из наших догадок – как был разрублен такой клинок, как Глэрион.
– Хотя
Веслав пристально изучал лицо Йехара. Черты того исказились как бы в отчаянной попытке вспомнить, но потом он выдавил уже еле слышно:
– Нет.
Впрочем, чего и ждать от того, кто столько времени пробыл в состоянии, более похожем на смерть, чем даже кома.
Я на секунду отвела глаза от Йехара и стала свидетельницей весьма любопытного немого диалога между спиритом и алхимиком. Эдмус покосился на Йехара и коротко вскинул брови. Веслав в ответ покачал головой и пожал плечами с видом человека, который сомневается и который обманут в своих ожиданиях.
Но здесь дверь опять открылась пинком ноги (может, закрыть ее уже наконец магической блокировкой?!), и на сей раз на пороге красовался счастливый Стэхар.
– Я слышал, что ты уже очнулся? – торжествующе вопросил он, но вся его радость мгновенно улетучилась при виде такого количества не дышащих дружелюбием лиц.
Милия поудобнее перехватила скипетр.
– Это тот мерзавец, который оскорбляет женщин на пирах и подсылает наёмников, чтобы убить со спины?
Она неплохо знала историю Йехара. Видимо, в Ордене про это многие слышали. Или ей уже Даллара успела нажаловаться на свою горькую судьбу?
– Вы должны говорить с домицием как должно! – заметил Стэхар, теребя свой медальон наследника. Но говорил как-то неуверенно.
– Тогда пусть домиций говорит, что ему понадобилось здесь и возвращается к своим обязанностям, – процедил Йехар, садясь на постели. – Или ты пришел пожелать мне здравия?
– Да я и не против твоего здравия, – нагловато, но трусливо ухмыльнулся домиций. – Я что? Я помню, что вы мне помогли с Тилкидой, и вообще, я хочу тебя облагодетельствовать и предупредить, что тебе нужно бежать из замка…
Милия перехватила жезл еще ловчее. Теперь он составлял с ее пальцами единое целое. Домиций сглотнул, а Йехар усмехнулся с горькой иронией.
– Меня, может, статься, хотят убить? – и в голосе его явственно звучало: «Ну и что? Хуже все равно не будет!»
Домиций замялся, а потом решил, что дальше тянуть опасно. Бочком обогнув напряженную Милию, он пробормотал:
– Отец велел передать это тебе… – и сунул в руки рыцарю небольшой аккуратный свиток. После чего рискнул улыбнуться мне и легко упорхнул в дверь. Из коридора донесся облегченный вздох – домиций, видно, сам не ожидал, что так легко отделается.
Я закрыла за ним дверь и наконец-то наложила надежную блокировку – печать холода.
– Откуда он так быстро узнал, что ты очнулся?
Мне никто
– Что это?
– Напоминание, - тихо, но внятно выговорил рыцарь, - о том, что он состоится через семь дней.
– Что состоится через семь дней?
– Большой Турнир.
Глава 21. Проблемы с заменой
С некоторых пор у меня начало появляться чувство дежа вю. Оно больно ударило, когда я увидела разрубленный клинок и вспомнила свои видения; оно не отставало, пока мы сидели у себя и мучительно пытались придумать, как добыть чернокорень, и вот теперь это самое чувство грозило задавить нас всех окончательно.
– Безнадежно, – вполголоса сказала Виола, выходя из комнаты, где лежал Йехар. – Нгур его обрабатывает, только это… безнадежно.
Веслав ограничился сухим кивком. Он в сотый раз за сутки пересматривал здешний кодекс рыцарских турниров и находил в нем столько же утешительного, сколько в кодексе алхимиков. Мы не слышали его голоса с того момента, как Йехар озвучил свое решение.
Легко представить, каким это решение было.
Наш рыцарь не мог ходить, он с трудом приподнимался на кровати, и тем не менее он твердо решил, что в турнире участвовать будет. Ах, нет, поправочка. То, что он должен там участвовать, было уже решено за него. Он же дал предварительное согласие, а это значило, что или он выйдет на арену в указанный день, или его лишат клинка и покроют вечным позором.
Самым простым выходом в создавшемся положении действительно было бы бегство, но Йехар этот вариант отверг сразу и по понятной причине.
– Я его понимаю, – заявил Эдмус, яростно раскачивая свой стул. – Я и сам как-то свалял такого же дурака, но с меня-то что взять, я же шут! И вообще, я тут вспомнил, чем все со мной кончилось…а «Белоснежка»-то еще есть? Можно было бы закатить такие шикарные похороны! Я готов быть главным причитальщиком – составим текст, Нгур подыщет место для усыпальницы, и…
Это было комментарием к пояснению Йехара насчет этого турнира.
– Единственная причина, по которой боец не выходит на арену – смерть, - отрезал рыцарь. – Болен ли ты, при смерти или в дурном настроении – это никого не волнует.
Вот Эдмус и предлагал симулировать эту единственную причину.
– Мертвых здесь сжигают, – мрачно заметила Виола.
Шут озадаченно закряхтел. У него еще оставались предложения по поводу того, чтобы найти где-нибудь труп, наложить мороки… но за очевидной неэтичностью Эдмус решил их пока придержать при себе. Веслав с особенным ожесточением зашуршал свитками. Судя по его лицу, алхимику было до лампочки, что случится с Йехаром до турнира или во время его.
– Есть моменты, когда кричат камни, – вполголоса припомнила я его давнюю фразу.