Расмус, Понтус и Глупыш
Шрифт:
Там, на чердаке, было сумрачно, но через маленькое оконце просачивался скудный свет, так что Расмус видел, куда идти… О, Глупыш, почему ты не лаешь?
Расмус рванул дверь на чердак.
В следующий миг он издал такой жалобный вопль, что Понтусу стало не по себе, когда он услыхал его.
– Понтус, его здесь нет!
– Его нет?
– Нет, но Альфредо здесь, и это, пожалуй, веселее, - услышали они хорошо знакомый голос, и из самого темного угла чердака вылезла хорошо знакомая фигура, которую они уже столько раз надеялись никогда
Расмус впал в бешенство. Словно дикий кот, налетел он на Альфредо.
– Где Глупыш?
– заорал он.
– Он мне нужен сейчас же, а не то я пойду в полицию! Понятно это тебе, старый ворюга?
– Ruhig, - сказал Альфредо, - спокойно, только спокойно! Как ты будешь жить дальше - маленький своенравный ребенок, который никогда не знает покоя?
Но Понтус тоже разозлился. Оттолкнув Расмуса, он встал прямо перед Альфредо.
– Ему надо вернуть собаку, - сказал он, глядя прямо в глаза шпагоглотателю, - иначе будет беда.
– Разумеется, - произнес Альфредо.
– Ему вернут собаку, в этом я с вами совершенно согласен, надо только немного оговорить само время, когда это произойдет.
Он погнал их в комнату.
– Пошли, у нас будет маленькая беседа!
Они были слишком ожесточены, чтобы испугаться, и только когда Альфредо тщательно запер дверь и сунул ключ в карман, мальчики поняли, что им грозит опасность… что они заперты в такой уединенной усадьбе вместе с таким отчаянным негодяем, как Альфредо!
– Зачем ты запер дверь?
– закричал Расмус.
Альфредо, склонив голову набок, оглядел комнату.
– Не правда ли, какое здесь уютное местешко?
– спросил он.
– Нет, никакое оно не уютное, - ответил Расмус.
Совершенно холодная комната с выцветшими обоями и грязным полом - трудно было воспринять ее как нечто особенно уютное.
Был там и открытый очаг, все еще закопченный после всех огней, горевших и угасших в нем много лет тому назад. Но в комнате стояло что-то на полке, появившееся, должно быть, совсем недавно; это была красивая белая картонка из кондитерской Элин Густавссон, Вестанвик, Стургатан, 13.
– Какие избалованные маленькие шалопаи-мальшишки, - сказал Альфредо.
– Какая жалость, што вам не нравится комната, а мы-то думали, вы останетесь здесь на ношь.
– Да? И не мечтай об этом!
– закричал Расмус.
Альфредо кивнул:
– Я ошень об этом мештаю. Хотя первым начал мештать Эрнст, у этого Эрнста бывают заме-шательные идеи!
– Надоело все это!
– кричал Расмус.
– Вы только врете и обманываете, и ты, и Эрнст!
Довольный Альфредо усмехнулся.
– Да, мы врем и обманываем, - сказал он.
– Но ты не сердись на нас так за это. Понимаешь, для нас это не фунт изюму, и мы должны быть уверены в том, што нам ништо… гм… не помешает.
– Что именно… помешает?
– спросил Понтус.
– Что ты имеешь в виду, старый ворюга?
– Помешает какой-нибудь полицейский, прежде чем мы смоемся. Вот поэтому мы и не вернем
Расмус весь дрожал от злости.
– Но вы обещали!
– закричал он.
– И мы ведь обещали не доносить на вас, вы что, не слышите, что говорят?
– Да, да, - сказал Альфредо, успокаивающе помахивая своими огромными лапами.
– «Держать обещание - это, пожалуй, здорово, но хороший замок держит лучше» - так всегда говорила моя мамошка.
Расмус был вне себя.
– Да? В таком случае я забираю обратно каждое словечко своего обещания, до последнего, слышишь ты, старый ворюга? Каждое словечко до последнего!
Альфредо только смеялся:
– Да, сиди здесь совершенно ruhig, и всю ношь забирай каждое словешко обратно, если хошешь, потому што я сейшас запру вас здесь, понятно?
Расмус почти плакал от гнева. Невыносимо было ощущать свою полную беспомощность.
– Но завтра рано утром сюда явится Берта и отопрет дверь, - ухмыляясь, продолжал Альфредо.
– О, милая Берта, она будет так растрогана, когда увидит старый дом своего детства!
Минутку помолчав, он таинственно понизил голос и восторженно закудахтал:
– А в это время мы с Эрнстом окажемся уже далеко отсюда, хотя Берта будет думать, што мы сидим в своем убежище в кустах и ждем ее. Милая дурошка Берта! А мы вместо этого - раз!
– и нас нет! Потому што я не хошу больше, штобы за мной ухаживали, и не хошу глотать шпаги. Я хошу теперь быть самому себе хозяином и пить пиво. Далеко-далеко в городе, название которого вы даже никогда не слышали, маленькие шалопаи-мальшишки, далеко-далеко в другой стране, там будет жить старик Альфредо и пить свое пиво, радостный и свободный.
– Да, а как же Глупыш?!
– закричал Расмус.
– Он тоже будет свободный, - сказал Альфредо, - и может пить пиво, если захошет. Иди сюда, малыш Расмюс, я покажу тебе, где твоя собака.
Он потянул Расмуса к окну.
– Видишь, маленький шалопай-мальшишка, вон тот погреб? И как ты думаешь, кто сидит там по уши в мясном фарше? Вот именно: это он, Глупыш.
Он приоткрыл окно.
– Послушай только, как он лает, эта маленькая бестия!
И Расмус услышал, как лает Глупыш. Лай звучал сдавленно и приглушенно, но в том, что это лаял Глупыш, сомнения не было, и Расмус готов был выпрыгнуть в окно.
Скоро уже двое суток, как бедный Глупыш сидит взаперти в этом старом погребе, и теперь Альфредо хочет, чтобы песик просидел там еще целую ночь… хотя Расмус так близко от него - о, это просто невыносимо! А во всем виноват этот громадный бык!
Он посмотрел на своего врага, и Альфредо увидел ярость в его глазах.
– Не сердись так на старика Альфредо, - заискивающе сказал он.
– Альфредо - ведь он такой друг детей, што это почти глупо. Посмотрите, што я вам принес, штобы вы не умерли с голоду, маленькие шалопаи-мальшишки.