«Распил» на троих: Барк — Ллойд-Джордж — Красин и золотой запас России
Шрифт:
Андреева настолько переутомилась на столь ответственной работе, что попросила назначить ее по линии НКВТ за границу для организации этой самой распродажи. Естественно, просьбу «пламенной коммунистки» удовлетворили. Андреева неутомимо трудилась в Германии, Дании и Швеции. Была занята важным делом: организовывала сбор помощи голодающим. Надо сказать, Красин не терял ее из виду, бывая за границей, встречался с Марией Федоровной и даже брал ее с собой в поездки. Такая вот нержавеющая дружба.
Красин настолько втянулся в реализацию драгоценных камней, что попытался даже в какой-то момент официально пристроить к этому делу свою любовницу Чункевич [1631] , к которой был ну уж очень привязан (о чем речь впереди). Понятно, такое важное дело кому попадя не доверишь. Безусловно, все обставили как надо, в лучших традициях бюрократического жанра. Заместитель Красина по НКВТ Лежава сочинил и отбил шефу в Лондон запрос относительно гражданки Чункевич, а тот, в свою очередь, ответил, что знает
1631
В некоторых документах ее именуют Цюнкевич, но я использую написание фамилии как Чункевич, дабы не запутать окончательно читателя. А в истории с этой дамой это немудрено, ибо уж очень авантюрная была особа.
Лежава, имея столь веский документ наркома НКВТ, 28 октября 1920 г. сочиняет бумагу главе Наркомфина Крестинскому, где уже с полным на то основанием предлагает кандидатуру мадам, которая, кстати, не только «хорошо известна тов. Красину» (что святая правда), но и «профессионально и хорошо знакома с делом реализации драгоценных камней». И вот Чункевич предстает уже незаменимым специалистом, которого и в Гохране характеризуют самым положительным образом.
Нарком финансов поручает своему заместителю разобраться и доложить. Далее с положительным заключением уже 9 ноября 1920 г. заместитель НКФ сообщает в ЦК РКП(б), что предлагаемый способ реализации ценностей представляется ему «вполне целесообразным, если Чункевич действительно является специалисткой по драгоценным камням». Конечно, в таком случае и Политбюро не возражает и, рассмотрев 14 ноября «предложение тов. Красина о способе реализации бриллиантов», передает вопрос на решение Оргбюро ЦК. Там тоже не стали особо вникать, поддержав предложение предшествующих инстанций. Как видим, побочным результатом этого документооборота стало то, что ставки поднялись: если прежде речь шла только о драгоценных камнях, то Политбюро озаботилось уже и бриллиантами.
Откровенно говоря, не знаю, как вы, читатели, а я устал описывать всю эту процедуру прохождения явно воровского решения по всем этажам партийной вертикали. И все это делалось не только для того, чтобы воспользоваться случаем срубить деньжонок, но главным образом для того, чтобы удовлетворить прихоть заскучавшего по женской ласке советского деятеля. Ведь в тот момент, если сопоставить даты, Красин находился в активном поиске новой любовницы. Однако в подобной ситуации и хорошо «проверенная» прежняя дама сердца была вполне к месту.
Безусловно, меня можно упрекнуть, что эти подробности личной жизни героя нашего исследования не совсем уместны. Я же исхожу из того, что читатель должен представлять атмосферу времени и то, как работал бюрократический аппарат, казалось бы, самого репрессивного режима, когда это было необходимо для удовлетворения запросов представителей его высшего звена. Скажу честно, я и сам не представлял, что подобное могло происходить на заре советской власти, настолько нам вбили в голову идеализированные образы революционеров, с чьими портретами трудящиеся выходили на праздничные демонстрации, чьи имена и по сей день носят улицы наших городов. Я не призываю ничего разрушать. Я просто полагаю, что мы имеем право знать.
Мне трудно судить, так как я не видел документов, насколько глубоко эта активная особа была вовлечена в вывоз ценностей из СССР, но, судя по ее дальнейшей жизни во Франции, Чункевич преуспела. Сама она потом кивала на Красина, будто именно он в своем личном багаже переместил через все кордоны и пикеты принадлежащий ей «капитал» — 300 тыс. американских долларов, 120 тыс. шведских крон плюс вдобавок россыпь золотишка и дамских безделушек [1632] .
Мы еще вернемся к этому вопросу, а пока прервемся на один эпизод, без знания которого будет сложно понять всю палитру событий, происходивших вокруг Наркомата внешней торговли, а следовательно, и самого Красина в те годы. Я уже упоминал, что работать в этом ведомстве было чрезвычайно престижно, да и попросту более сытно.
1632
Генис В. Д. Неверные слуги режима: Первые советские невозвращенцы (1920–1933): в 2 кн. М., 2009–2012. Кн. 1. С. 482–483.
Вообще-то надо отметить, что Красин очень внимательно относился к подбору людей в НКВТ, особенно тех, кого брал к себе в заместители. Так, Лежава до 1921 г. возглавлял Цент-росоюз, который Леонид Борисович умело приладил под свои нужды. Затем его на этом посту сменил член Коллегии наркомата Л. М. Хинчук [1633] , которого Красин с должности председателя Центросоюза делает заместителем наркома, а заняв пост посла в Великобритании, перетаскивает в 1926 г. в качестве торгпреда в Лондон. Полагаю, и заместитель Фрумкин появился в своем кресле в НКВТ не случайно.
1633
Хинчук
Итак, в 1920 или 1921 г. Красин знакомится в Берлине с молодой актрисой и театральной художницей объединения «Мир искусства» Тамарой Миклашевской [1634] . В Берлине она работала в организованной М. Горьким Комиссии по сохранению культурных ценностей.
Сами обстоятельства этого знакомства настолько интригующие, что стоит о них сказать несколько слов. Казалось бы, ну что тут загадочного, рядовое событие, но, судя по имеющейся информации, на момент знакомства с Леонидом Борисовичем Тамара Миклашевская являлась… Вы угадали, гражданской женой Моисея Фрумкина, тогда еще заместителя наркома продовольствия [1635] . А что такое быть при начальнике, ведающем распределением продуктов питания в те голодные годы, вполне понятно людям советской эпохи. Да, с наркомами они вряд ли сталкивались, но с заведующими гастрономами, по степени влияния едва ли уступавшими чикагским мафиози, приходилось встречаться уж точно. И в Берлине она оказалась не просто так, а благодаря протекции все того же Фрумкина.
1634
Жуковская (по первому мужу Миклашевская) Тамара Владимировна (1893–1947) — родилась в Санкт-Петербурге, входила в богемные круги. Рано вышла замуж за человека, который был значительно старше нее. Вскоре они с мужем расстались.
1635
По другим сведениям, Т. Миклашевская, чтобы прикрыть репутацию Моисея Фрумкина, занимавшего высокое служебное положение, для окружающих являлась сожительницей некоего Якова Ильича Фрумкина, вполне возможно, родного брата Моисея.
Якобы желая угодить очень влиятельному начальнику и зная его мужские слабости, тот «подставил» ее Красину, рассчитывая заручиться его особым расположением. Вполне возможно, как часто бывает, Моисей Ильич к тому моменту стал тяготиться этой связью: ну, Тамара ему просто надоела. И надо признать: он преуспел. Леонид Борисович буквально утонул. Очень скоро Тамара становится — нет, не любовницей, их у Красина и до этого было предостаточно, — а его «параллельной женой» (не мое определение, у кого-то, каюсь, подсмотрел). В общем, молодая и желанная женщина затмевает для Красина все ценное и любимое, что существовало для него в этой жизни ранее. Его охватывает всепоглощающая влюбленность, и он часами, словно к нему на время вернулась юность, гуляет с Тамарой по Берлину. «Вспоминаю и Вас, мой миленький, здесь ведь нет почти улицы, на которой мы не были бы с тобой вместе» [1636] , — пишет он, попав через несколько лет вновь в столицу Германии по служебным делам, объекту своего обожания о тех счастливых днях, беззаботно проведенных там вместе.
1636
Письма Л. Б. Красина к Т. В. Миклашевской-Красиной // Вопросы истории. 2005. № 10. С. 72.
А сам Моисей Фрумкин, «человек с острыми, бегающими глазками», косивший под пролетария, в неизменной косоворотке [1637] , с апреля 1922 г. становится… заместителем наркома внешней торговли, т. е. прямым подчиненным Красина. Насколько повлияло на это назначение все вышеизложенное, я судить не берусь. Скорее всего, просто совпадение. Поговаривают, этот вариант Моисей Ильич провернул не без подсказки брата, заинтересованного в переходе своего близкого родственника в ведомство, имеющее прямой доступ к загранице и иностранной валюте. Но это только догадки. Вполне возможно, Красин и Фрумкин сблизились через общих знакомых по Баку, где оба находились продолжительное время до революции, занимались партийной работой. Что интересно, сам Моисей Ильич в автобиографии, написанной уже после смерти Красина, перечисляя свои контакты в партии, в том числе дореволюционные, ни разу не упоминает Леонида Борисовича, а только ограничивается указанием на знакомство с другими старыми членами ВКП(б). Согласитесь, выглядит это более чем странно. Зато Фрумкин подчеркивает свою близость с В. И. Лениным и И. В. Сталиным.
1637
Либерман С. Дела и люди. Гл. ХIII.