«Распил» на троих: Барк — Ллойд-Джордж — Красин и золотой запас России
Шрифт:
Как П. Л. Барк вел монаршие дела в Лондоне, я судить не берусь, но, похоже, явно в интересах британской, а не российской короны, которой он присягал. Но в одном дельце Петр Львович явно отличился, успев еще приложить руку к переходу во владение короны британской не только казенных денег короны российской, но и коллекции личных украшений матери-императрицы Марии Федоровны, супруги Александра III. Сегодня эта мутная история не совсем внятной «покупки» драгоценностей с запутанными и по сей день не оконченными денежными расчетами преподносится как «спасение царских украшений» британской королевской семьей, у которой они находятся и по сей день.
Не буду вдаваться в детали этой истории, отмечу только, что после смерти императрицы Марии Федоровны с ее коллекцией драгоценностей, действительно уникальной, которой она очень дорожила, стали происходить странные вещи. Вывезти ее в Великобританию из Дании был командирован именно Барк, оценивавший стоимость украшений в полмиллиона фунтов стерлингов. Далее идет такая головоломка, что разобраться в ней не могут и по сей день что российские историки, что британские. Но, по некоторым данным, часть наиболее уникальных украшений в конечном итоге оказалась в распоряжении большой ценительницы ювелирных изделий английской королевы Марии, давно положившей глаз на эти сокровища, и… супруги Петра
Конечно, великие княгини Ксения Александровна и Ольга Александровна [1097] кое-какие деньги за это драгоценное, в прямом смысле слова, наследие получили, но далеко не все. Как минимум 250 тысяч фунтов где-то затерялись. Доплачивать за шалости королевы Марии пришлось, по некоторым утверждениям, даже ее внучке королеве Виктории уже где-то в 1968 г. Так ли это на самом деле, я утверждать не берусь. А тем, кого этот вопрос очень заинтересует, рекомендую обратиться к книге В. В. Кузнецова «По следам царского золота» [1098] . Так что этот перевертыш вполне заслужил свое лондонское благополучие, Недаром Петр Львович оставил после себя вполне солидное наследство.
1097
Кстати, великая княгиня Ксения Александровна перебралась в Англию, а великая княгиня Ольга Александровна осталась в Дании во дворце, где проживала до дня своей смерти императрица. Но довольно скоро ее оттуда с супругом и детьми попросили съехать по распоряжению короля Христиана Х. Пришлось им искать другое пристанище. Но это уже совсем другая история.
1098
Кузнецов В. В. По следам царского золота. СПб., 2003. С. 196–203.
Интересно, что и все «птенцы гнезда» Барка на Западе тоже оказались в эмиграции. Правда, никому из них не пришлось идти ни в парижские таксисты, ни в домашнюю прислугу, ни тем более в шахтеры. Никто из числа чиновников Министерства финансов, являвшихся заграничными представителями Барка, не бедствовал. А большинство каким-то чудесным образом осело на Западе, спасаясь от ужасов большевизма, даже весьма богатыми людьми. Многие из них еще успели пощипать и различные «белые правительства», например адмирала Колчака.
Сергей Угет — финансовый атташе в США — в качестве представителя Министерства финансов в Русском заготовительном комитете в Нью-Йорке контролировал все казенные средства и российское имущество в Америке, оценивавшиеся к октябрю 1917 г. в 70–80 млн долларов [1099] . Уж кто-кто, а этот покуражился: пораспоряжался народа русского наследием в собственных интересах от души. Его «художества» вполне тянут на отдельное исследование. Мало того, Угет еще и поучал, как следует развиваться России и выстраивать свои отношения с США. Готовил даже специальные экономические обзоры, дабы «определить, каким путем та или иная отрасль могла бы быть в будущем использована для русских нужд» [1100] .
1099
Вопросы истории. 2002. № 3. С. 110.
1100
Угет С. А. Финансово-экономический обзор С. Ш. А. за июль — сентябрь 1922 г.: Рукопись. Нью-Йорк, 1923. С. 2.
При этом «страдальцы» из царского Минфина не забывали плакаться о своей тяжелой доле, о том, как они беззаветно служили России в войну. «Своим лондонским пребыванием ты познал все тяготы, проистекавшие от задержек в переводах, и ведомственную неразбериху, которая царила в вопросе своевременности оплаты заказов, — с пафосом писал Угет другому „страдальцу“ Замену в декабре 1923 г. — Твое последующее нахождение во главе нервного платежного центра, которым служила Кредитная канцелярия во время войны, сосредоточение у тебя обращений от финансовых представителей в разных странах — дают тебе могучее оружие, чтобы написать авторитетное мнение о Главзагране, Валко, контрвалютировании заказов, предоставлении иностранной валюты частной промышленности и торговле, экспортной валюте, правильной постановке взаимоотношений Министерства финансов с его представителями на местах, их полномочиях и т. п.» [1101] .
1101
Будницкий О. В. «Нерв войны». С. 777.
Мне трудно судить о «всех тяготах», но, судя по некоторым источникам, в частности публикациям банкира-эсера А. Погребецкого [1102] , человека весьма информированного, после падения так называемого Омского правительства (конец 1919 г.) на «личных счетах финансовых агентов» оставались: в Лондоне у Замена — 517 тыс. ф. ст., у профессора Бернацкого [1103] — 607 тыс. ф. ст., в Нью-Йорке у С. А. Угета — 27,227 млн долл. США, в Париже у Рафаловича — 21,449 млн франков, в Токио у Карла Карловича Миллера [1104] — 6,94 млн иен, 170 тыс. долл. США, 25 тыс. ф. ст., 424 тыс. франков и даже 450 тыс. экзотических мексиканских долларов. За «Братьями Беринг», по данным Владивостокской кредитной канцелярии, все еще числились 2 млн ф. ст. [1105]
1102
Погребецкий Александр Ильич (1892–1952/53) — известный общественный деятель партии эсеров, экономист-востоковед, банкир, публицист, бонист. Работал «управляющим Народным банком» в Иркутске, а также в финансовых учреждениях правительства адмирала Колчака (с конца 1917 по декабрь 1919 г.). Затем возглавлял финансовую структуру Политического центра, контролировавшегося эсерами и меньшевиками. В 1920–1921 гг. управляющий Ведомством финансов Временного правительства Дальнего Востока — Приморской земской управы. С 1921 г. жил в Харбине. Работал высокооплачиваемым заведующим счетно-финансовым отделом Правления
1103
Бернацкий Михаил Владимирович (1876–1943) — экономист, профессор политической экономии и публицист. С 25 сентября 1917 г. министр финансов Временного правительства. Известен как «отец керенок». После октября арестован, освобожден, эмигрировал. Затем входил в состав различных «белых» правительств генералов Деникина и Врангеля, занимался финансовыми вопросами. После внезапного ухода из Одессы французских интервентов, когда эвакуировать ценности местного отделения Госбанка не успели, резво рванул в Константинополь, прихватив с собой значительные суммы наличных и ценных бумаг в валюте. Эти средства якобы потратил на нужды армии Деникина. Много разъезжал по западным столицам, размещая заказы на печать денег, а также выбивая средства, имевшиеся в распоряжении у Рафаловича, Замена, Угета (последний делился не очень охотно). После разгрома Врангеля бежал сначала в Италию, затем переехал в Париж.
1104
Миллер Карл Карлович (1874–1943) — агент Министерства финансов в Японии, родной брат генерала Евгения Карловича Миллера, заведовавшего финансовыми вопросами у генерала Врангеля; с 1930 по 1937 г. возглавлял Русский общевоинский союз (РОВС). Был похищен агентами НКВД в Париже и вывезен в СССР, где расстрелян.
1105
Погребецкий А. И. Денежное обращение и денежные знаки Дальнего Востока за период Войны и Революции (1914–1924). Харбин, 1924. С. 12.
И сохранением всех этих богатств под контролем своих «птенцов» Петр Львович был обязан только одному человеку — Ллойд-Джорджу. Он, и только он являлся властелином всех дум и чаяний Барка. О, как много и подробно, с явным придыханием обожания пишет Петр Львович об их многочисленных встречах, как вполне официальных, так и глубоко неформальных. Да и сам Ллойд-Джордж в своих мемуарах несколько раз упоминает Барка (я нашел три случая, возможно, их и больше), но делает это походя, вскользь, как говорят и пишут о людях подчиненных, чем-то обязанных хозяину-благодетелю. Наверное, так оно и обстояло в действительности — Барк — холуй, а Ллойд-Джордж — распорядитель его судьбы.
Глава 14. Авантюрист при народном комиссаре
Следует отметить, что большевики во многом получили в наследство народное хозяйство, находящееся в глубоком кризисе. Безусловно, немалая доля вины за это лежала и на них самих, организовывавших массовые забастовки в период войны даже на оборонных заводах. Однако в целом это не меняло картину. Особенно плохо обстояло дело с топливом, что губительно сказывалось на транспорте. К февралю 1917 г. в каменноугольной промышленности при росте числа занятых на 73 % производительность труда упала на 35,6 %. Это произошло главным образом за счет снижения квалификации рабочих, когда на смену мобилизованным на фронт специалистам пришли женщины, подростки и военнопленные. Из общего числа занятых в отрасли 291,5 тыс. чел. 74 тыс. составляли военнопленные и 30 тыс. женщины, подростки [1106] . Ситуация сложилась настолько тяжелая, что еще в июне 1915 г. было принято решение о привлечении к работам на каменноугольных рудниках Донской области женщин и подростков, в том числе на подземных участках могли трудиться «малолетние (мальчики от 12 до 15 лет)» [1107] . Аналогичная картина наблюдалась и в металлургии.
1106
Шигалин Г. И. Военная экономика в Первую мировую войну. М., 1956. [Интернет-ресурс].
1107
Авербах Е. И. Законодательные акты, вызванные войною 1914–1916 гг.: в 4 т. Пг., 1915–1916. Т. 2. С. 526–527.
В 1918–1919 гг. положение только обострилось. В результате оккупации Украины немцы не только захватили 3000 лучших паровозов, работавших в прифронтовой полосе, но и отрезали поставки угля из Донбасса. А после утраты контроля над Кавказом дрова остались фактически единственным энергетическим ресурсом в руках большевистского правительства, поскольку поставки угля и нефти прекратились. Крестьян массово полунанимали, полупринуждали работать на лесозаготовках, причем со своими лошадьми. Оплату можно было производить только продовольствием, ибо бумажные деньги, даже в миллионах, не имели для них практически никакой цены. Но для этого требовалось выделить фонды из резервов продуктов и кормов, и без того скудных, против чего жестко возражал нарком продовольствия. И тогда на заседании ВСНХ, где рассматривался этот вопрос, слово взял его председатель Алексей Иванович Рыков [1108] : «Мы, слава богу, своим революционным пафосом умеем заставлять рабочих и крестьян работать и без хлеба. Но, к сожалению, лошадей мы пока еще не приучили к этому. Вы можете лошадей признать контрреволюционерами, но с этим фактом надо считаться, и овса дать им надо. — И, обращаясь к председателю ВЧК Ф. Э. Дзержинскому, прибавил с лукавой усмешкой: — Даже помощь Феликса Эдмундовича дела не изменит. Пусть попробует расстрелять несколько десятков лошадей! — Это замечание оказалось решающим» [1109] . Овес лошади получили. Однако подобное гуманное отношение к животным далеко не всегда распространялось на людей.
1108
Рыков Алексей Иванович (1881–1938) — революционер, советский партийный и государственный деятель. В 1918–1921 гг. председатель ВСНХ РСФСР, чрезвычайный уполномоченный по снабжению Красной армии (Чусоснабарм). В 1921–1923 гг. заместитель председателя Совнаркома и СТО. С февраля 1924 по 1929 г. председатель Совнаркома СССР, а по существу, премьер-министр. Член Политбюро ЦК РКП(б)/ВКП(б) в 1922–1930 гг. Арестован в феврале 1937 г., расстрелян в марте 1938 г.
1109
Либерман С. Дела и люди: На советской стройке. Нью-Йорк, 1944. [Интернет-ресурс]. Гл. VII.