«Распил» на троих: Барк — Ллойд-Джордж — Красин и золотой запас России

Татаринов Сергей

Ломоносов, безусловно, был по-своему незаурядной личностью. Начав в 1908 г. с должности заместителя начальника службы тяги Екатерининской железной дороги, он уже в марте 1909 г. возглавил аналогичную службу Ташкентской дороги, которую вскоре сделал доходной и едва ли не самой передовой в техническом отношении в России. Последствия не заставили себя долго ждать, и вскоре Юрий Владимирович объявился на самой престижной дороге, соединявшей две столицы империи, — Николаевской [1139] .

1139

Генис В. Д. Неверные слуги режима. Кн. 1. С. 442.

Отменные деловые качества Ломоносова высоко оценивали даже его недоброжелатели. По отзыву Лазерсона [1140] , это был талантливый инженер и организатор, авторитетный в вопросах локомотивов, поскольку досконально знал особенности эксплуатации различных типов паровозов; «чрезвычайно работоспособный», в делах «педантически аккуратный». Но в то же время пусть и «человек в высшей степени одаренный, но с преувеличенным самомнением», «беспощадный в защите своих

интересов, беззастенчивый в выборе средств, своевластный и капризный в обращении с подчиненными». Давая выход раздражению, Юрий Владимирович, несмотря на все свои научные титулы и профессорское звание, даже во время официальных заседаний и совещаний легко переходил на крик, самую разнузданную площадную ругань и брань, полную сексуально-скотских сравнений и эпитетов. Советский барин в самом худшем смысле слова. Присутствие иностранных партнеров его при этом нисколько не смущало [1141] . Хотя сам этот распоясавшийся псевдоинтеллигент, пусть и ученый, любил вспоминать, как не сошелся характерами с начальником придворной Николаевской дороги — известным держимордой — и ушел из МПС по принципиальным соображениям, возглавив в 1913 г. кафедру в Институте инженеров путей сообщения.

1140

Лазерсон/Ларсонс Морис/Моисей Яковлевич (при рождении: Лазерсон Матасия Зусманович; 1887–1951/1952) — выпускник юридического факультета Санкт-Петербургского университета 1910 г. (по другим данным, окончил политехнический институт в Риге). Возможно, имел два образования. Занимался адвокатской практикой. С 1914 г. управляющий делами правления, директор торгового отдела крупной горнодобывающей компании со штаб-квартирой в Санкт-Петербурге. После октября 1917 г. вроде бы в оппозиции, но с сентября 1918 г. (по протекции Крестинского) — финансовый советник советского постпредства в Германии. Затем в НКФ. В тот период тесно связан с В. Р. Менжинским, тогда генеральным консулом в Берлине. В ходе одной из командировок якобы не смог вернуться в Россию, получил латвийское гражданство и осел в Германии. В 1920–1921 гг. в РЖМ — финансовый советник. Выполнял секретные миссии по продаже золота в Скандинавии, Испании, Италии, Франции, Германии, Швейцарии. В 1923–1925 гг. заместитель начальника Валютного управления НКФ. Занимался продажей драгметаллов и культурных ценностей за рубежом. В апреле 1925 г. отказался вернуться из загранкомандировки и стал невозвращенцем. Осел в Латвии, сменив фамилию на Ларсонс. Избирался депутатом сейма. В 1939 г. эмигрировал в США. По другим источникам, поселился в Швейцарии, во времена Гитлера работал на немецкие газеты. С 1940 г. жил в Сиднее, работал журналистом на радио, активно участвовал в деятельности еврейских организаций. В 1945 г. стал британским подданным. Оставил мемуары.

1141

Ларсонс М. Я. В советском лабиринте. С. 115–116.

Ломоносов как высокопоставленный совслужащий по должности имел право питаться в столовой при Совнаркоме в Кремле, прозванной «Центросплетней». Что же это за место в голодающей Москве и почему оно было столь притягательно для новой советской элиты, мы узнаем из письма Красина, который, естественно, столовался там же, супруге: «Обеды приготовлены просто, но из совершенно свежей провизии и достаточно вкусно. Жаль лишь, что дают сравнительно много мяса, но этого здесь избежать сейчас совершенно невозможно». И далее вновь: «Единственный дефект в том, что относительно много мяса приходится есть…» [1142] Что ж, тяжела жизнь борца за светлое народное будущее, в то время как паек этого самого народа составляет в лучшем случае полфунта хлеба в день. Что тут добавишь, если все беды революционеров сводились к необходимости поглощать огромное количество мяса?

1142

Вопросы истории. 2002. № 2. С. 111, 112.

И вот эта, казалось бы, чисто бытовая привилегия доступа к полному черпаку и гарантированной режимом сытости позволила Ломоносову заметно расширить круг знакомств в среде административно-партийной элиты, создать устойчивые связи, а главное, быть в курсе событий, происходящих в высших эшелонах власти.

В итоге, потолкавшись в Москве, где главным центром его активности стала именно эта специальная харчевня для большевистских бюрократов, Ломоносов выстроил у себя в голове четкий план действий: запугать кремлевскую верхушку угрозой краха на железной дороге вследствие выхода из эксплуатации паровозного парка, убедить ее, что единственный способ избежать катастрофы — закупить локомотивы за рубежом, употребив на это сохранившийся от прежнего режима золотой запас. Если реализация двух первых этапов плана представлялась Ломоносову вполне достижимой, то добиться для себя монопольного права на контроль за воплощением главного звена — превращения физического золота после его вывоза за границу в наличные — было проблематично. При воцарившейся после прихода к власти большевиков атмосфере вседозволенности и бесконтрольности распоряжения богатым наследием царизма появилось слишком много желающих воспользоваться сложившейся ситуацией и успеть ухватить свою долю пирога.

Примечательно, что Ломоносова в кабинет вождя революции впервые ввел сам Красин. Произошло это событие буквально через три недели после возвращения Юрия Владимировича в Россию — 8 октября 1919 г. Вероятно, если бы Леонид Борисович знал, какие интриги со стороны этого человека и неприятности по результатам его деятельности обрушатся на него в будущем, то хорошо подумал бы, прежде чем пойти на подобный шаг.

Да и время было такое, когда в обстановке разрухи и полной безответственности новых начальников и старых специалистов одно успешно выполненное задание могло создать человеку огромный авторитет в глазах вождя и открыть широкие возможности для продвижения. Представился такой шанс и Ломоносову. Ему было поручено решить проблему снабжения Москвы дровами. Хорошо зная дело организации грузоперевозок по железной дороге и понимая, что от успеха или провала выполнения этого задания зависит все, Ломоносов рискнул и пошел ва-банк. Он практически остановил подвоз в столицу всех иных грузов, дав «зеленый свет» и приоритет в движении составам с лесом перед всеми другими транспортами. Результат произвел на вождя нужное впечатление, хотя и нарушил регулярный подвоз продовольствия и плановую перевозку войск. Обращает на себя внимание

тот факт, что в определенный период времени Ленин настолько проникся доверием к Ломоносову, что, давая указание МПС, например, об отзыве из армии мобилизованных квалифицированных рабочих железнодорожных мастерских для укомплектования штатом терпящих крах дорог, просил секретаря дать поручение «Красину (или Ломоносову)» подготовить соответствующий проект для рассмотрения на СТО. По-видимому, подобное проявление повышенного доверия вождя к конкуренту вызвало такую озабоченность у Красина, что он поспешил выступить с заявлением: мол, эта проблема уже решена [1143] .

1143

Ленин В. И. ПСС. Т. 51. С. 100.

Судя по всему, поначалу отношения у Красина и Ломоносова были вполне дружескими. Леонид Борисович даже поручал ему некоторые сугубо личные дела, как, например, помочь организовать вывоз принадлежащих ему вещей из своего дома в Царском Селе, к которому тогда вплотную подошли белые войска. В октябре 1919 г. белые все же взяли Царское (Детское) Село, но квартира Красина не пострадала, поскольку в ней жил датский подданный инженер Прехт, работавший, кстати, на фирме «Сименс». Статус иностранца в той обстановке в какой-то мере гарантировал место его проживания от разграбления.

Сам Красин в тот момент был очень занят: правда, он об этом нигде не упоминает, но, судя по всему, на него «было возложено поручение в случае сдачи подготовить приведение петербургских заводов в полную негодность. Этим он и занялся» [1144] . В письмах же он совершенно определенно высказывается о готовности бросить Петроград на расправу войскам генерала Юденича [1145] осенью 1919 г., поскольку город никакой военной ценности не представляет, а кормить полтора миллиона человек надо каждый день.

1144

Гуль Р. Я унес Россию. Т. 2. С. 260.

1145

Юденич Николай Николаевич (1862–1933) — генерал от инфантерии. Участник русско-японской войны, ранен. В Первую мировую войну сражался на Кавказском фронте с турками. Уволен Керенским из армии. Нелегально перешел в Финляндию в январе 1919 г. При финансовой помощи адмирала Колчака в сентябре — октябре 1919 г. организовал второй поход на Петроград силами Северо-Западной армии. К середине октября белые вышли на подступы к Петрограду и взяли Царское Село. 22 октября красные перешли в контрнаступление. Остатки белых войск отступили в Эстонию, где были разоружены. С весны 1920 г. в эмиграции во Франции. Отошел от политической деятельности.

С этими событиями связан один интересный эпизод. Хотя его достоверность вызывает у меня определенные сомнения, поскольку его до нас доводит «невозвращенец и клеветник», первый советский торгпред в Италии А. Нагловский [1146] , вкратце я о нем расскажу. Так вот, будто бы, когда 22–23 октября 1919 г. надо было взрывать эти самые заводы, Красина в Петрограде нигде не могли найти. Наконец-то Г. Зиновьеву [1147] , отвечавшему за оборону города, пришла мысль, что он может быть в «гостях» у одной дамы на Петербургской стороне, где его Нагловский якобы и нашел: там «на фоне голодного Петербурга этот директор „уничтожения петербургской промышленности“, Красин, проводил вечер за шампанским и прекрасным ужином» [1148] .

1146

Нагловский Александр Дмитриевич (1885–1941) — член РСДРП, меньшевик, с 1917 г. — большевик. Окончил Институт инженеров путей сообщения. С 1921 по 1922 г. уполномоченный НКВТ в Италии. В 1922–1923 гг. сотрудник РЖМ, затем в торгпредстве в Германии. Невозвращенец с 1929 г.

1147

Зиновьев Григорий Евсеевич (Радомысльский Овсей-Герш Аронович; 1883–1936) — советский политический деятель, один из главных лидеров партии. Кандидат в члены, член Политбюро ЦК РКП(б)/ВКП(б) (1919–1921, 1921–1926), Оргбюро ЦК РКП(б) (1923–1924). Выходец из состоятельной семьи. Член партии с 1901 г. С 1902 г. в эмиграции (Берлин, Париж, Берн). Участник революции 1905 г. Затем снова в эмиграции. С декабря 1917 г. председатель Петроградского совета, руководил обороной города. Отличался особой жестокостью. С марта 1919 по 1926 г. возглавлял Коминтерн. Ушел с поста в результате конфликта со Сталиным. Трижды исключался из партии. Расстрелян. Этим и ограничусь.

1148

Эрлихман В. В. Леонид Красин: Красный лорд. М., 2022. С. 251–252.

Но даже в самые критические для существования советской власти моменты Красин оставался верен себе. Он не сомневался, что с западными странами надо договариваться. «Что-то союзнички не отвечают на наши ноты, хотя последние и составлены если не в примирительных, то в успокаивающих тонах» [1149] , — пишет он жене в том памятном 1919 г. Представьте, это в разгар-то наступления белых на Петроград, когда фронт подошел к Царскому Селу. Не будем спорить — иногда практицизм или, точнее, цинизм Красина просто зашкаливают. Но в этом весь он, Леонид Борисович.

1149

Вопросы истории. 2002. № 3. С. 81.

Вероятно, неформальные поручения поступали Юрию Владимировичу от Красина неоднократно, ибо в письме жене от 25 октября 1919 г. он особо указывает — «известный вам Ломоносов». И далее уточняет: «Он сейчас работает частью в моем комиссариате, частью же в других учреждениях» [1150] . Вполне допускаю, что Красин в тот момент действительно считал профессора вполне лояльным по отношению к себе. Ломоносов, похоже, придерживался иного мнения: «На словах Красин ежедневно клялся мне в дружбе, но на деле…»

1150

Там же. С. 91.