«Распил» на троих: Барк — Ллойд-Джордж — Красин и золотой запас России
Шрифт:
27 ноября 1919 г. Ломоносова, напомню, являвшегося с 10 октября председателем Высшего технического совета НКПС и с 23 числа того же месяца — членом Президиума ВСНХ, вызвал Ленин. Ломоносов, если верить его воспоминаниям, так сформулировал свою программу восстановления движения: «Воссоздать порядок можно только с мест. Народный комиссар должен выехать на наиболее ответственные линии и ехать со скоростью километров 100 в день, организуя, расстреливая и прикармливая» [1151] .
1151
Ломоносов Ю. В. В Народном комиссариате путей сообщения. С. 24.
Совершенно не стесняясь в средствах и не считаясь с нехваткой исправного подвижного состава, Ломоносов в 1919 г. оборудовал для подобных поездок собственный состав на царский манер. Охрана его личного поезда состояла из моряков. Возглавлял ее богатырского телосложения матрос Семен. Ломоносов, не смущаясь, говорил, что Семен подстраивал устранение его противников, обставляя это как несчастный случай.
1152
Там же. С. 42.
1153
Фомин Василий Васильевич (1884–1938) — из рабочих, российский революционер и советский государственный деятель. Участник революции 1905–1907 гг. Был арестован. В 1918–1920 гг. член Коллегии и начальник отделов ВЧК, комиссар Центрального управления военных сообщений. С 1921 г. заместитель наркома путей сообщения. Затем работал на руководящих должностях в правительстве. Расстрелян в 1938 г. (Генис В. Д. Неверные слуги режима. Кн. 1. С. 446).
Все же Ломоносову удалось довольно быстро завоевать полное доверие Ленина. То, что Владимир Ильич в конце 1919 — начале 1920 г. почти безоговорочно доверял донесениям Ломоносова, факт. И если его данные расходились с докладами других начальников, то Ленин отдавал предпочтение сведениям, полученным от железнодорожного генерала, как более достоверным. А все разговоры о его грубости с подчиненными и самодурстве списывал на требовательность, которая многим не по нутру. Как утверждает сам Ломоносов, Красин ревновал его к Ленину. «Н-да, Ильич устраивает вам советскую карьеру. Признаюсь, не ожидал, что вы так ко двору им придетесь, — заявил как-то ему Красин и далее как бы выдавил из себя: — Всякого успеха» [1154] .
1154
Ломоносов Ю. В. В Народном комиссариате путей сообщения. С. 19.
Мне трудно судить, насколько искренним было это пожелание со стороны наркома НКПС своему подчиненному, ибо поначалу их отношения складывались, как мы видим, вроде бы неплохо. Ломоносов очень хорошо понимал, что вызвать подозрительность со стороны патрона, пока он достаточно не укрепил свои позиции в советской системе, было бы чрезвычайно рискованно, ведь «благодетель» мог легко сменить милость на гнев. А это совершенно не входило в планы опытного бюрократа, хорошо знакомого с повадками сильных мира сего еще при прежнем режиме.
И, словно опытный царедворец, Ломоносов начал планомерную осаду кабинета вождя с ближних подступов обороны — с его личных секретарей. Ведь это они зачастую решали, с кем и когда вождя соединить. «Чуть не ежедневно Ильич звонил мне по телефону…» — бахвалится Ломоносов [1155] . И, конечно, большая заслуга в том, что эти разговоры происходили регулярно, принадлежала ленинским помощницам. А здесь профессор знал толк и действовал пусть и напористо, но тактично, обходительно, «с подходом», так сказать.
1155
Там же. С. 38.
Недаром Юрий Владимирович считался не только выдающимся инженером — специалистом в области всего, что передвигалось по рельсам, но также большим знатоком женских душ и, что немаловажно, опытнейшим обольстителем. Как вспоминали хорошо знавшие его люди, Ломоносов любил поговорить, особенно за щедро накрытым столом в мужской компании, «на неисчерпаемую тему о женщинах и был знаменит своими совершенно неприкрытыми эротическими анекдотами, доказывавшими детальное и глубокое знание дела». Безусловно, слушатели понимали, что во всем этом «героическом эпосе», изобиловавшем мельчайшими интимными подробностями, несомненно, присутствует «значительная примесь фантазии» [1156] . Но это совершенно не мешало рассказчику подолгу владеть их вниманием, возбуждая в их мужском воображении тайные, зачастую тщательно скрываемые желания, что определенно снижало критичность их отношения к другим идеям, продвигавшимся веселым и виртуозным балагуром во время обильных застолий. А Ломоносов был большим ценителем вин и любил приговаривать: «Господь бог знал, для чего он создал виноград» [1157] .
1156
Ларсонс М. Я. В советском лабиринте. С. 116.
1157
Там
Но к тем сотрудникам, которые проявляли к алкоголю равнодушие, относился с большим подозрением. Однажды Ломоносов в сердцах заявил Лазерсону, который не пил: «Вас можно только глубоко пожалеть. Какая досада, что вы непьющий, что и вы при случае не можете раздавить бутылочку. Вы лишаете себя самого большого наслаждения в жизни, вы лишаете себя даже возможности приобрести настоящих друзей, ибо пьющий всегда должен опасаться непьющего» [1158] .
4 декабря 1919 г. Ломоносова утвердили членом Коллегии НКПС. И здесь у Юрия Владимировича конкурентов не было: ни одного специалиста. Ну, если не считать таковым Степана Терентьевича Ковылкина (1887–1938), три года проработавшего столяром в депо «Тамбов». Чем этот истинный пролетарий очень гордился и постоянно подчеркивал, что это дает ему основание говорить о проблемах отрасли со знанием дела. Однако официальная биография Ковылкина, члена РСДРП(б) с 1905 г., данный факт не подтверждает: да, находясь в административной ссылке, Степан Терентьевич в 1908–1912 гг. действительно работал столяром железнодорожных мастерских, но на станции Бодайбо Иркутской губернии. А с 1919 г. он уже комиссар (начальник) Рязанско-Уральской железной дороги. Ну, а дальше с таким богатым опытом ему по тем временам путь один — в ВЧК. С ноября 1919 по февраль 1920 г. он заведующий транспортным отделом ВЧК и председатель Особого транспортного комитета СТО. Затем занимал различные высокие посты в отрасли. Что касается членства в Коллегии НКПС в указанные Ломоносовым сроки, то одни источники данный факт подтверждают, другие нет. Надо признать, что и судьба у этого человека во многом типична для того поколения революционеров — расстрелян в 1938 г. Просто это яркий пример того, на фоне каких «специалистов» восходила яркая и счастливая звезда Ломоносова.
1158
Там же.
5 декабря 1919 г. Ломоносов триумфатором появился в Кремле. Личный секретарь Ленина Фотиева [1159] и ее верная тень Бричкина [1160] «встретили меня, как родного», не без рисовки вспоминает он, «и без очереди допустили к Ленину: „Входите в коллегию. Настаивайте на своем плане. А если встретятся препятствия, приходите ко мне“» [1161] .
17 декабря 1919 г., пишет Ломоносов, Ленин спросил Красина у себя в кабинете, «показывая на меня глазами»:
1159
Фотиева Лидия Александровна (1881–1975) — личный секретарь Ленина (1918–1924), член партии большевиков с 1904 г., секретарь СНК и Совета труда и обороны в 1918–1930 гг. Окончила гимназию в Рязани, училась в Московской консерватории (1899–1917). За участие в студенческом движении была сослана в Пермь. Поддерживала переписку с супругой Ленина Н. К. Крупской. В 1904–1905 гг. находилась в эмиграции в Женеве и Париже. В 1934 г. окончила Плановую академию, затем работала в Главэнерго, Всесоюзном теплотехническом институте. С 1938 г. сотрудник Центрального музея В. И. Ленина. Автор воспоминаний о В. И. Ленине. По дороге на работу частенько бросается в глаза указатель — ул. Фотиевой. Кстати, помимо Москвы ее имя носит улица и в Санкт-Петербурге.
1160
Бричкина Софья Борисовна (1883–1967) — с 1919 г. заведующая канцелярией, секретарь СНК (куда переведена решением пленума ЦК от 4 мая 1919 г.: Известия ЦК КПСС. 1989. № 12. С. 158), секретарь-протоколист Политбюро ЦК и пленумов ЦК, одновременно заместитель управляющего делами ЦК партии. Больше известна как «заместитель Фотиевой». Пользовалась покровительством особо доверенного лица Ленина, Марии Игнатьевны Гляссер. По воспоминаниям современников, была большой интриганкой. В 1921–1935 гг. работала в Коминтерне. Якобы была в курсе дел по финансированию зарубежных компартий. См.: Лев Мехлис: Тень вождя. М., 2018.
1161
Ломоносов Ю. В. В Народном комиссариате путей сообщения. С. 29.
— Ну как он?
— Входит медленно, но цепко…
— Вот, вот, отовсюду слышу… [1162]
«Отовсюду» — это от кого? Допускаю, что сладкая музыка похвальбы лилась в уши вождя от его ближайшего окружения, т. е. все тех же Фотиевой и Бричкиной.
Конечно, все эти подробности мы знаем из воспоминаний самого Ломоносов. Насколько ему можно доверять? Трудно сказать, но смею предположить, что в целом они, судя по дальнейшей судьбе автора мемуаров, отражают реальное положение на тот момент.
1162
Там же. С. 39.
Так как же Ломоносову удалось так быстро подобрать волшебный ключик к входным дверям в кабинете вождя? Нельзя сбрасывать со счетов то обстоятельство, что, по воспоминаниям хорошо знавших профессора современников, Ломоносов был штатный «душа общества, очаровательный собеседник, остроумный рассказчик, всегда преисполненный желанием ослепить своих собеседников, своих друзей, своих гостей и привести их в состояние восторженного изумления. Тонкий ценитель всех радостей жизни, брызжущий силой, не знающей преград, блестящий знаток кухни и погреба, восторженный составитель самых избранных меню» [1163] .
1163
Ларсонс М. Я. В советском лабиринте. С. 116.