Расплата по счетам
Шрифт:
Единственные надежды на возобновленное производство 203 мм, и возможно 254 мм орудий — в Адмиралтействе сообразили, что во время войны идут потери, стволы расстреливаются, а изготовленных впритык орудий просто не хватит на замену. Да что там война — на балтийских броненосцах береговой обороны, состоящих в учебно-артиллерийском отряде, уже пушки практически расстреляны, их нужно заменять, а нечем — изготовили всего 29 десятидюймовых стволов, установив 27 на корабли. А береговые 254 мм орудия невозможно установить в башнях броненосцев, они имеют существенные отличия. Производство 203 мм пушек возобновили, но пока сделали всего одну пушку, которую вместе со снятыми с «Храброго» двумя установками отправили
— Того нужны «Фудзи» и «Ниссин», думаю очень скоро их уведут из Вей-Хай-Вея, Роберт Николаевич. И это нельзя дать противнику сделать, категорически. А раз послать в атаку миноносцы нельзя по политическим причинам, то пошлем подводные лодки, хотя они таковыми не являются, даже «нырять» не смогут. Миноносцы отведут их на буксире, а там заведут газолиновые двигатели, и ночью подкрадутся поближе к японским кораблям. На них установлены английские торпедные аппараты, полученные трофеями от японцев, так что к нам претензии предъявлять бессмысленно и бесполезно. Тут как в поговорке — кто не пойман, тот не вор.
Матусевич наигранно хохотнул, но на самом деле никакой веселости у адмиралов не было — как только два интернированных броненосца снова войдут в состав Объединенного Флота, японцы получат заметное преимущество, и возвращение «Баяна» не компенсирует неравенство в силах. Потому он постоянно отправлял депеши наместнику, чтобы адмирал Алексеев всячески торопил Петербург — скорейший приход подкрепления был настоятельно необходим, ведь в войне на море есть место множеству случайностей…
Броненосцы береговой обороны — три «адмирала» — «Ушаков», «Сенявин» и «Апраксин» в Суэцком канале на пути к Цусиме. Только от отчаянной безнадежности три этих маленьких корабля погнали на Дальний Восток с расстрелянными 254 мм орудиями главного калибра. Поход с «билетом в один конец»…
Глава 38
— Теперь понимаю, почему Куропаткин так опасался японцев, что не решался дать сражение на дальних подступах. Из-за ограниченности подвоза, дорог то нормальных нет, а те, что есть — повозки не пройдут. Так что маневр войсками возможен исключительно по линии железной дороги, и на пару дневных переходов в стороны от нее.
Наместник был серьезно озадачен — так хорошо выглядевший на бумаге фланговый удар «северной группы» привел лишь к тому, что идущую в обход 1-ю армию генерала Куроки немного потеснили, и продвижение войск генерала Линевича остановилось. Лишь казаки Ренненкампфа продолжали действовать в тылу японцев, но те обороняли в каждой маньчжурской деревеньке, и выковыривать оттуда пехоту с пулеметами и артиллерией для конницы было неисполнимым занятием.
Огромные проблемы для продвигающихся русских войск создала сама природа — труднопроходимая гористая местность, по которой продвижение обозов оказалось чрезвычайно затруднено, и хуже того — повозки напрочь забивали немногие дороги, лишая передовые части довольствия, подкреплений и крайне затрудняя вывоз раненых.
— Японцы ведь недаром кули используют, ваше высокопревосходительство. У них носильщиков до шести тысяч приходится на каждую дивизию, корейцы едят немного, куда меньше наших обозных лошадей, горсти крупы достаточно. И не бунтуют — им живо головы отрубают.
Начальник
— Пора переходить к прочной обороне, ваше высокопревосходительство, благо занимаем прежние позиции, на которых заблаговременно закрепились до начала генерального сражения.
Совершенно неожиданно для адмирала произнес Жилинский, все это время ратовавший за широкомасштабное контрнаступление, полностью провалившееся, как оказалось. И теперь явно замысливший что-то другое, потому Алексеев внимательно на него посмотрел, давая молчаливое согласие. Сам наместник пока понимал только одно — с имевшимися войсками и запасами наступать было невозможно, и кроме напрасных потерь из такой затеи ничего путного уже не выйдет.
— За месяц прибудут три стрелковые бригады, кубанские пластуны, казаки — мы значительно пополним поредевшие части. И необходимо провести реорганизацию, а для этого как раз нужно время.
— Какую-такую реорганизацию, для чего, Яков Григорьевич?!
— Надо немедленно изъять из состава дивизий четвертые батальоны каждого полка, в которые включить негодный элемент — запасных старших возрастов. О том докладывают все начальники дивизий — «бородачи», обремененные семьями, просто не в силах нести тяготы службы, быстро выбывают из строя, лишаются сил, и что скверно — заболевают. К тому же среди них сейчас воцарилось уныние, и если не принять неотложных мер, то деморализация охватит многие части. Убрать, немедленно убрать четвертые батальоны, включив в их состав негодный элемент.
— У нас уменьшится число батальонов на фронте, и мы потеряем превосходство над противником, генерал.
— Ничего подобного, ваше высокопревосходительство — они лишь создают видимость большей численности, которой на самом деле нет. И являются бременем для армии, от которого нужно спешно избавиться. С корпусов будут убраны лишние восемь батальонов, которые являются не «штыками», а не приносящими пользы «едоками», которые при этом вводят других солдат в уныние. Я не понимаю, чем думали уездные воинские начальники на комиссиях, которые к нам отправляли таких солдат по мобилизации. Они же из категории «слабосильных», и не подлежат отправке в действующие против неприятеля войска. Санитарные потери многократно превышают «боевые» — зачем нам такие солдаты в строю?!
Генерал разгорячился, чуть ли не вскричал, и это не было гласом «вопиющего в пустыне». К наместнику стекались рапорта от генералов и полковников со всех сторон — там были приведены почти точно такие же доводы. Запасные солдаты старших возрастов, так называемые «бородачи», которых «отловили» во время мобилизации первыми, вносили разлад в части, а учитывая, что четверть офицеров пришла в войска из запаса, то состояние войск заметно ухудшилось в сравнении с довоенным временем.
— Согласен с вами, — после продолжительной паузы отозвался Алексеев, прекрасно понимая, что таким нарушением штатного расписания будет сильно недовольно военное ведомство, но у Жилинского, прекрасно знавшего реалии бюрократии, имелось продуманное решение.