Расплата
Шрифт:
Глава 15. Последние глотки свободы
Выйдя из терминала, Сергей поймал такси. Тот же водитель подъехал к нему.
– Вы что, за мной следите?
– прищурившись, спросил Анциферов.
Водитель испугался.
– Да нет, что вы... Просто с пяти утра не было еще ни одного рейса, поэтому и пассажиров не было, а вы довольно быстро управились со своими барышнями.
– Да, в общем, вы правы, - согласился Сергей.
Как только они сели в машину, Сергей вспомнил, что забыл сказать Ольге, как она узнает его друга Антона Горынина.
Через две минуты пришел ответ: "Все сделала, как вы велели, мистер Холмс". Анциферов радостно улыбнулся. В этот момент у него зазвонил служебный мобильник.
Звонил Пёстренький, и Сергей решил не подходить к телефону. Однако Пёстренький продолжал звонить. На четвертый раз Сергей все же ответил на звонок.
– Владлен Вадимович, я увидел, что вы звонили, но не мог подойти, так как был в душе. День сегодня очень хороший. Наверное, олигарх у меня начнет раскалываться с самого утра.
В ответ послышался громкий гогот, потом Пёстренький спокойно произнес.
– Ты мне мозги-то не пудри, Анциферов, а постарайся быть на работе побыстрей, потому как я и наши коллеги из Москвы будем присутствовать при твоих допросах Хлопонина, так что поторопись.
– Конечно, Владлен Вадимович, вот только разберусь с неотложными домашними делами - и сразу к вам. Тут мне дочке и жене кое в чем помочь надо, но думаю, это не займет больше двух часов, так что не позже одиннадцати утра я буду на работе.
Добравшись до дома, Анциферов, не торопясь, поднялся по лестнице, даже не воспользовавшись лифтом. Войдя в квартиру, Сергей сбросил ботинки и, не раздеваясь, направился к компьютеру. Он написал короткое письмо своему старому другу Антону Горынину. Десять лет назад они вместе работали в контрольно-таможенном отделе на Дальнем Востоке. В письме Сергей попросил Антона позаботиться о его жене и дочери на неопределенный срок, а именно до момента прояснения ситуации. Отправив письмо, Анциферов облегченно вздохнул. Осталось дождаться приземления самолета, и можно смело идти и писать заявление об увольнении из прокуратуры по собственному желанию.
Сергей лег на диван и закрыл глаза. Он вспомнил, как с патлами до плеч шел устраиваться на свою первую работу после окончания института в 1986-м году. Тогда его, молодого выпускника юридического факультета, на заре перестройки направили по распределению на Дальний Восток. Там же он познакомился с двумя такими же, как он, патлатыми хипанами, одним из которых был Саня Чапченко, а другим - живущий теперь в Турции Антон Горынин. Теперь из них троих только Саня продолжит работать в органах безопасности. Антон Горынин еще в лихие девяностые обнаружил схему незаконного выведения черного нала за рубеж и доложил об этом вышестоящему начальству. Несмотря на приказ начальства закрыть это дело, Антон не послушался и поехал в Москву добиваться правды на самом верху. Когда его машину взорвали, Антон чудом остался жив, поскольку в тот момент, когда сработало взрывное устройство, он выходил из квартиры. Тогда Горынин понял, что в следующий раз промашки не будет, и быстро уехал вместе с семьей за границу по поддельным документам. Теперь настала очередь Анциферова. Однако беда заключалась в том, что Сергей не мог просто взять и слинять вместе с семьей: для него это было сродни трусости и предательству. И дело было не в каком-то показном "робингудстве". Анциферов просто не мог допустить и тени мысли, что он, как мелкий воришка, пустится наутек от правосудия. Сергей не считал себя виноватым, поэтому даже мысль о том, что он, как серый заяц, ударится в бега, была ему омерзительна.
Сергей очнулся от размышлений и посмотрел на часы. Была половина одиннадцатого утра. Он соединился через модем, издающий противный писк, с интернетом и, зайдя на сайт аэропорта
"Всё, теперь можно спокойно идти и писать заявление об увольнении", - была первая мысль, которая мелькнула у Сергея.
Приняв душ и побрившись, Сергей надел свою единственную приличную рубашку Меxx, недавно подаренную ему Олей на сорокалетие. Достав из шкафа штиблеты, которые он никогда не надевал, он надраил их до такого состояния, что в них можно было смотреться вместо зеркала. В довершение Сергей повязал галстук-бабочку, который не надевал с момента своей последней игры в клубе знатоков Владивостока. Он прекрасно понимал, что участвует в маскараде, но именно это и придавало ему дополнительные силы. Помирать, так с музыкой. За пару минут до того, как его арестуют или как минимум отстранят от работы, ему хотелось вдоволь насладиться этим последним спектаклем, невидимые зрители которого будут надрываться от смеха, держась за животы, а его собратья по цеху, как плохие актеры, просто впадут в ступор и онемеют от страха. И Сергею это в полной мере удалось.
Взяв такси, Анциферов с ветерком домчался до прокуратуры. В кабинете Пёстренького сидела вся московская ФСБшная бригада во главе с их шефом, бывшим мебельщиком Кондратовым.
При виде Сергея у всей братии действительно отнялся язык. Только Пёстренький одобрительно кивнул.
– Ну вот, Анциферов, первый раз за десять лет вижу тебя прилично одетым.
Сергей просветлел.
– Владлен Вадимович, уважать надо авторитеты, вот я и приобновился маленько. Вдруг журналюги с НТВ прибегут, надо выглядеть солидно. Можете звать пархатого олигарха, я готов начинать, - с улыбкой произнес Сергей, подмигнув Кондратову.
Пёстренький замялся.
– Сергей Николаевич, как вы выражаетесь, для закона все национальности равны, поэтому зря вы делаете упор на национальной принадлежности господина Хлопонина. Его арестовали вовсе не за то что, он еврей, а потому что мошенническим путем не доплатил в бюджет очень крупную сумму, составляющую четверть бюджета Челябинской области за последний год. Постарайтесь построить свою линию обвинения именно на этих неоспоримых фактах, а не на его национальности.
Сергей весь излучал благодушие.
– Конечно, Владлен Вадимович, именно так я и поступлю.
Пёстренький нажал кнопку и сказал по громкой связи:
– Завируха, приведите к нам, пожалуйста, господина Хлопонина. Мы его все очень ждем.
Глава 16. Увольнение и арест
Завируха ввел Хлопонина. За пару дней, проведенных в тюрьме, у Хлопонина появились мешки под глазами, но держался он вполне бодро.
Пёстренький попросил Хлопонина представиться и назвать полную дату и место рождения. После этого в кабинет позвали молоденькую девушку-стенографистку, которая должна была на компьютере вести полную стенограмму допроса.
Пёстренький, весь просияв, произнес:
– Ну что ж, а теперь гордость нашего уголовного розыска, самый опытный, бескомпромиссный и неподкупный следователь по особо важным экономическим преступлениям Анциферов Сергей Николаевич продолжит ваш допрос, глубокоуважаемый Степан Леонидович.
Последние слова были сказаны с неприкрытой иронией и сарказмом.
Сергей поднялся. Хотя внутри все в нем кипело, внешне он выглядел совершенно спокойно.
– Уважаемый Степан Леонидович, в наше нелегкое время, когда Россия успешно ведет борьбу с олигархией, руководствуясь исключительно диктатурой закона, мы в лице Генеральной прокуратуры очень объективно и пристально рассмотрели все имеющиеся у нас доказательства и пришли к следующим предварительным выводам, сформированным на стадии предварительного следствия, до перевода вашего дела в Генеральную прокуратуру города Москвы. Позвольте мне зачитать имеющиеся у нас обвинения по вашему делу.