Распутица
Шрифт:
В этот момент она нажала кнопку двери, послышался за дверью дребезжащий звонок. Дверь открыла пожилая женщина с любопытными глазами. Она, когда было ещё тепло на улице, сидела перед подъездом на лавочке с другими женщинами и всегда смотрела на Юлию, чем немало смущала её. И вот сейчас она увидела молодую женщину со слезами на глазах и подумала, что сейчас молодушка станет просить у неё денег.
– Извините, я хочу предложить вам сливочное масло, свежее, – начала Юля. – Я продам, если вам надо, дешевле, чем стоит в магазине, но его сейчас, вы знаете, так трудно достать.
– Что же ты, из Москвы привезла масло? – спросила соседка, подозрительно косясь на Юлю, чем заронила ей чувство
– Нет, с нашего молокозавода, просто меня попросили продать. Но я, извините, этого не должна вам говорить, – простодушно ответила торговка.
– А ну, покажи маслице, свежеё, правда?
Юлия достала кусок, завёрнутый в белую хрустящую бумагу, и подала женщине.
– Здесь два килограмма по пять рублей за один килограмм. Масло, поверьте, очень свежее, я сама пробовала.
– Значит, краденое? – женщина, однако, взяла, развернула полупрозрачную бумагу, понюхала. – Ну да, вроде ничем не пахнет. Вижу, хорошеё масло, говоришь сколько, десятка? Пожалуй, возьму, а то всегда вечером стоишь, стоишь за колбасой. А утром ранехонько очередь займёшь… – она унесла в квартиру два куска масла и через три минуты вернулась к Юле.
– Вот бери! На заводе работаешь?
– Нет, в кафе… – она взяла две синие пятерки.
– Значит, из кафе взяла масло? Ну, ладно, ладно, не отвечай, понимаю… – она как-то загадочно помолчала. – Может, колбасы принести палку?
– Спасибо, мне не надо… Извините, мне некогда…
– Ты в эту квартиру, шестнадцатую не звони, там наркоманы собираются, дурака валяют. А к соседям можно…
– А вам зонтик японский нужен?
– Зачем он мне? Если дочь захочет…
– Я могу принести и некоторые импортные вещи…
– Ладно, ладно… – и она странно посмотрела на неё и почему-то не спешила уходить..
Юлия подошла к другой двери, ей было неудобно, что женщина смотрела на неё, в её присутствии она стеснялась звонить. Наконец она соблаговолила уйти, и тогда нажала кнопку в углу двери, обитой черным дерматином.
Вышел молодой мужчина, Юлия покраснела и несколько замешкалась. Она предложила масло, но мужчина отказался. В следующей квартире взяла немолодая женщина, оказывается, только они и любили масло, тогда как мужчины думали только лишь о выпивке.
Словом, Юля за два часа распродала всё. В холодильнике оставалось ещё немного, и она решила продать его завтра, а теперь уже довольно поздно. Николай уже спал, похрапывая; оказывается, он уложил детей, чем приятно удивил, и Юлия укорила себя, что позволила мужу сделать это, в чём, однако, не находила ничего такого, чтобы ей можно было им восторгаться. Ведь они живут вместе, и если он любит её, значит, должен заботиться и о её детях.
Юлия ополоснулась под душем, смыла дневные грехи; и тотчас стало легко, словно душа помолодела. Она постояла возле зеркала, протёрла лицо огуречным лосьоном, смазала вечерним кремом и легла спать с думами о полковом вечере: нужно ли ей туда идти, если Николай примет такое решение в угоду своему командиру. Если разобраться, она считала, что Николай втайне думает об Антонине, а её, Юлию, воспринимает как женщину по несчастью, оставшуюся с тремя детьми. Неужели он не понимает, что она носит его ребёнка, или полагает, что она просто шутит? С этими мыслями Юля заснула…
глава двадцать первая
Всякий раз, отправляясь в рейс, Михаил обыкновенно интересовался у жены тем, что привезти ей из вещёй. Впрочем, он и сам об этом имел своё представление, так как хотел, чтобы любимая женщина одевалась красиво, чтобы все вещи на ней сидели не просто превосходно, а были выбраны со вкусом, с тщательным подбором каждой детали туалета для тех случаев, когда им предстояло куда-нибудь
Зато на любой новый фильм он отправлялся без разговора. Приглашение жене всегда исходило от него. Хождение по концертам иногда тоже составляло часть культурной программы, хотя заядлыми меломанами Михаил и Алла себя не считали. Они ездили в областной центр на концерты больших знаменитостей, посещение которых считалось как бы хорошим тоном, потому что послушать и посмотреть вживую эстрадных звёзд стремилось всё образованное и культурное общество, увлекавшееся содержательным и разнообразным досугом. Но настоящие меломаны выезжали на такие концерты раз в месяц, а некоторые так даже и чаще.
Увлечение литературой, театром, эстрадой для Михаила уже не считалось той духовной потребностью, без которой нельзя было жить. Он был уже в том возрасте, когда на искусство смотрят избирательней, чем в молодости. Алла на это смотрела целеустремленнеё, сознательнеё мужа, так как человек должен неустанно повышать культуру, приобщаться к ней не потому, что это становилось модным, а чтобы неустанно духовно развиваться. И всё равно они уже не столь часто ездили на концерты, которые в Ростове-на-Дону проходили во Дворце спорта. Редко ходили в театр, иногда посещали художественные выставки, ходили на вечеринки к знакомым или родным, даже просто гулять вместе им приходилось не всегда, а в последнее время об этом уже не могло идти речи.
Почему так происходило, они толком и сами не могли объяснить. Впрочем, помимо основной работы в последнеё время у Михаила появились такие дела, которые постоянно отвлекали его от семьи. Да и у Алла уроки в школе поглощали всё основное время, а потом домашние заботы, занятия с сыном и порой она ложилась спать, когда мужа ещё не было дома. Два года подряд летние отпуска они проводили на побережье Чёрного моря и объездили почти все его известные места. А часть отпуска Алла тратила на заготовку к зиме овощей, фруктов. Родители к молодым Данилкиным приезжали по мере необходимости или из простого желания посмотреть, как живут их ненаглядные дети: может, им надо было чем-нибудь помочь, хотя понимали, что они почти ни в чём не нуждались. И родители были горды тем, что сын обеспечивал семью всём необходимым, а невестку считали очень порядочной, заботливой женой Михаила, с которым живёт она как у Христа за пазухой. И в этом их суждении не усматривалось нисколько корысти или зависти. Но и они своим знакомым не без гордости говорили о невестке самые лестные слова (впрочем, справедливые), что Алла действительно первоклассный педагог. Вот только станет ли она когда-нибудь, к примеру, директором школы? Но и то хорошо, что она беззаветно любит своё дело и ставит его превыше всего, бывало, говорила свекровь Зинаида Петровна, а свёкор Виталий Николаевич был премного доволен и тем, что внука назвали в его честь и вообще невестка превосходная мать. Вот только он никак не мог понять: зачем Алла отдала сына в руки другой учительнице? И как невестка ни объясняла, что этим самым она избежала в свой адрес хулы со стороны всего класса, Виталий Николаевич, однако, её не понял, но об этом ни разу не обмолвился Михаилу. Словом, складывалось идеальное представление о невестке и в целом о семье сына, которому повезло встретить замечательную женщину. И со стороны молодая семья Данилкиных производила именно самое положительное впечатление.