Рассказ паломника о своей жизни
Шрифт:
Глава VII Паломник решает отправиться в Париж
64-66. <Паломник> приходит в Саламанку, и немного спустя его допрашивают отцы доминиканцы. — 67–70. Его заключают в тюрьму до тех пор, пока, признав невиновным, не отпускают на свободу. Однако ему ставят некоторые условия относительно его труда во благо душ. — 71–72. Он решает отправиться в Париж.
64. Когда он пришёл в Саламанку и молился в одной церкви, его узнала некая набожная женщина, с которой были знакомы его товарищи, поскольку они вчетвером уже несколько дней находились там. Они спросила, как его зовут, а потом отвела его туда, где остановились его товарищи.
Когда в Алькалё вынесли решение о том, чтобы они одевались как студенты, паломник сказал: «Вы велели нам перекрасить одежду — мы так и сделали; но вот этого мы сделать не можем, поскольку нам не на что её купить». Тогда сам викарий обеспечил их платьем и четырёхугольными шапочками (bonetes),
В Саламанке он исповедовался одному монаху <из Ордена> святого Доминика в <церкви> святого Стефана. И вот, через десять или двенадцать дней после его прихода <в Саламанку>, духовник сказал ему: «Отцы из обители хотели бы с Вами поговорить». Он сказал: «Bо имя Божие». «Тогда», сказал духовник, «было бы хорошо, чтобы Вы пришли сюда в воскресенье пообедать. Но предупреждаю Вас об одном: они захотят узнать у Вас о многом».
И вот в воскресенье он пришёл вместе с Калисто, и после обеда суприор, в отсутствие приора [150] , вместе с духовником и, кажется ещё с одним монахом пошли с ними в одну часовню, и суприор весьма приветливо стал говорить о том, какие добрые известия дошли до них об их жизни и обычаях, что они ходят, проповедуя, как апостолы, и что <доминиканцы> были бы рады узнать об всём том подробнее. А затем он стал спрашивать, чему учился паломник. Тот отвечал: «Из всех нас самый учёный — я», — и дал ему точный отчёт о том, сколь немногому он учился, и насколько поверхностно.
150
Приор — настоятель доминиканского монастыря или обители, суприор его заместитель. В 1527 г. приором монастыря св. Стефана был брат Диего де Сан-Педро, а суприором — брат Николе де Санто-Toмаc.
65. «Ну, дальше: что же вы проповедуете?» — «Мы», говорит паломник, «не проповедуем; мы всего лишь по-дружески беседуем кое с кем о вещах Божественных: например, после обеда с некоторыми людьми, которые нас позовут». — «Но», говорит монах, «о каких же вещах Божественных вы беседуете? Ведь как раз это мы и хотим узнать». — «Мы беседуем», говорит паломник, «то об одной добродетели, то о другой, и хвалим её; то об одном пороке, то о другом, и порицаем его». — «Вы не учёны», говорит монах, «а беседуете о добродетелях и о пороках! А ведь беседовать об этом можно лишь двумя способами: или от учёности, или от Святого Духа. Не от учёности; значит, от Святoгo Духа?» — Тут паломник несколько насторожился, поскольку ему не слишком то пришлось по душе такая манера рассуждать. Помолчав немного, он сказал, что не нужно больше говорить об этих предметах.
Но монах настаивал: «Ведь нынче столько заблуждений, от Эразма и стольких других, обманувших целый мир — а Вы не хотите объяснить, о чём говорите?» [151]
66. Паломник сказал: «Отец, я не скажу больше того, что уже сказал, если не окажусь перед своими настоятелями, которые может обязать меня к этому». До этого <доминиканец> спросил, почему Калисто пришёл в такой одежде (а на нём был короткий саян [152] , на голове — большое сомбреро, в руке — посох, а на ногах — ботинки почти до середины икр). И, поскольку он был очень крупным, выглядело это ещё нелепее. Паломник рассказал ему о том, как в Алькале их задержали и велели им одеваться как студенты, а этот его товарищ из-за сильной жары отдал свою лобу [153] одному бедному клирику. Тут монах как-то сквозь зубы <процедил>, выказывая своё недовольство: «Charitas incipit a se ipso» [154] .
151
В эти самые дни (а происходило это во второй половине июля), т. е. с 27 июня по 13 августа 1527 г., состоялась знаменитая теологическая конференция в Вальядолиде, созванная Генеральным инквизитором доном Алонсо Манрике, архиепископом Севильским, чтобы обсудить 21 положение, извлечённое из трудов Эразма. В этих обстоятельствах доминиканцы и францисканцы были злейшими врагами Эразма.
152
Исп. sayo: одежда, напоминающая куртку. — А. К.
153
Лоба (loba): мантия или длиннополая сутана из чёрной ткани, которую носили преимущественно студенты Коллегий и клирики.
154
«Человеколюбие начинается с себя самогб» (лат.). В оригинале по-латински, но с ошибкой: Charitas incipit a seipsa [sic!]. — А.К.
Далее, возвращаясь к этой истории: суприор, не сумев вытянуть, из паломника ни
Двое <товарищей> провели в монастыре три дня (за всё это время никто из блюстителей правосудия ничего им не сказал) и обедали с монахами в рефектории. Почти всегда их комната была полна монахов, приходивших посмотреть на них. Паломник все время говорил о том же самом, что и всегда, и среди монахов про изошло что-то вроде раскола: многие не скрывали того, что он произвёл на них сильное впечатление.
67. По прошествии этих трёх дней пришёл нотариус и отвёл их в тюрьму. Но поместили их не внизу, с преступниками, а в помещении наверху, где была страшная грязь, поскольку дом это был старым и нежилым. Их обоих посадили на одну и ту же цепь, приковав каждого за ногу. Цепь крепилась к столбу, стоявшему посреди дома, а длиной она была в десять или тринадцать пядей. Поэтому всякий раз, когда один хотел что-нибудь сделать, нужно было, чтобы к нему присоединился другой. Всю эту ночь они бодрствовали. На другой день, когда в городе узнали об их аресте, им в тюрьму передали то, на чём можно было спать, а также всё необходимое — в изобилии. Всё время приходило множество народу, Чтобы навестить их, и паломник продолжал упражняться в беседах о Боге, и т. д.
Бакалавр Фриас [155] пришёл допросить каждого из них по отдельности, и паломник отдал ему все свои бумаги, на которых были Упражнения, чтобы их рассмотрели. Когда их спросили, есть ли у них товарищи, они ответили «да» и <указали>, где они находятся. Тут же по распоряжению бакалавра туда пошли <люди> и привели в тюрьму K'acepeca и Артёагу, но оставили <в покое> Хуанико, ставшего впоследствии монахом [156] . Однако поместили их не наверну, имеете с двоими <их товарищами>, а внизу, где были обычные заключённые.
155
Св. Игнатий ничего не говорит о том, какую должность занимал этот бакалавр и другие три доктора, которые его судили (см. § 68).
156
О. Надаль в своей Апологии Общества сообщает, что Жан Рейнальд стал «иицисканцем (FN, II, р. 75).
И на сей раз <паломник> не захотел взять ни адвоката, ни Поверенного.
68. Через несколько дней его вызвали к четверым судьям: трое были докторами — Санктисидоро, Паравиньяс и Фриас [157] , — а четвёртый — бакалавр Фриас. Все они уже видели Упражнения. Тут ими стали задавать ему множество вопросов: не только об Упражнениях, но и по теологии — verbi gratia [158] , о Троице и о Таинстве, как он понимает эти пункты. Сначала он произнёс что-то вроде предисловия, но, когда судьи приказали, он говорил так, что придраться им было не к чему.
157
6 Фернандо Родригес-де-Сан-Исидоро, Алонсо Гомес де Парадинас (лиценциат права и генеральный викарий Саламанки тем летом и осенью 1527 г.), Франсиско де Фриас и бакалавр Санчо де Фриас. См.: Эрнандес, pp. 3-51.
158
К примеру (лат.). — А.К
Бакалавр Фриас, который в этих вопросах оказался дотошнее всех остальных, спросил его также об одном казусе из канонического права. На всё это <паломник> должен был отвечать, а он всегда прежде всего говорил, что не знает, что говорят об этих предметах доктоpа. Затем ему велели, чтобы он разъяснил первую заповедь так, как он её обычно разъясняет. Он начал разъяснения и так задержался <на этом>, столько сказал о первой заповеди, что у них уже не было охоты расспрашивать его дальше. Перед этим, когда говорили об Упражнениях, они очень настойчиво выспрашивали об одном — единственном пункте, который стоит там в самом начале: когда мысль является простительным грехом, а когда — смертным [159] . А дело было в том, что он, будучи необразован, брался определять это. Он отвечал: «Верно это или нет — там видно будет (all'a lo determinar'a); если же не верно — осудите это». В конце концов они, так ничего и не осудив, удалились.
159
Об этом речь идёт в Упражнениях, в разделе об испытании совести (см. Упражнения, 1991, §§ 33–37, сс. 26–27).