Рассказчица историй
Шрифт:
Это был первый человек чужого племени, которого я видела вблизи, поэтому я смотрела на него внимательно. Роста и сложения он был весьма среднего. Лет тридцати трех — тридцати пяти. Чисто выбрит, причем не только лицо, но и череп. Однако если судить по цвету бровей и ресниц, он родился таким же белобрысым, как я. Прямой нос, тонкие губы. Кожа красноватая, пористая и нечистая — такое случается с очень белокожими людьми, если им приходится много бывать на солнце.
Глаза светло-голубые. Страха в них не было никакого — одна надменность.
Я
— Что это ты, парень, космы такие длинные отпустил, а? — издевательски спросил он.
Я чуть не вскочила. Всяко меня в жизни обзывали, но «парнем» — никогда! Я едва сдержалась, чтобы не ответить, как подобает.
Но тут он уставился в недоумении, и я поняла, что издевательством в его речи было не «парень», а «космы». Он поначалу принял меня за мужчину и только теперь сообразил, что ошибся. Впрочем, с растерянностью он быстро справился.
— Женщина! — он точно выплюнул это слово. — Значит, все-таки (тут он произнес что-то непонятное, вроде «гар-гар») призвали помощь, и помощь явилась!
Я понятия не имела, о чем он толкует. Зато заметила другое — он явно привык, что, когда говорит он, другие молчат.
— Имя, — сказала я.
— Что? — презрительно скривился он.
— Твое имя.
— Зачем тебе мое имя?
— Из учтивости, — сказала я. — В начале разговора положено называть имя. Меня, к примеру, зовут Мирина, я — Военный Вождь. Ты, я вижу, тоже был вождем. Поэтому, прежде чем спрашивать тебя о местоположении твоего города и численности его войск, я спрашиваю твое имя.
— С какой стати, женщина, ты решила, что я стану тебе отвечать?
— По праву победителя.
— Победитель — тот, за кем право!
— Не спорю.
Если он решил играть словами, имея за плечами триста убитых сотоварищей, крепкое же у него сердце.
— Вы победили благодаря случаю и численному перевесу! Но когда вы встретитесь с равным числом воинов, готовых к бою…
— По-моему, вы и сейчас были готовы к бою. Ведь это вы напали на нас.
— Вы высадились на нашу землю! Вы…
— Вот я и спрашиваю — чью землю? Чья это страна?
Он усмехнулся:
— Ты будешь притворяться, что не знаешь?
— Зачем бы я тогда стала тебя спрашивать?
Снова этот презрительный оскал.
— Скажем, из примитивного дикарского коварства. Из прирожденной лживости. Или из бабьей болтливости…
— И эта лысая тварь обвиняет в болтливости тебя?! — заметил Келей.
— Не суди его строго, Келей.
— Это почему же?
— Он иначе не может.
— С чего бы?
— Из животного страха перед нами. От стыда, что бездарно загубил свой отряд. Из мужской
— Чтобы я испугался кучки грязных вопящих дикарей?!
— По-моему, единственный, кто здесь вопит, это ты! — снова встрял Келей.
Позади него несколько самофракийцев заржали.
— И чистотой тоже вроде бы не сияешь.
— С чего ты взяла, будто я вас боюсь?
На сей раз он адресовался непосредственно ко мне.
— Это заметно.
— Лжешь!
— Ты ведь считаешь себя благородно рожденным, верно?
— Я не считаю себя благородно рожденным! Я и есть благородно рожденный!
— Так вот. Благородно рожденный на вежливое обращение отвечает соответственно. Я тебе сразу представилась. Если не понял, или туг на ухо, могу повторить. Я — Мирина из Темискиры. Это — Келей с Коса. А ты либо не знаешь правил учтивости, либо так напуган, что не можешь выжать из себя — ни имени своего, ни страны.
Он ответил мне длинной фразой на неизвестном языке. Я приняла ее за ругательство, потому что в ней несколько раз повторялось слово, напоминавшее финикийское «атлот» — «мрак, тьма», правда, в его про изношении это больше походило на «атлат». Но, видимо, фраза содержала в себе еще какой-то смысл.
— Так я и думал, — сказал он. — Грязные дикари, даже не слыхавшие имени страны Солнца. Бродяги и мародеры, рабы женщин, достойные союзники… (снова непонятное слово).
— Ты, лысый, полегче! — Келей вытащил нож. — Нас рабами женщин ругает, а у самого морда, как у евнуха! Дай-ка я проверю, может, ты и в самом деле евнух?
Я не поняла, что Келей имеет в виду.
— А если нет, то это можно исправить…
Митилена бросила на Келея одобрительный взгляд — первый раз на моей памяти.
Я по- прежнему не понимала, что здесь замышляется, но мне это не понравилось.
— Стой! — я сделала запрещающий жест. Хотя бы потому, что пленник не боялся пыток. Похоже, он их от нас просто ждал. — Земля Солнца, ты сказал?
Он кивнул.
Земля Солнца… Атлат… Что-то очень старое и очень страшное слышалось в этих словах… Мутные обрывки преданий, слышанных в Темискире, во Фракии, в Трое… Земля, жители которой настолько извратили Путь, что Богиня не захотела терпеть самое ее существование. В чем заключалось это зло, так никто и не сумел объяснить мне внятно, но только земля Солнца ушла на дно моря.
— Я думала, вас уже не осталось.
Дикари они и есть дикари! Земля Солнна ушла в тень, но народ Солнца жив и по-прежнему в славе.
— И владеет этой страной? — уточнила я.
— Ты решила, что запутала меня своими вопросами, и я начну выдавать тайны своей страны? Нет ничего глупее бабьей хитрости и пошлее ее! А чтобы ты не обольщалась насчет моего страха перед вами, я назову тебе свое имя. Я — высокородный Аглибол, и это — последнее, что ты от меня узнала. Больше я ничего не скажу. Если хочешь, можешь пытать меня, и пусть твои рабы посмотрят, как умирают герои!