Рассказы и стихи
Шрифт:
Снова пытается ему помочь. Но всё безрезультатно.
Усмехнувшись своим вольным мыслям, Людмила Ивановна на минуту застыла, перечитала последние строчки и игриво представила: что будет, если её муж это прочитает? Её муж в это время спал за стеной, и его дыхание в окружающей тишине можно было услышать.
«Ничего, – решила Людмила Ивановна, – он это, скорее всего, никогда не увидит, ему просто не попадёт в руки. Но всё же надо умерить пыл», – подумала она и стала снижать обороты:
Игорь Алексеевич (отдав инициативу сотруднице и не зная,
Вера Ивановна (с чувством превосходства): «Я-то всегда готова!..»
Игорь Алексеевич (глядя в сторону, куда-то в пол): «Вот ещё что забыл: мы же с третьим ничего не решили. Что с ним делать будем?»
Вера Ивановна (уверенно): «А что третий! Он у нас всегда считался лишним…»
Игорь Алексеевич (наконец решившись поднять глаза): «Так-то так, но он всё-таки есть. Что с ним делать?»
Вера Ивановна (с лёгкой иронией): «Что-что?.. Разбросаем по разным кучкам: если инвалид – отдельно, если вредный – отдельно. Потом, во вторник или в среду, сделаем и его.
Начальник задумывается. После короткой паузы:
«Ты считаешь, так лучше будет?»
Вера Ивановна (без тени сомнения): «Я уже больше двадцати лет так считаю. Было бы из-за чего переживать!..»
Игорь Алексеевич (почти серьёзно): «Тебя бы на это место…»
Вера Ивановна (тоже серьёзно): «Вы бы лучше зарплату мне повысили, за консультации».
Людмила Ивановна оторвала авторучку от бумаги и с удовольствием пофантазировала: что, в самом деле, случится, если она займёт должность начальника. «Уж, во всяком случае, многое изменится, – подумала она. – Этой блондиночки, Петровой, уж точно в отделе не будет. Да и этого Игоря Алексеевича… Он, по правде говоря, ни на что не годится; помогаешь ему всякий раз, как мальчику…»
Снова поймав себя на мысли, что отвлеклась, Людмила Ивановна принялась завершать своё творение. Нужно было подойти к аккордной фразе. Как ей показалось, это надо было сделать так:
Игорь Алексеевич (делая вид, что хочет заняться чем-то неотложным): «Ладно, иди. В понедельник, в десять, жду тебя».
Вера Ивановна, улыбаясь и поправляя на ходу причёску, выходит из кабинета. Пройдя немного по коридору, она открывает дверь с табличкой «Бухгалтерия» и прямо с порога обращается к программистке, сидящей возле окна:
«Леночка, у нас сейчас с начальником ничего не получилось, у него компьютер завис, и он в мой не смог войти. Поэтому попробуй на своём по сети распечатать ведомость на детей. И по третьему цеху, где у нас инвалиды заняты и есть вредное производство, тоже ведомость приготовь, пожалуйста. Но с ней можешь не торопиться, её ко вторнику».
И последняя фраза легла на бумагу, как выстрел в «десятку», – в юности Людмила Ивановна ходила в стрелковую секцию и даже хранила в альбоме вместе со старыми фотографиями несколько завоёванных грамот. Рука её сейчас не дрогнула, и она, как когда-то на огневом рубеже, задержав дыхание, «спустила курок»:
После
Занавес
Дар
Лев сидел в тридцати метрах, возле мусорных контейнеров. Перед ним, на невысоком деревянном столбике, гордо восседал то ли орёл, то ли ястреб – Аркадий Андреевич точно не знал. Он стоял возле своего подъезда с тремя молодыми людьми и девушкой. Каким-то шестым чувством мужчина вдруг ощутил, что лев готовится к нападению на них, на людей. И люди стали поспешно входить в подъезд. Последним не вошёл, а уже вбежал Аркадий Андреевич. И вовремя, так как лев огромными прыжками мчался сюда. Но перед собой он гнал малайского медведя – Аркадий Андреевич видел таких на картинке и по телевизору в передачах о животных. Медведь был в два раза мельче по сравнению со львом, и хотя у него были очень длинные изогнутые когти – Аркадий Андреевич их разглядел, – ему было так же страшно, как и мужчине. Аркадий Андреевич захотел спасти его и держал железную входную дверь приоткрытой. Он думал закрыть её, как только медведь вбежит в подъезд. Он ждал этого момента и ухватился двумя руками за дверную ручку. Медведь влетел в подъезд с перепуганными от ужаса глазами. Аркадий Андреевич уже хотел прихлопнуть дверь, но опоздал, лев успел проскочить в последнюю секунду. На площадке первого этажа столпились люди, которые оказались в подъезде ранее, и лев набросился на них. Ребята отскочили в сторону и кинулись по лестнице на второй этаж, но девушка не успела. Лев стал рвать её…
Аркадий Андреевич проснулся в ужасе и несколько секунд ничего не мог сообразить, приходя в себя. Он поднял руку и щёлкнул настенным выключателем; загорелась лампа светильника. Часы за стеклом серванта показывали без пяти минут восемь. Надо было вставать. Аркадий Андреевич ещё раз прокрутил в голове «страшный» сон и, окончательно освоившись с действительностью, откинул одеяло вбок и поднялся со своей софы.
Войдя на кухню, он поставил чайник на плиту. Надо было позавтракать и ехать к сестре, обещал быть к половине десятого. Пока вода закипала, вспомнил, что в левом кармане куртки должны лежать сто рублей, на них по дороге предстояло купить продукты. Прошёл в коридор, к вешалке, и засунул руку в карман, проверяя деньги. Денег не было.
Аркадий Андреевич расстроился. Он вернулся снова на кухню, встал у окна и начал вспоминать, куда он мог деть деньги. Как он ни силился, но выходило, что они должны быть на месте, никуда он их не перекладывал и ни на что не тратил.
Закипел чайник. Аркадий Андреевич выключил газ и опять пошёл в коридор. На этот раз он вывернул левый карман наизнанку и осмотрел каждый его квадратный сантиметр. Денег по-прежнему не было.
Мужчина ушёл пить чай. Пока засыпал заварку, пока намазывал бутерброды, мысли крутились вокруг исчезнувших денег. Было чуть-чуть жалко их, но больше брала досада на свою расхлябанность, забывчивость и рассеянность. Аркадий Андреевич любил во всём порядок.
Уже допивая вторую кружку чаю, он вдруг почувствовал уверенность, что деньги на месте. Он знал, что они сейчас, в эту минуту, лежат там.
Аркадий Андреевич отставил пустой стакан, встал и решительно направился к куртке. Засунул руку в карман – рука нащупала сложенную пополам купюру. Мужчина проверил – карман был левый. «Мистика…» – только и подумал Аркадий Андреевич.
Одевшись, он вышел на улицу и пошёл на проспект, к автобусной остановке. Было воскресное утро, и сам проспект, и двор, которым проходил Аркадий Андреевич, были безлюдны. Тишина и покой. Этот день и это время суток – воскресенье до обеда – Аркадий Андреевич любил больше всего.