Рассказы о любви
Шрифт:
Он перевернул вверх дном чемодан с одеждой, чтобы срочно принарядиться. Потому что сегодня он будет обедать внизу со всеми, вместе с прибывшей незнакомкой! До сих пор он велел приносить еду в номер, чтобы держаться подальше от мирской суеты. Теперь же он спешно натягивал бархатные панталоны, новые белые шелковые чулки, жилетку с золотым шитьем, парадный сюртук и кружевные манжеты. После этого он позвонил, вызывая кельнера.
— Что изволите?
— Я обедаю сегодня вместе со всеми, внизу.
— Будет исполнено.
— У
— Четыре дамы.
— Откуда?
— Из Золотурна.
— Говорят ли в Золотурне по-французски?
— Не все. Но эти дамы говорят.
— Хорошо. Постой-ка, еще кое-что. Дамы обедают внизу?
— Сожалею. Они заказали еду в номер.
— Три тысячи чертей! Когда вы накрываете?
— Через четверть часа.
— Спасибо. Ступай.
В ярости метался Казанова по комнате. У него оставался только сегодняшний вечер. Кто знает, не уедет ли брюнетка уже на следующий день. К тому же завтра должен приехать аббат. Он ведь собрался в монахи. Какая глупость, какая глупость!
Однако было бы странно, если бы любитель и знаток жизни не увидел надежды, не нашел выхода, средства, пусть даже самого ничтожного. Ярость его кипела только несколько минут. Потом он стал думать. И через некоторое время вновь позвонил, чтобы вызвать кельнера.
— К вашим услугам!
— Даю тебе возможность заработать луидор.
— Жду приказаний, ваша милость.
— Хорошо. Тогда давай сюда свой зеленый передник.
— С удовольствием.
— Прислуживать дамам буду я.
— Как изволите. Только скажите своему слуге: я должен прислуживать внизу, а его просил заменить меня в номере.
— Сейчас же его ко мне. Да, и долго ли пробудут здесь дамы?
— Рано утром они отбывают в обитель, они католички. Между прочим, младшая спросила меня, кто вы.
— Спросила? Обо мне? И что ты ей ответил?
— Что вы итальянец, больше ничего.
— Хорошо. Просьба обо всем молчать.
Кельнер ушел, и почти сразу же явился Ледюк, хохоча во все горло.
— Что смеешься, баран?
— Представил себе вас кельнером.
— Так ты уже знаешь. А теперь шутки в сторону, или ты не получишь больше ни су. Помоги-ка мне надеть передник. Потом принесешь наверх блюда, а я буду ждать тебя у дверей номера. Пошел!
Долго ждать не пришлось. В кельнерском переднике поверх расшитой золотом жилетки Казанова вошел в номер.
— Разрешите, сударыни?
Амазонка узнала его и словно оцепенела от изумления. Казанова прислуживал безукоризненно и получил возможность внимательно рассмотреть ее, находя ее еще более прекрасной. Когда он искусно разделал каплуна, она спросила с улыбкой:
— Вы отлично справляетесь. Давно здесь служите?
— Премного благодарен за ваше внимание. Всего три недели.
Когда он накладывал, она обратила внимание на его подвернутые, но все еще заметные манжеты. Она увидела, что это настоящие кружева, коснулась его
— Прекрати сейчас же! — воскликнула одна из пожилых дам укоризненно, и незнакомка покраснела. Она покраснела! Казанова едва сдерживался.
После обеда он оставался в номере, пока мог найти для этого хоть какой-то предлог. Старшие удалились отдыхать, красавица же осталась и села писать. Казанова наконец закончил убирать со стола, и ему не оставалось ничего другого, как уйти, однако он медлил в дверях.
— Чего же вы ждете? — спросила амазонка.
— Сударыня, вы все еще в сапогах, но вряд ли вы отправитесь в них спать.
— Вот как, вы хотите их снять? Не стоит так утруждать себя.
— Это моя обязанность, сударыня.
Он опустился на колени и осторожно снял, пока она делала вид, что продолжает писать, сапоги на высокой шнуровке, медленно и заботливо.
— Хорошо. Довольно, довольно. Спасибо.
— Это я должен вас благодарить.
— Завтра вечером мы снова увидимся, любезный.
— Вы снова будете обедать здесь?
— Разумеется. Мы вернемся из обители до вечера.
— Благодарю вас, сударыня.
— Так спокойной ночи.
— Спокойной ночи, сударыня. Закрыть дверь или оставить открытой?
— Я закрою сама.
Что она и сделала, когда он вышел в коридор, где его поджидал Ледюк с изуверской ухмылкой.
— Ну? — спросил его хозяин.
— Вы великолепно исполнили роль. Дама даст вам завтра дукат на чай. Но если вы мне его не отдадите, я выдам вас.
— Ты получишь его еще сегодня, изверг.
На следующее утро он явился с начищенными сапогами. Но единственное, чего он добился, так это того, что амазонка позволила Казанове надеть их на себя.
Он колебался, не поехать ли за ней в обитель. Однако в этот момент явился лакей — с известием, что аббат монастыря прибыл в Цюрих и почтет за честь перекусить с Казановой в полдень в его номере.
Боже, аббат! О нем Казанова уже и думать забыл. Ладно, пусть приходит. Он заказал чрезвычайно пышную трапезу, самолично дав кое-какие указания на кухне, а потом прилег, потому что утомился от раннего подъема, и проспал часа два.
В полдень явился аббат. Последовал обмен любезностями, затем они сели за стол. Аббат восхищался роскошными блюдами и, увлеченный деликатесами, забыл на полчаса о своих поручениях. Наконец он вспомнил о них.
— Простите, — заговорил он внезапно, — что я столь неподобающе долгое время томил вас ожиданием! Уж и не знаю, как случилось, что я об этом забыл.
— Да что вы.
— После всего, что я слышал о вас в Цюрихе — я, разумеется, кое с кем переговорил, — могу сказать, что вы действительно вполне достойны стать нашим братом. Добро пожаловать, дорогой мой, добро пожаловать. Можете начертать отныне над своей дверью: «Inveni portum. Spes et fortuna valete!»