Рассказы субару. 2 в 1
Шрифт:
– Класс! Влажные,или грязные, - у вас есть выбор! Сушки будешь?
– Давай.
– Надо хоть что-то кинуть в желудок вместе с кофе.
– Попробуй, сахара ещё нужно?
– Нет. Ой, а как я кофе без молока, без пенки?
– Ну, вот те раз, нет у меня молока.
– А я хочу латте! Или эспрессо. Правда, что это такое, – я толком не знаю, зато знаю, как правильно ставить ударения. И упоминаю названия в мелких рассказах, – хохотнула.
– Ты не знаешь, эспрессо – это какой?
– Тоже нет… В автоматах только.
–
– Потом я после тебя эти опитки себе долью. Или нет, - я их оставлю и заварю тебе в следующий раз!
– Мне ты заваришь свежий, а эти будут для тебя.
– Согласен. Тогда тебе достанется третья их заварка!
– Тогда… – не выдержала, рассмеялась, - ах, переговорил, сволочь!
– Ох, это я так диск оставил в магнитофоне?
– Да. Веселились, наверное. И в машинки играли…
– Машинки – это для маленького мальчика, чтобы уговорить его полечиться. Но, оказалось, ему больше понравился планшет. А они остались.
Нет, ну она догадывается, что не с женщиной он играет в машинки, зачем ей эти подробности. Непонятно лишь, почему он их не убрал, – обычно всё убирает.
– Взял бы и предупредил, как нормальный человек, что субару сломалась!
– И что?
– Я бы развернулась и уехала.
– Тогда и я бы развернулся и ушёл…
– Ну и ладно.
– Нет, сегодня надо было зуб открыть.
– Ты и в тот раз говорил, что надо.
– Да не, правда. Не стоило тянуть. Я, понимаешь, - бросив машину, - шёл сюда, преодолевая дождь и ветер, а она…
«Типа я не преодолевала дождь и ветер. Нет, я лучше помолчу».
Подсел к ней.
– Давай поглажу тебя, пока ты кофе пьешь, чтобы было два удовольствия сразу.
– Если ты с а м этого хочешь. Убрал руки с её спины.
– Хм, дайте-ка подумать, - хочу ли я…
– Эй, а куда руки убрал?
– Она шевельнулсь. – Ты думай и гладь, так лучше думается.
– Вот так? – Начал массировать сильно, прoминая косточки.
– Теперь да… раньше я бы кофе расплескала, когда полная чашка. Должен же и меня хоть кто-нибудь погладить, - равнодушно.
– Кто-нибудь?
– Вновь отстраняется. Неужели она впервые слышит от него нечто, напоминающее ревность? Не, не может быть… – Сейчас тогда выйдем на улицу, и позовём кого-нибудь!
– Угу… – абсолютно без эмоций.
– Я вот никого не глажу, кроме тебя! И никого, кроме тебя, не угощаю кофе! А ты: «кто-нибудь»!
«Правда, что ли? А как насчет чая?»
– Так я тоже… могу так сказать, – пожала плечами.
– Но я-то правду говорю!
– Я тоже правду, - вздохнула, обернувшись, ласково прикоснувшись взглядом. («Как раз я-то точно, – а вот на счёт тебя, – не уверена»).
– Но всё равно, - это слова, а сказать можно что угодно.
(«Она ли это говорит? Ему ли? Недавно мечтавшая хоть о самых лживых, но хоть каких-то словах! Либо за последние недели она повзрослела… постарела? Стала мыслить на свой возраст? Либо так
– Хотя я вру, – очень редко, - дочка подойдёт и,типа, - массаж сделает.
– Нежно улыбаясь воспоминанию. И дав понять, – насколько всё – правда.
– Как бы ни пришлось мне учиться машину водить. Права у меня есть. А водить не умею. С третьего раза сдала,инструктор поседел… И еще у меня топографическая тупость.
– это что?
– Не могу представить весь путь целиком, даже хорошо известный. Кусочками только. И вообще заблудиться могу.
– Ну да. Только сегодня у вокзала видел аварию, - обе девушки, так вмазались…
– Не надо? Подробностей.
Позже дошло: не вспомнил ли он о жене, о которой она уже забыла. А теперь она сообщает, что, вдруг и ей придётся. Хотя фигня, – Рита ездит же.
– Но так-то… можно потихоньку: от подъезда, по одной улочке…
Так же и сестра ей говорила. И другие, кто начинал.
– Только и времени нет. И правил я не помню. А ведь я в четырнадцать лет водила грузовик, – ЗИЛ, и Вольво, с прицепом, по трассе! Что только ни водила! Только не в городе ужасном. Хотя тогда и трассы были не те, конечно. Обидно же! И скорость люблю! Он обнимал её всё нежнее. Ей ничего не хотелось. бидно было из-за субару. Скорость…
– Когда машину сделаешь?
– Не знаю. Завтра отведу к ним, а что скажут… – без сильного энтузиазма: «Постараюсь как можно быстрее, любимая!», но и без обычной своей иронии.
Неужели ему правда важнее всего, и больше всего нравится – доводить до исступления ее, а не собственное удовольствие, при его-то эгоизме? Ладно бы раз… Но она высвобождается из непрерывного сладкого плена лишь тогда, когда уже полностью опустошена. До того её слабые попытки пресекаются. Он стонет вместе с ней в эти моменты, целуя волосы, утыкаясь в неё лицом; вновь ей кажется, что на коже останутся следы, но он аккуратен… Когда доходит очередь до него (вернее,их обоих), в его стонах, когда он целует ее шею, ей чудится своё имя – легкий отзвук, словно она мысли читает (конечно, кажется, ведь ей хочется этого… С другой стoроны, - ей впервые такое кажется, а хотелось, наверное, всегда)
…
Посмотрев на часы, выругавшись, она убегает в открытую им дверь, не дожидаясь, когда он подойдёт распахнуть ее перед ней. Крикнув: «Пока!», - не заботясь, слышал ли он. он не делает попытки удержать. Она мчится на автобус, мгновенно выбросив из головы всю романтику.
ГЛАВА 11. СУБРУ И КОРОЛЬ.
Страшно было. Чего-то. Нет, не того, как сложится встреча. Скорее – зараее была готова к тому, что придётся уезжать на автобусе, и это просто было неприятно. Страшно какой-то слабости своей сегодняшней, боязнь не выдержать физически – в таком полуобморочном состоянии страшно всё, что вне дома.