Расследователь. Предложение крымского премьера
Шрифт:
Услышав про Слепого, Отец опустил глаза, мгновенно напрягся. Он взял из деревянного стаканчика на столе карандаш, вложил его между указательным, средним и безымянным пальцами правой руки... Легко, движением пальцев, сломал его. Половинки карандаша бросил на столешницу. Потом поднял глаза, посмотрел на Обнорского, ответил:
– У меня много знакомых...
– В миру Слепого зовут Геннадий Ефимович Макаров.
– Да, мы знакомы... Геннадий Ефимович - мой помощник.
– Мы получили информацию, что Слепого видели шестнадцатого
– От кого вы получили такую информацию?
– спросил Отец и взял из стаканчика второй карандаш.
– Извините, Леонид Семенович, но я не вправе раскрывать своего информатора.
Карандаш хрустнул, половинки его полетели на стол.
– Тогда, господин Обнорский, я вас не понимаю... Вы приходите ко мне, намекаете, что мой помощник может быть причастен к похищению Горделадзе, но раскрыть источник информации не желаете. Чего вы хотите?
– Хотим встретиться и поговорить со Слепым, - ответил Андрей.
Отец собрался что-то сказать, но у Андрея зазвонил телефон. Обнорский посмотрел на часы - 16:33. "Наверняка, - подумал он, - это звонит Повзло..." Так и оказалось. Обнорский произнес несколько фраз: "Да, господин полковник, да... мы со Зверевым сейчас у господина Матецкого. Как только выйдем из офиса позвоним".
Отец посмотрел исподлобья - явно догадался, что ему дают понять: некоему полковнику известно, где находятся питерские журналисты... страхуются, суки.
– Извините, - сказал Обнорский, убирая телефон.
– Мы бы хотели встретиться и поговорить с вашим помощником.
– Запретить я вам не могу. Но навряд ли это возможно сейчас.
– Почему?
– А он сейчас в Симферополе, - сказал Отец и взял в руки третий карандаш. Повертел и поставил обратно в стакан.
– Когда вернется?
– Не знаю... может, через неделю. Может, через две.
– А связаться с ним можно?
– спросил Зверев.
– Нельзя, - ответил Отец.
– А почему так?
– удивился Зверев.
– Роуминг дорог, Гена им не пользуется, - с откровенной издевкой сказал Отец.
– А другие каналы? Домашний телефон, например?
– А я его не знаю.
– Это нетрудно узнать через справочное.
– Узнайте... Будете звонить - Гене привет, - сказал Отец.
Обнорский улыбнулся, сказал:
– Обязательно передадим. Лично.
– Полетите в Симферополь?
– спросил Отец.
– Почему нет? У нас в Симферополе есть свой интерес.
– Любопытно: какой?
– Там седьмого ноября убили некоего Грека. Незадолго перед смертью он рассказал, что был в Тараще и принимал участие в захоронении некоего безголового тела...
Отец мгновенно стал красным. Взял в руки карандаш.
– Вы, Леонид Семенович, были знакомы с Греком?
– спросил Зверев. Карандаш хрустнул.
– Возможно, - сказал Отец.
– Возможно. Обнорский выключил диктофон, помолчал немного. Потом произнес:
–
– Что именно?
– Они явно причастны к исчезновению, а возможно, и к убийству Горделадзе... оба с уголовным прошлым. Очень странные контакты для депутата Верховной Рады? Ничего не хотите сказать? Отец посмотрел на часы и ответил:
– Я ничего не хочу сказать... А сейчас - извините, у меня есть дела.
Обнорский и Зверев вышли. Когда дверь за ними затворилась. Отец смахнул со стола обломки карандашей, выругался и взялся за трубку телефона.
* * *
Обнорский и Зверев вышли на майдан Незалежности. Светило солнце, поскрипывал снежок, шел на площади бесконечный митинг: "Украина без Бунчука!".
– Чего мы добились?
– спросил Зверев.
– Не знаю, - честно сказал Обнорский.
– Возможно, мы вынесли смертельный приговор Слепому... возможно - нет.
Реяли на ветру "жовто-блакитные" флаги, колыхались плакаты с требованиями отставки Бунчука. В стороне стояли милиционеры в касках, со щитами и дубинками... Сегодня все было мирно, но уже прошли стычки протестующих с милицией, уже были раненые. В воздухе висели бациллы насилия, недоверия, ненависти.
– Да и хрен с ним, - сказал Зверев.
– Все равно он ничего бы нам не сказал.
– Грохнут - точно не скажет.
– Не грохнут, - успокоил Зверев.
– Если Хозяин прикажет - грохнут.
Пьяный мужичок высморкался, зажимая одну ноздрю пальцем и заорал:
– Бунчук - палач!
* * *
Обнорский позвонил в Симферополь Сергею и попросил навести справки: нет ли в Симферополе Слепого? Сергей пообещал узнать... Часа через два он от-звонился и сказал, что нет, в Симферополе про Слепого никто не слышал. Говорят, у вас, в Киеве.
* * *
– Ты знаешь, Саня, - сказал Обнорский, - мне очень не понравились аквариумы.
– Да? А чем они тебе не понравились?
– Нет, сами по себе аквариумы, конечно, хороши. Пираньи? Ну пираньи это дурной тон. Выпендреж... я, однако, о другом. Эти аквариумы могут служить наглядной иллюстрацией нашей работы: темень... за стеклом, в толще воды, происходит нечто... Мы стараемся разглядеть, понять - нет! Ни черта не видно. Скользят тени, тени, тени... Мы ищем кнопку, чтобы включить свет, чтобы заглянуть в темень. Но как только мы находим эту кнопку и высвечиваем один какой-то уголок аквариума, кто-то мигом ее блокирует. В аквариуме снова темно, снова скользят пираньи. И даже сейчас, когда мы просмотрели последовательно все закутки, заросли и гроты в нашем аквариуме и, кажется, составили себе общее представление о том, что происходит, кто-то все равно держит руку на кнопке... Как только мы включим мощный прожектор, чтобы осветить все пространство и показать всем, что творится внутри, этот "кто-то" тут же ее вырубит.