Расследователь. Предложение крымского премьера
Шрифт:
Алена произносила свой монолог быстро, уверенно, даже как будто весело. Но очень скоро выдохлась, увяла и съежилась под тяжелыми взглядами Зверева и Обнорского. Как-то разом, вдруг, она осознала, что уже сказала в запале много лишнего... И что оба питерских не очень просты, зато очень опасны. Они опасны не той опасностью, какой опасен Хозяин или Отец. Они опасны своим умением добывать и анализировать информацию. И этот Зверев не зря намекнул: у нас есть в загашнике еще десяток таких "случайностей"... И ведь почти наверняка они у них есть. В какой момент и каким образом они обнародуют эти "случайности", то бишь факты? В чьи руки отдадут?
Она не ощущала себя преступницей, она не совершила ничего худого... Но отчего же ей так страшно и тяжело? Отчего она мечется между желанием рассказать
– Ну, - сказал Обнорский, - успокоилась? Что значит: "Георгий открыл кассеты"?
– Именно то и значит...
– А все-таки?
– Вы уже в курсе, что Георгию остро не хватало денег?
– Конечно. Мы также в курсе, что вы, Алена, сорвали получение американского гранта. А также подставили "Вести", опубликовав критическую статью про спонсора... Как тут не быть острой нехватки денег?
– Тут все не так просто, - вяло сказала она.
– Бросьте, - ответил Зверев.
– Все просто. Вы отсекали Горделадзе от реального финансирования.
– Нет, вы не понимаете...
– Объясните, мы поймем.
– Вы не поймете, - сказала Алена.
– Я... я сама не понимаю.
– Ладно, дальше. Финансовые проблемы были, но все же деньги откуда-то поступали. Если Хозяин за пиар не платил, то откуда?
– Его финансировал Отец.
– Да бросьте, Алена. Тысяча баксов в долг - это что, по-вашему, "финансирование"? Тем более, что деньги Георгий вернул
– Как - вернул?
– удивилась Алена.
– Почему - тысячу долларов? Кто вам это сказал?
– Отец и сказал, - ответил Зверев.
– Ну, Отец мог вам сказать все, что угодно. Даже то, что он сам у Георгия брал в долг... Вы поверили Отцу?
– Георгий был должен Отцу?
– Да, еще бы. Я думаю, что подсадка Георгия на финансовый шприц к господину Матецкому была спланирована Хозяином.
– Много Георгий был должен?
– спросил Зверев.
– Много... тысяч пятнадцать.
– Гривен?
– Если бы! Долларов.
Обнорский и Зверев переглянулись - пока их построения в основном подтверждались. Да, у Горделадзе был левый источник финансирования. Да, он возник неслучайно - он являлся частью плана "Украина без Бунчука!". Разве пятнадцать тысяч баксов - деньги? Понятно, что суммарная стоимость плана на порядок или даже на два выше... Но даже и полтора миллиона баксов - не цена за Украину. За возможность установить здесь контроль над президентом и качать бабки. Торговать нефтью, газом, портами, людьми и самой "незалежностью". Украина огромна и богата... Разве миллион-другой долларов и несколько человеческих жизней - цена за нее? Нет, ребята, не цена... Лезут со всех сторон Хозяева с Отцами, Газовые Принцессы и Футбольные Магнаты. Каждый хочет урвать "свое"... Но не прочь прихватить и чужого. Для этого все средства хороши подкуп, шантаж, убийство. Важен результат.
– Значит, - сказал Обнорский, - Отец подпитывал Георгия финансово. Видимо, с дальним прицелом и по заданию Хозяина. Я вас правильно понял?
– Пожалуй, да...
– А почему, Алена, вы считаете, что Отец действовал по заданию Хозяина?
– А с чего бы Отец стал таким широким спонсором?
– пожала плечами Алена.
– Он же бандит, жмот страшный. Я его по Симферополю знаю - он просто так копейки не даст никому...
– Понятно. Ну а какое отношение Отец имел к тому "дипломату"? Как Георгий узнал про "дипломат"?
– Он был у Отца. Пошел просить еще денег. Сами знаете - их много не бывает. Он пошел просить, но в тот день Отец впервые ему отказал. Даже напротив, сказал, что пора бы, мол, и рассчитаться. Для Георгия это была полная неожиданность... Он растерялся, он не знал, что ответить.
Обнорский подумал: "Когда Гия брал деньги у натурального бандита неужели не предполагал, что настанет время платить по счетам?"
Как будто услышав его мысленный вопрос, Затула сказала:
– Георгий уже здорово подсел на таблетки. Я думаю, что он уже не совсем адекватно воспринимал происходящее. Он жил в режиме "кайф-депрессняк". Все либо хорошо, либо плохо. Это было не очень заметно посторонним, но я-то знала отлично... Короче, Отец спросил: как, мол, отдавать будешь, Георгий?
– Вполне, - ответил Зверев.
– Это было двадцать восьмого июля?
– Нет, двадцать первого.
– Как двадцать первого?
– спросил Обнорский и посмотрел на Зверева. Сашка пожал плечами.
– Да вот так - двадцать первого, - сказала Алена.
– Я точно помню.
– Ладно, пусть двадцать первого. А "дипломат" Георгий взял двадцать восьмого?
– Да, двадцать восьмого. Как, кстати, вы узнали?
– Оперативным путем, Алена Юльевна. Нам, конечно, очень далеко до тех крутых ребят с большими звездами, но кое-что мы умеем... Что же было дальше-то?
– Дальше? Из разговора Отца с неизвестным Георгий понял, что "посылка" в ячейке номер шестьдесят восемь имеет какое-то важное значение и что долго лежать ей в камере хранения нельзя. Отец заверил, что долго лежать она не будет... Дальнейшее вам известно.
– Отчасти, - возразил Зверев.
– Хотите, чтобы я вас за ручку водила?
– с издевкой спросила Алена.
– Нет, нам не нужно, чтобы нас водили за ручку. Мы сами можем реконструировать события. Хотите, Алена, чтобы я сам вам рассказал, как дело сделалось? Я расскажу. Итак, двадцать первого июля Георгий невольно стал свидетелем разговора Отца с неизвестным. Из той информации, которую удалось снять, Гия сделал вывод: на вокзале, в ячейке номер шестьдесят восемь, находится некая посылка для Отца. И эта посылочка имеет важное значение... В разговоре Отец "конспирировался", из чего хитрый Гия сделал следующий вывод: что-то здесь не так. И, конечно же, решил посмотреть: а что не так? И поехал на вокзал... и проник в ячейку... Думаю, что сначала он был разочарован - он ожидал обнаружить деньги. Целый "дипломат" денег. Или наркотики. Или нечто подобное. А там оказались "кассеты Стужи". Я думаю, что в тот раз, двадцать первого, Георгий не стал их слушать. Он положил "дипломат" обратно... Почему я так думаю? Элементарно, Ватсон. Если бы Гия прослушал кассеты, он бы их забрал. Но он - хвала ему и честь!
– рассудил иначе. Что-то в этом есть!
– решил он. И задумал отследить канал. Существует, правда, одно "но": необходимо знать, что это именно канал, а не разовая передача. Откуда Гия мог это узнать?
– спросите вы. Я думаю, что есть две возможности. Либо в том же "дипломате" лежала записюлька: наш следующий секретный контакт состоится через неделю таких же способом... Либо нечто подобное прозвучало в подслушанном им разговоре. Не суть важно! Важно то, что через неделю, двадцать восьмого июля, разведчик Гия Горделадзе заступил на боевой пост. Он принял "таблетку успеха", нацепил темные очки и сел в засаде. Возможно, он вооружился фото- или видеотехникой.
Зверев говорил, Алена смотрела на него во все глаза. Когда Сашка произнес последнюю фразу - про фото-видео - она как будто напряглась. Зверев это заметил.
– Так вот, - продолжил он, - Георгий засек и, скорее всего, сумел зафиксировать на пленку...
Сашка повернул голову к Затуле и быстро спросил:
– Верно, Алена?
– Алена кивнула механически.
– ...и зафиксировал на пленку человека, который принес "дипломат". Скорее всего, Георгий знал этого человека... Почему я так считаю? У Георгия была очень сложная задача: человека, который принесет "дипломат", он не знал. И точного времени, когда состоится закладка, он почти наверняка не знал... Да и номер ячейки тоже - нельзя же всерьез рассчитывать на то, что это снова будет "шестьдесят восьмая". Поэтому Георгию приходилось снимать всех подряд. Выделяя в первую очередь мужчин с "дипломатами". Но так можно снимать очень долго. Скорее всего, он увидел знакомого. Так, Алена?