Расследователь. Предложение крымского премьера
Шрифт:
– Вот тогда было действительно опасно. И афоризм "Один в поле не воин" имеет большой практический смысл. И я начал создавать Агентство. Оно рождалось в адских муках. Как ребенок. Но теперь мой ребенок вырос, окреп и может решать весьма непростые задачи. Простите уж за нескромность.
– Помилуй Бог, Андрей Викторович, - сказал Соболев.
– Какая тут нескромность? То, что вы рассказали, вызывает восхищение... Задержание профессионального киллера? Это достойно правительственной награды!
Обнорский усмехнулся, пряча усмешку в усы... Награды? Да, это достойно награды. И эту награду
Человек, который передал Андрею медаль и наградные часы, забыл упомянуть, что "орлы", у которых действительно были сложности в биографии, вычислили и задержали профессионального киллера Кроху. Что за Крохой лежит целое маленькое кладбище и терять ему особо нечего, а объявление Каширина в федеральный розыск связано с милицейским головотяпством. Родион, сам в прошлом сотрудник милиции, был объявлен в розыск как свидетель. Однако где-то в недрах бюрократической машины произошла поломка, и спустя два года "напряженного розыска" (Каширин жил себе дома, ни от кого не скрываясь) Родю задержали как опасного рецидивиста... долго разбирались, а потом освободили, забыв извиниться.
Обнорский усмехнулся в усы и ничего не стал объяснять Соболеву про награды. Он видел умные, проницательные глаза премьера и знал, что Соболев поймет... Но объяснять не стал. К чему "грузить" гостя?
– Скажите, Андрей Викторович, вы беретесь за любые расследования? спросил Соболев.
– Отнюдь. Мы разборчивы, как барышня на выданье.
– Каковы критерии отбора? Общественный резонанс? Коммерческий интерес? Сложность?
– Разумеется, все эти факторы имеют значение, Георгий Васильевич. В том числе и коммерческий интерес, но от некоторых очень выгодных предложений мы все же отказываемся,
– Любопытно... Вам не нужны деньги?
– Нужны. Их еще, к сожалению, не отменили. Отказываемся мы в тех случаях, когда заказчик хочет получить устраивающий его результат. У нас есть основополагающий принцип: вы можете заказать у нас расследование, но не можете заказать результат.
– Я вас понял, Андрей Викторович, - произнес премьер.
– Кстати, вы слышали о "деле Горделадзе"?
– Да, разумеется, - кивнул Обнорский.
– О нем нельзя не слышать.
– И что вы об этом думаете?
– спросила Валентина Павловна.
– Думаю, что шумиха вокруг исчезновения Горделадзе раздута искусственно.
– Андрей закурил, повертел в руках бокал с рубиновым "бастрадо".
– Скорее всего это пиар-акция самого Горделадзе. И группы заинтересованных лиц.
– У нас на Украине многие считают по-другому, - заметил премьер.
– В исчезновении Горделадзе обвиняют... вернее, не обвиняют... Короче, некоторые намекают на причастность к этому президента и спецслужб. Делу пытаются придать исключительно скандальный, политический характер.
– Я, - ответил Обнорский, - далек от политики, Сергей Васильевич. Однако считаю, что и в России, и на Украине
– Вице-мэр Малевич?
– быстро спросил Соболев.
– Убит в связи с невозвратом долгов, взятых под предвыборную кампанию Демократа. Я не смогу это доказать в суде, но оперативные материалы подтверждают именно эту версию.
– Убийство Галины Старухиной тоже имеет под собой... э-э... финансовую основу?
– Однозначно, - твердо сказал Обнорский.
– Вы проводили эти расследования?
– спросил Соболев.
– Да, мы проводили собственные расследования.
Соболев сделал глоток вина, помолчал, а потом сказал:
– Когда я читал ваши документальные книжки, я понимал, что за этим материалом - огромная, кропотливая работа. Но даже представить себе не мог, что вы создали целую расследовательскую организацию. Скажите, Андрей Викторович, как у вас складываются отношения с властью... с ГУВД, в частности?
– По-разному, - ответил Андрей.
– И в Смольном, и в ЗакСе, и в ГУВД разные люди. Кто-то нас поддерживает, даже помогает нам... А кто-то ждет не дождется момента, когда мы допустим какую-то ошибку. Если мы публично называем вора вором, взяточника - взяточником, а бандита - бандитом... за что же им нас любить? Не все нас любят, далеко не все.
– М-да... нам в Крыму здорово не хватает структуры, подобной вашей. У нас тоже криминальная ситуация далека от идеала. За последние годы мы, конечно, Крым подчистили и кое-кому хвост прижали... Но много еще работы. Очень много. Журналисты у нас есть. Но вот опыта расследовательской работы у них не хватает.
– А мы своим опытом делимся, - ответил Андрей.
– В том числе с крымскими коллегами. Я, кстати, недавно был в Крыму, мы там семинар по расследованиям проводили.
– Вот тебе и раз, - сказал Соболев.
– Почему я не знал? Вернусь взгрею своего пресс-секретаря- Когда вы были в Крыму? Где?
– Семинар проходил неподалеку от Ялты. В сентябре, как раз, когда Горделадзе исчез. Ажиотаж, кстати по этому поводу был огромный, все украинские СМИ только об этом и говорили.
– Горделадзе...
– задумчиво произнес премьер.
– Скажите, Андрей Викторович, а если бы вам предложили поработать над темой исчезновения Горделадзе? Вы бы согласились?
– Не знаю... Скорее - не согласился бы.
– Почему, Андрей Викторович? Вы же не очень хорошо знакомы с "делом Горделадзе", - возразил Сот болев.
– Напротив, Сергей Васильевич. Я, волею случая, весьма хорошо знаком с "делом Горделадзе", - произнес Обнорский,
Он задумался, вспоминая свою поездку в Крым.
* * *
Кренясь в вираже, "ТУ-154" развернулся, и в иллюминаторе показалось море. Море было невероятной, насыщенной синевы, вдали оно смыкалось с небом, и этот переход был невидим. Вблизи синева окаймлялась белоснежной ниткой прибоя вдоль длинной желтой косы.